Новый век начался с понедельника - Омельянюк Александр Сергеевич (полная версия книги TXT, FB2) 📗
– «А ты знаешь, что авианосец одновременно является и сперматоносцем, а может оказаться и спидоносцем?!» – вдруг неожиданно и риторически спросил он.
А закончили разговор они почти сексом. К Платону Петровичу и Ивану Гавриловичу вскоре явилась красиво-зрелая посетительница, видимо пришедшая за очередной порцией лечебного товара.
Эта женщина расхваливала, с пользой употреблённое ею льняное масло, позволившее ей быстро от чего-то вылечиться:
– «Я уже выпила две из пяти купленных у Вас бутылок, и чувствую: больше не лезет. Думаю себе, значит выздоровела!».
– «А Вы будете ещё что-нибудь брать?» – естественно поинтересовался Платон.
– «Нет! Я просто хочу Вас всех за это поблагодарить! Здесь всё своё, домашнее, качественное!».
С этими словами женщина вынула из своей сумки свёрток, осторожно положила его на стол, и искренне заявила, крестясь и поклонившись:
– «И низкий Вам поклон!».
А Платон, указывая Гудину на явственно выпятившийся, проявившийся её рельеф, шепнул тому на ухо:
– «Чур, я сзади!».
Женщина попрощалась и направилась к выходу. Навстречу ей, словно почувствовав послание небес, неожиданно вышли Надежда с Алексеем.
Выслушав слова благодарности и в свой адрес, они повернули к Платону. Послушав, и смеясь, посочувствовав подмоченному ошпаренному, Надежда по хозяйски открыла подаренный свёрток, вынув из него и положив на стол, на вид обычные куриные яйца.
Разбирающаяся в них начальница, не упустила возможность показать коллегам свои зоологические познания:
– «Хорошие яички! Свеженькие!».
– «Только что из мошонки!» – не удержался от комментария Платон.
– «Так она же сказала, что это её, то есть свои!?» – захлёбываясь от смеха, сам себя превзошёл в юморе Иван Гаврилович.
Неожиданно появилась и Нона. Увидев вновь подаренное, она с нескрываемой завистью и сарказмом обратилась к Надежде:
– «Надь, ты стала, прям, как Якубович! Тебе всё несут и несут подарки! Вон, уже и яйца понесли, а раньше фейхуёвоё варенье даже приносили!».
Пришлось Надеже поделиться и с Ноной.
Чтобы облегчить начальнице решение этого вопроса, Платон пожертвовал Ноне свою долю яиц, мотивировав это тем, что поедет в другое место и домой яйца в целости и сохранности не довезёт.
А жадный Гудин, чтобы хоть как-то умалить бескорыстное и товарищеское отношение Платона к Ноне влез со своей позорной ремаркой:
– «Во! Платон уже Нонке свои яйца отдаёт!».
– «Ванёк! Ну и шуточки у тебя! Прям экскримётные!».
– «А это просто всё попало в струю!» – неуклюже оправдывался Иван Гаврилович перед Ноной.
– «Да! Она у тебя очень уж толстая!» – якобы понял его Платон.
А видя, что Гудин его не понял, Платон более доходчиво уточнил:
– «Вань! Что ты всё время ёрничаешь и ёрничаешь? У тебя как будто шило в жопе, или…указующий перст торчит?!».
Посмеявшись, разобравшись и разобрав, члены коллектива снова разошлись по своим рабочим местам. Вскоре к Платону вновь вошла Надежда Сергеевна. Она сообщила о своём телефонном разговоре с представительницей одного из иногородних поставщиков биодобавок, курирующей новые разработки своей организации, известной Платону Еленой Трифоновой, которая часто обращалась к Надежде за помощью в передаче её документов в находящийся поблизости Институт питания. Так сложилось, что это дело Надежда всегда поручала только Платону. Он стал как бы постоянным представителем Елены в этом институте.
– «Я сказала ей: Лен! Не волнуйся! Он для тебя сделает всё, что ты захочешь!».
– «И она обрадовалась?» – попытался тонко подколоть Надежду Платон.
– «Конечно! Зачем ей самой из Нижнего переться в Москву? Лучше она тебе даст! И тебе и ей хорошо!» – просветила та коллегу, не следя за своей речью.
– «Будем надеяться, что так и будет! Но на расстоянии?!».
– «Я ей так и сказала: Лен! Лучше ты Платону дашь, и он сделает всё, как надо, в лучшем виде!» – не поняла та явного намёка.
– «Он постарается! Он в этом деле большой специалист!» – выдав Платону комплимент, пообещал Гудин, смеясь над Надеждой.
Платон тут же напомнил Ивану:
– «Ваньк! А ты помнишь, как вчера отчубучил? Ну, ты и дал жару! Спасибо тебе за очень тактичную… подколку! Ты просто непревзойдённый мастер этого, своего любимого, жанра! Я отдаю тебе пальму первенства в этом вопросе. Твоей способности обсерать людей просто нет предела!».
Гудин обиделся. Когда около шестнадцати часов дня он, как это часто делал ранее, собрался смотаться домой, то перед этим, видимо забывшись, вдруг начал громко лячкать и чмокать, явно что-то дожёвывая и досасывая из возможно ранее съеденного и выпитого, при этом противно цыкая зубом.
Хоть бы, говнюк, делал бы это где-нибудь в другом месте! – терзался тогда хозяин помещения.
Наступили летние дни. Платон первым отгулял, вернее с удовольствием отработал на даче, большую часть своего отпуска, и прибыл на работу.
Первой обрадовалась его появлению Надежа Сергеевна.
Она попыталась что-то выяснить по поводу его отдыха, но не получилось.
– «Ну, как! Разрешение на фасовку готово?» – сразу перехватил Платон инициативу, переводя разговор на производственную тему.
– «Пока нет, ещё готовят!».
– «Что-то долго? Наверно пишут по слогам?!» – начал он, возможно коллегами подзабытую в его отсутствие, предпроизводственную юмористическую разминку.
В начатую Платоном тренировку включилась и Надежда Сергеевна:
– «Я на днях говорю мужу: Андрюсик, а у меня стимул появился! А он мне в ответ: А как его зовут?!».
Тут же зазвонил телефон. Видимо до сих пор не потерявший своего боевого настроя, Андрюсик оказался лёгок на помине:
– «Да, здорова! Всё в порядке!..».
– «А чего ты хотел?..».
– «Подорвать моё здоровье?!».
Тут уж вмешался и Гудин со своим кроватным юмором. Он вызвал Надежду на откровения по поводу её прошлых, молодых дел и похождений, и подловил её. На информацию, что в их студенческом общежитии спальные места были удобными и широкими, Иван Гаврилович многозначительно поинтересовался:
– «А кровати не скрипели?».
– «Нет! У нас кровати были деревянными, крепкими!» – не поняв подвоха, уточнила Надежда.
Однако, в отличие от Надежды и Алексея, как всегда всему и вся завидовавший Гудин, встретил Платона пока молча и настороженно, видимо увидев, что он уже с утра отоварился к обеду и положил в холодильник ещё и мороженое.
Когда же Платон в обед вкусил долгожданный хрустящий стаканчик, малоумный, в присутствии зрителя Алексея, не смог удержаться от привычного своего выступления с обязательным оскорблением:
– «Ну, ты, как всегда, жрёшь своё мороженное!».
– «Не жру, а ем!».
– «И ангины не боишься!
– «А чего вагину бояться?!» – успел вставить ему в пику Платон.
– «И никакая зараза не берёт!» – продолжил хамить не расслышавший подвоха Гудин.
– «Даже Гаврилыч!» – снова схохмил Платон, успев перебить Алексея, у которого с губ чуть не слетело более увесистое:
– «…в рот!».
В один из летних дней Платон задержался в офисе один. Ему было поручено дожидаться приезда за товаром Ольги Борисовны – врача одного из подмосковных санаториев. Однако та припозднилась почти на полтора часа, хотя вполне могла бы и подгадать приехать до окончания рабочего дня.
Возможно, что всё это было специально подстроено Надеждой – предположил Платон.
И вот в открытую дверь кабинета впорхнула, словно белая птица, эта самая Ольга Борисовна.
Поздоровавшись, она бросила – я сейчас, и скрылась в туалете. По интенсивно-громкому журчанию можно было догадаться о перенесённых терпеливой женщиной муках.
Вернувшись в офис, Ольга встала напротив нелюбезно всё ещё сидящего за столом Платона и низко наклонилась к нему с надуманным вопросом, скорее всего специально оголяя и демонстрируя ему свои вольные груди, смачно свисавшие в глубоком декольте её белоснежной сорочки на голом теле, словно всем своим видом говоря: ну, вот, я пришла! Я готова! Я твоя!
