Дочь палача и Совет двенадцати - Пётч Оливер (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
Через некоторое время Барбара открыла глаза, и чувство защищенности тут же покинуло ее. Она смотрела на стремительное течение, которое гнало плот с пугающей быстротой, на деревни, что проносились мимо, и на крестьян, устало бредущих по бечевникам, еще занесенным снегом. Но куда чаще Барбара замечала многочисленных плотогонов в шляпах-колпаках, синих куртках и с шестами, при помощи которых они отталкивались от других плотов или обходили опасные стремнины. Все без исключения молодые и крепкие, они открыто глазели на Барбару. Вот один из них что-то шепнул своему напарнику, оба рассмеялись, после чего двусмысленно подмигнули ей и приподняли шляпы. Барбара отвернулась, не удостоив их вниманием.
«Прекратится это когда-нибудь? – подумала она. – Неужели мы для них просто дичь?»
Накануне утром они покинули Шонгау, и Барбара до последнего раздумывала, стоит ли ей ехать. Но разве у нее был выбор? Магдалена права: если она, будучи незамужней, родит ребенка, то станет в Шонгау ничем не лучше дворняги. Более того, позор перейдет и на всю семью. Вполне возможно, что отца исключат из Совета Двенадцати…
А если ей сохранить свое положение в секрете, тайно родить и подкинуть ребенка в какой-нибудь монастырь?
От одной только мысли об этом Барбаре стало не по себе. Неважно, кто его отец, – это ее плоть и кровь. Долгие годы она будет мучиться мыслью, жив ли ее ребенок, хорошо ли ему живется, – или же он умер где-нибудь от голода, или замерз в какой-нибудь подворотне, беззвучно шевеля губами и спрашивая себя, кем же была его мать… Нет, она не сможет такого допустить! Следовало избавиться от него, когда он был еще маленьким червячком в ее утробе. А теперь уже слишком поздно.
Поэтому Барбара послушалась совета старшей сестры и вместе со всеми отправилась в Мюнхен. В конце концов, что она теряла? Едва Шонгау скрылся за первыми изгибами дороги, молодая женщина вздохнула свободнее.
Неважно куда, лишь бы подальше от этого захолустья и его недалеких обитателей…
Отец узнал от путников, что по Лойзаху уже отправлялись первые плоты. Какой-то извозчик довез их на своей повозке до Байерзойена. Там они провели ночь в открытой всем сквознякам и кишащей блохами харчевне, а наутро бригадир одного из плотов согласился за несколько монет доставить их в Мюнхен.
Барбара оглянулась на корму. Там, среди бочек, в компании базарных торговцев из Партенкирхена, тощего точильщика с высокой корзиной и двух подмастерьев, разместились и ее семья. Петеру и Паулю плавание доставляло явное удовольствие, в отличие от их отца. Симону то и дело приходилось унимать Пауля, когда тот принимался играть в салки среди тюков, ящиков и пивных бочек. Магдалена как раз кормила маленькую Софию, а отец сидел с трубкой в зубах, крепко держался за сундук и смотрел прямо перед собой. Барбара знала: для палача не было ничего хуже, чем путешествие по воде. Но никакая сила не заставила бы его выказать свой страх перед семьей.
– Внимание! Льдина!
Рулевой рядом с Барбарой рванул весло, и она потеряла равновесие. В последний момент ей удалось обхватить широкие плечи рулевого. Краем глаза Барбара заметила, как несколько крупных ледяных глыб проплыли почти вплотную к плоту. Позади раздавались крики пассажиров, старая крестьянка взмолилась святому Николаю, покровителю плотогонов. Плот начал опасно заворачивать вправо. Рулевые на носу и на корме под крепкую ругань боролись с течением. Сильный, дородный плотогон рядом с Барбарой пыхтел и напрягался, погружая весло в воду, и могучие мускулы вздувались под его рубашкой. Наконец они выровняли плот по курсу.
Рулевой грубо рассмеялся и вытер пот со лба. Только теперь Барбара узнала в нем Алоиза Зееталера, бригадира из Гармиша, который и взял их сегодня утром на плот. Это был бородатый мужчина с хмурым взглядом. На животе у него болтался тугой кошель, набитый монетами. Отправляясь в рейс в это время года, он, однако, не забыл вознаградить себя за смелость.
– Да уж, легко отделались! – прогремел Зееталер и подмигнул Барбаре. – Но и ты, подруга, здорово подсобила. Можешь еще разочек подержаться за мое плечо… Хороша, чертовка!
Он снова рассмеялся и огромной пятерней шлепнул Барбару по ягодице. Женщина невольно вздрогнула.
– Не нужно этого, – процедила она сквозь зубы.
– Ладно, брось ты, – проворчал бригадир. – Я взял с вас умеренную плату, могла бы ответить мне любезностью.
– Не припомню, чтобы сама входила в эту плату, – возразила Барбара.
Зееталер ухмыльнулся.
– Как знать… Мы скоро остановимся у Вольфратсхаузена. К нам попросятся и другие пассажиры, и цена, возможно, повысится. Может, тогда ты станешь сговорчивее… Ну, что скажешь на это?
Барбара вдруг почувствовала, как его рука скользнула вниз по ее ягодицам, точно между ног. Она оцепенела. Пару месяцев назад дочь палача наградила бы наглеца пощечиной, каким бы высоким и сильным он ни был. Теперь же ей просто-напросто стало дурно, как это часто бывало в последнее время. Зееталер истолковал ее молчание как согласие. Ладонь его скользнула дальше под плащ и юбку и оказалась между бедрами. В следующий миг он неожиданно замер и тонко взвыл.
– Какие-то проблемы? – раздался низкий голос за спиной Барбары.
Она оглянулась и увидела своего отца. Палач на целую голову возвышался над толстым бригадиром. Тяжелый сапог его придавил ногу плотогона, безжалостно пригвоздив его к палубе.
– Какие-то проблемы, я спрашиваю? – повторил Куизль, и теперь в голосе его прозвучала угроза. А рука его, как поваленное дерево, легла на плечо плотогона.
Зееталер вздрогнул, потом медленно покрутил головой, и Куизль убрал сапог с его ноги. Но рука его по-прежнему покоилась на плече бригадира. Именно в такие минуты Барбара понимала, что отец, несмотря на преклонный возраст, все еще силен как бык. Одним лишь своим ростом Якоб наводил страх на многих людей – и в особенности на тех, кто узнавал в нем печально известного палача из Шонгау. Очевидно, Зееталер не догадывался, что приставал к его дочери.
– Нет… все хорошо… – просипел Алоиз.
– В таком случае благодарю за славную поездку, бригадир. – Куизль похлопал Зееталера по плечу и заботливо убрал с его рукава несколько ворсинок. – Так что же, скоро мы будем в Мюнхене?
– Часов через… семь или восемь, – пробормотал плотогон. – Когда доберемся до Изара, поплывем быстрее.
– Отлично. Надеюсь, еще сегодня я выпью кружечку темного мюнхенского пива. Такое вкусное варят лишь монахи, которым чужды плотские радости. А до тех пор не побыть ли и вам таким же монахом?
Куизль грозно взглянул на плотогона. Тот кивнул, но не произнес больше ни слова.
– Рад, что мы пришли к согласию. Ты идешь, Барбара?
Палач развернулся и, обходя ящики, двинулся к корме. Его дочь неохотно последовала за ним, но Куизль внезапно остановился.
– Теперь-то ты понимаешь, почему мне хочется найти тебе мужа? – спросил он со злостью. – Я не могу везде и всюду тебя сторожить! Среди мужичья хватает скотов. Они чуют свежую кровь, как волк – ягненка.
– Сама знаю, – ответила Барбара тихим голосом.
«И получше тебя», – добавила она про себя.
Палач вздохнул. Взгляд его неожиданно смягчился, и он с отеческой любовью посмотрел на дочь.
– Да, я рад, что ты без лишних уговоров согласилась поехать. И… и… – Эти слова давались ему с явным трудом. – Прости, что так огорошил тебя своими планами. Черт возьми, я же чурбан неотесанный, еще твоя мама говорила об этом!..
– Что есть, то есть, – Барбара улыбнулась. Отец нечасто просил у нее прощения.
Якоб глубоко вздохнул.
– Тогда сделай мне одолжение, просто взгляни на трех претендентов, которых я отобрал для тебя. А выбор останется за тобой.
– Трех претендентов? – Улыбка на губах Барбары померкла, и она в ужасе уставилась на отца. – Ради всего святого, что…
– Ну, я отправил несколько писем, узнал, кто там будет. А потом написал про свою милую дочь… – Куизль пожал плечами. – Думаю, у нас есть три подходящих варианта. Я, конечно, не знаю, хороши ли они собой. Но, по крайней мере, все трое станут отличной партией.
