Пепел и роса (СИ) - Алева Юлия (бесплатная библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
— Убирать за ней будешь сам.
Письмо первое.
«Дорогой Николай Владиміровичъ!
Надѣюсь, что среди важныхъ государственныхъ заботъ не слишкомъ Васъ отвлекаю. Шлю Вамъ и всѣмъ Вашимъ близкимъ наилучшія пожеланія. Какъ дѣтки Ваши? Довольна ли Ольга Александровна московскими развлеченіями?
Спѣшу сообщить Вамъ, что, узнавъ о рѣшеніи Вашего управляющаго отправить кобылу Лазорку, къ которой Петенька былъ столь сильно привязанъ, на скотобойню, я осмѣлилась забрать её себѣ, уплативъ Алексѣю Трифоновичу полтора рубля.
Заодно, для присмотра за животнымъ, взяла къ себѣ въ работники конюха Митрофана, изъявившаго такое желаніе.
За симъ остаюсь всегда Ваша К.Т.»
На практике все получилось несколько более авантюрно — пока я расспрашивала мажордома о житье-бытье, Мефодий собирал пожитки и сводил со двора Лазорку, и лишь когда эта пара покинула конюшню, я передала деньги. Реакция Алексея Трифоновича оказалась неоднозначной, ну он на меня давно жабой смотрит, а вот прислуга провожала Митрофана как на погибель. Некоторые женщины утирали слезы.
Письмо второе.
«Василій Ивановичъ!
Каждый день я радуюсь дѣлу Вашихъ рукъ и не перестаю восхищаться талантомъ. Чѣмъ дальше, тѣмъ больше радостныхъ открытій даетъ мнѣ этотъ домъ. (окна не промерзаютъ, между тѣмъ, поэтому можете смѣло рекомендовать ихъ своимъ многочисленнымъ кліентамъ, кои, я увѣрена, не замедлятъ появиться).
Случилось такъ, что мнѣ срочно нужна конюшня на 1 лошадь. Не посовѣтуете ли хорошаго плотника, который сможетъ выполнить этотъ заказъ въ ближайшіе дни. Можно хоть сегодня начинать.
Съ благодарностью графиня Ксенія Александровна Татищева».
Я задумчиво смотрела из окна зимнего сада на стремительно растущий снопик снега на спине лошади во дворе. Случайное животное, такое же лишнее, как и я зимой 1893-го. Ну не будет теперь у меня цветочков там, что же делать. В конце концов, можно сделать вертикальные клумбы по соседскому брандмауэру. Куда экономичнее в плане пространства выйдет, а эффект искажения пространства поразительный.
— Мефодий! Евдокия, иди ко мне, голубушка. С фонарем! — крикнула я в глубины дома.
Из подвала достали оставшиеся от строителей леса и из них, с помощью покрывал от мебели соорудили временный занавес для зверюшки, которую временно пристроили в арке. Еще раз порадовалась, как умно было отказаться от ажурных ворот в пользу глухих без щелей — обидно будет, если после всей этой суеты она даст дуба от пневмонии.
Митрофан был бесконечно счастлив. Хоть и выделили ему самую маленькую комнатку, в которой пока еще не было даже кровати, конюху нравилось все.
Утром, кутаясь в новенькое пальто с бобровым воротником — небось на мой гонорар купленное — появился Гроссе. С удовлетворением осмотрел дело рук своих, постучал в дверь. Я канарейкой пела о достоинствах своего жилища, а он сдержанно кивал, пока мы следовали в салон.
— Ксения Александровна, я не очень хорошо понял Ваше послание. Где Вы хотите построить конюшню?
Я глазами указала на окно, за которым Мефодий с Лазоркой давали круги.
— То есть лошадь уже есть?
— Ага. И конюшню можем ставить прямо вокруг нее. — неудачно пошутила я.
— Но…
— Это очень важное животное. Память о моем покойном супруге. Не могу же я оставить ее на улице?! — я умоляюще сложила ладони. — Времяночку бы до весны. Хоть вагончик деревянный. С печечкой.
Полагаю, когда Гроссе закончил мой дом, он счел, что бардака в его жизни больше не будет. О, как он заблуждался… Зато не прошло и суток, как во дворе у меня застучали топоры, и за пару-тройку дней несколько архангельских мужичков сложили Лазорке симпатичное стойло. От печечки меня отговорили не только из соображений пожароопасности, но и потому, что, как оказалось, лошадь сама по себе хороший обогреватель, а проконопаченная бревенчатая конюшня, издалека похожая на баню или бытовку, честно говоря, оказалась довольно теплой. Во всяком случае когда я по утрам заносила злыдне яблочко — там ни разу не было холодно. Теперь, когда все внимание Мефодия шло ей одной, а корм поставлялся бесперебойно — выглядеть она стала намного лучше и перестала притворяться, что падет не позднее полдника.
— Ваше Сиятельство, может запряжем? — осторожно спросил Мефодий однажды утром, пока мы наблюдали за прогулкой зверюшки. Та определенно, не жаловалась на голод и начинала жиреть.
— Нам не во что. — машинально ответила я, вновь возвращаясь к этому вопросу. Содержание лошади меня пока что не разоряет, но какую-то смысловую нагрузку иметь все же должно. Пока я выяснила, что титулованные дворяне почти сплошь держат выезд — это шестерки, четверки, редко — пары лошадей, несколько карет, а я при всем желании их разместить не сумею. Да и смысла не вижу. По случаю можно арендовать любой экипаж, а содержать ораву животных — увольте. Тут одна-то жрет и гадит как не в себя.
— Так я седло припас. — он торжественно нырнул в свою каморку и вышел оттуда с черным предметом неясной конфигурации. — Простенькое, Вы уж не побрезгуйте…
Дамское седло. Вот ты какой, северный олень… В общем, понятно куда делось его жалованье и почему до сих пор из мебели одна табуретка. Стало совестно — я уже его в пьянстве подозревать начала.
Пора я занималась логическими умозаключениями, Мефодий споро закрепил седло и обернулся ко мне. Полагаю, что юбка моя не шибко была приспособлена для подобных опытов, равно как и обувь, но попытку мы сделали.
Я вот в юности далекой каталась на верблюде. Очень сильные впечатления. Так тот верблюд был вальсирующим ангелом на фоне этой сволочи, которая не захотела идти медленно и плавно, а выбрала именно этот момент, чтобы красиво погарцевать. Вот год помирала, а тут резко помолодела — и глаза вон горят, и шея изогнута красиво. И я на ней, как курица сижу в этом диком седле. Инстинкт подсказывает, что с мужским седлом не так страшно, но если выпрямить спину…. Судя по взгляду конюха, учиться и учиться еще.
В общем, Мефодий меня осторожно снял, распряг Лазорку и мы отправились по магазинам. Причем я по одежде, а Мефодий — по шорникам.
Как в наше время можно быть респектабельной в лохмотьях, но с дорогой сумочкой и хорошей обувью, так и раньше все решало качество сбруи. Я несколько раз пояснила, что хочу сбрую качественную, но без украшений. Но очень качественную.
Все же приближение ХХ века ощущается, и теперь готовая одежда уже почти полностью соответствует ожиданиям разных классов общества, так что мне подобрали и сапоги для верховой езды, и бриджи, и амазонку и даже шляпку с траурной вуалеткой. Это оказалось очень красивое хобби — верховая езда. Но во дворе своего-то дома я решила учиться без юбки, в бриджах и мужском вязаном свитере. Кухарка поджимала губы, видя этакий срам, Мефодий же быстро перестал смущаться и пару недель спустя мы предприняли первый выезд в парк. О чем я думала раньше? Зачем мне автомобиль, если есть лошадь?
Оно, конечно, в гости на ней не проедешь, да и вообще тут в основном в пролетках катаются, но эти ощущения стоят неприятного запаха и отбитых частей тела. Катались мы на рассвете, пока особого наплыва публики не было, помимо сосредоточенных комплектов мужчин, беседующих о серьезных вопросах. Лазорку они изредка окидывали критичным взором, но уже с большим уважением смотрели на нас после калькуляции затрат. На сбрую бедного животного я нацепила черные ленточки, так что меня не особо одолевали общением.
Дело шло к новому году. Моему четвертому году здесь. Не будь этой чехарды со временем — у меня случится юбилей. Тридцать лет. (И двадцать четыре по местным документам. Повезло, что разница такая незаметная, а генетика у меня хорошая). С точки зрения психологии пора бы подвести итоги. В родном времени к этому моменту у большинства людей есть карьера, ипотека, дети или их плотное проектирование. Здесь же я обошлась без ипотеки, неплохо проехалась на единственном пока доступном женщине социальном лифте, а вот с детьми… Откровенно говоря пока у меня не возникло такого прямо страстного желания нянчиться с малышами, да и раньше-то тоже я к ним особенно не рвалась. А роды здесь вообще окажутся лотереей. Но если по ту сторону миллениума рожают первенцев и в сорок, то можно пока не пороть горячку в этом вопросе.
