Принц и Нищин - Жмуриков Кондратий (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
– Почему же не знакомы? – произнес тот, вдруг удивительно напомнив Сереже очковую змею. – Вы Александр Мыскин, не так ли? А это, – тусклый взгляд упал на Воронцова, и глубоко посаженные глаза очковой змеи еще больше сузились и коротко вспыхнули – вероятно, так же бледно и завораживающе кобра смотрит на птицу, подумал Сережа, – а это Воронцов, девичья фамилия – Нищин. Сергей… или, быть может, я ошибаюсь?
Сережа уже собрался с мыслями настолько, что начал довольно откровенно обследовать некоторые фрагменты тела девицы на коленях у Алика – особенно из числа тех прелестей, что прорисовывались у него перед глазами. При этом он еще и успел сколотить следующую фразу:
– Разумеется, вы не ошибаетесь. Если бы вы допускали возможность ошибки, вы подсунули бы нам не этих ша… т. е. милых дам, а каких-нибудь кривоногих будок со шпалопропиточного завода.
– Простите? – не понял тот.
– Да это я так… не обращайте внимания. Лирическое отступление.
– Хорошо, – отрывисто сказал тот. – Моя фамилия Романов. Ваш тезка. Сергей Борисович меня зовут. Я хотел бы поговорить с вами, Сережа.
– Хорошо, – сказал тот после некоторой паузы, – поговорим.
– Выпить не желаете?
…Никакое иное предложение не может найти в душах истинно русских людей более живого и непосредственного отклика.
Будь Воронцов и Алик Мыскин несколько трезвее, они непременно задались вопросом: а с какого такого перепугу гражданин Романов С. Б., похожий на помесь бабуина с очковой змеей, осыпает их такими благами, как-то халявная выпивка и возможность плотно пообщаться с уже заказанными и проплаченными девочками?
Ведь общеизвестно: дармовой сыр бывает только в мышеловке.
Любой немец на их месте, как бы ни был его организм пропитан шнапсом и отборным рейх-пивом, озвучил бы свое резонное сомнение касательно этого праздника жизни: вас ист дас? Дас ист фантастиш. Них ферштейн.
Любой американец задал бы утилитарный вопрос, который в свое время задавал Жоржу Милославскому и.о. царя Иван Васильевич Бунша: за чей счет этот банкет, товарищи?
Все эти здравые соображения возмутительно игнорируются русской башкой, вернее, содержимым ее черепной коробки. Возможно, именно из-за этой врожденного или благообретенного умения наживать себе проблемы на ровном месте вследствие частой неспособности последовательно и рационально мыслить Россия и загнала себя на задворки цивилизации.
Но все это, как говорит Сережа Воронцов и Николай Васильевич Гоголь, лирическое отступление.
Действительность же состояла в том, что уже через несколько минут и Алик Иваныч, и Воронцов потеряли и без того безнадежно попорченную сегодняшним весельем способность хоть как-то соображать. Мыскин вплотную занялся двумя девочками сразу, а Сережа Воронцов совершенно неожиданно для себя оказался во второй комнате.
Тут он увидел того самого богатырской комплекции парня с лицом истощавшего Бэтмена без грима – торчащими, словно крылья летучей мыши, большими хрящеватыми ушами и острыми скулами. Он неподвижно сидел в кресле и равнодушно рассматривал пистолет-автомат «Борз». С тем же выражением, с каким прыщавый акселерат разглядывает картинки в журнале «Penthouse».
При появлении Сережи Воронцова и Романова он спрятал «ствол» в небольшой квадратный чемоданчик и раздвинул узкие губы в длинной резиновой улыбке.
– Присаживайтесь, – радушно сказал он.
Сережа машинально оглянулся на Сергея Борисовича: разве не он тут хозяин?
– Да вы присаживайтесь, – повторил вслед за здоровяком и питерский гость. – Чувствуйте себя как дома.
– У кого? – с ошеломленным выражением на лице пролепетал Воронцов.
Точно так же на вопрос: «Ты зачем усы сбрил, дурик?» – отвечал приснопамятный Семен Семеныч Горбунков. Точно так же – вплоть до мельчайших нюансов интонации и мимики.
Романов присел на край дивана, на котором развалился лопоухий, и, опершись подбородком на руку, пристально посмотрел на рассеянно опустившегося в кресло Воронцова, нервно протирающего очки подолом одетой навыпуск рубашки.
– Вам никогда не говорили, что вы похожи на одну из «звезд» российской эстрады? – с места в карьер начал Сергей Борисович. – Даже легкая щербинка между передними зубами… в точности как у…
– Ым-м-м… на Аллу Пугачеву, что ли? – бестолково пробормотал Сережа.
– Шутить изволите, да? – мило улыбаясь, вставил лопоухий.
– Дело в том, Сергей, – продолжал Романов, не обратив ни малейшего внимания на слова здоровяка, – что я хотел прийти с вами к небольшому и обоюдовыгодному соглашению. Я так думаю, вам не помешают лишние деньги? Вы ведь, насколько я знаю, даже сами до конца не понимаете, насколько они вам не помешают.
Воронцов качнул головой.
– А что… такое?
– В принципе, пустячное дело, – продолжал Романов, – на днях в ваш город приезжает Аскольд. Разумеется, вам знакомо это имя?
Воронцов качнул головой:
– Вообще-то я в совковой эстраде не очень…
– Ну как же, – с огорчением выговорил Романов, – хотя да, вы ведь недавно вернулись из армии. Имя Аскольда, одного из наиболее продвинутых молодых исполнителей откровенно прозападного толка, выдвинувшегося не только на своем эпатажном трансвеститском имидже, но и на несомненно высоком уровне своих композиций и блестящем выполнении и аранжировке своих многочисленных клипов и мелодий, в самом деле, могло быть плохо знакомо только человеку, совсем недавно сыгравшему в «дембель». Сложно не знать человека, которого именуют российским аналогом Джорджа Майкла и в сопоставлениях с ним западных «звезд» оперируют именами Marylin Manson и почему-то Робби Уильямса.
– Значит, вы представляете себе, о ком я говорю?
Воронцов сморщился и припомнил:
– А, ну да. Я его сегодня видел. По телевизору. Ну да… у нас же его афишами весь город утыкан, как гусь перьями, если все это, конечно, не розыгрыш.
– Розыгрыш? – усмехнулся Романов. – Да, у вас в городе в последний год любят так делать. То «ДДТ» прокатили, то «СерьГу». А самое замечательное – это, конечно, как вам посулили «Scorpions». И еще какой-то координационный совет по организации гастрольной деятельности, призванный следить за выплатой налогов со сборов, удумали. Веселый у вас город, господин Воронцов.
– Я даже собирался пойти на его концерт, – непонятно к чему растерянно сказал Воронцов, хотя, само собой разумеется, ни на какой концерт не собирался.
– А на какой концерт Аскольда в вашем городе вы собирались пойти? – спросил Романов. – Наверно, не на общий, вечером, а для избранных, ночной, в клубе?
Сергей неопределенно пожал плечами:
– Может быть… как получится… я вообще-то не очень всех этих…
– То есть вы не исключали той вероятности, что пойдете на концерт Аскольда. Ну вот примерно это я и хотел предложить вам. Все дело только в статусе, в котором вы пойдете на этот концерт.
Романов говорил так уверенно, как будто его договоренность с Сережей – дело решенное и требует лишь уточнений по ряду мелких и, по сути, несущественных моментов.
– Не понял, – проговорил тот. – Какой еще статус? О чем вы говорите, Сергей Борисович?
– Я не сказал вам, что я являюсь одним из администраторов Аскольда. Господин Фирсов, – Романов ткнул пальцем в лопоухого, – представляет службу безопасности Аскольда. Мы заранее выехали в ваш город из Москвы, и вот зачем. Я уже сказал, что вы чрезвычайно похожи на Аскольда. Имеется ряд противопоказаний, по которым Аскольду нежелательно появляться на сцене ледового дворца «Триумф», где запланирован концерт, и особенно в ночной клуб «Белая ночь» лично. Концерты же отменить невозможно. Поэтому я, как представитель Аскольда, хотел бы, чтобы вы, Сергей – за соответствующее вознаграждение, разумеется, – изображали Аскольда в этих отдельно взятых концертах. Не более. Все остальное будет натуральным. Аппаратура, подтанцовка, охрана – все. Все настоящее. Только вместо Аскольда – вы.
– А что это… за ряд противопоказаний? – подозрительно спросил Сергей.
– Это не имеет значения.
