Доктор Web для молодого вампира - Стрельцова Маша (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
Первое, что меня поразило на следующее утро после приворота — это то, что от вчерашнего отчаянного желания нравиться Димке у меня не осталось и следа. А Димка в тот день настороженно на меня покосился при встрече и прошел мимо, даже не залепив по обыкновению смачный и обжигающе — больной щелбан. Через минуту кто-то крикнул «Манька — Облигация» и сильно толкнул меня, так что я упала и здорово ударилась головой об батарею у стены. И тут произошло невероятное. Димка кинулся к обидчику и хорошенько его отлупил.
К обеду все в школе знали, что Маньку Облигацию так называть больше нельзя, только Магдалиной, моим именем по документам, — и никаких сокращений. Так же нельзя ее колотить, подкладывать кнопки на стул и швырять меловой тряпкой. Из парии я стала королевой.
Димку мне пришлось терпеть до пятого класса, пока меня родители наконец не соизволили забрать к себе. А что делать? Он обеспечивал мне уважение и безопасность.
После этого я стала с утроенным усердием изучать магию. Я осознала, насколько я незащищена в этом поганом мире, населенном здоровенными Димками, и что рассчитывать на кого-то не приходится. Сфотографируй собственное плечо, как я посоветовала сама себе уже будучи взрослой, и опирайся на него, когда станет невмоготу.
Через полгода после этого произошел такой случай. Бабы Нины дома не было, она уехала в соседнюю деревню, как издалека приехала женщина, привезя на поклон к бабушке своего мужа.
— Вот, — плаксиво сказала гостья, — анализы в норме, а все деньги только на лекарства уходят. Придуривается, козел. Я б его в жизни не повезла, да он мне всю плешь проел, скорей бы уж помер.
И она с ненавистью взглянула на мужика. Я проследила за ее взглядом и ахнула — по всему выходило, что мужик помрет у меня на руках, не дождавшись помощи.
Есть такая порча, очень страшная для проклятого. Кто-то слепил куклу и окрестил ее черной свечой, окропил святой водой, нарекая именем этого мужика, а потом вдавил в фигурку перевернутый крестик и отчитал заупокойную. Потом присыпал могильной землицей да и оставил ее, садист, на сорок дней, чтобы продлить мучения. Обычно эти куколки сжигают на девятый день, после этого человек пострадает месячишко — и готов. Этот же мужик был обречен на год.
— Тебе страшно? — спросила я тогда мужика.
— Всегда, — прохрипел он. — Аж давит.
— Да не слушай ты его, придурка, — прошипела женщина, — и вообще, где бабка?
И это тоже было последствие порчи — все люди отворачивались порченного. Все, даже родная мать, даже любимая жена.
— Неприятности были? — снова спросила я.
Он слабо кивнул.
— Неприятности! — взвилась баба, ей было все равно перед кем драть глотку, — ферма сгорела подчистую, а мне его корми, таблетки покупай! А на какой шиш? Он мне денег, что ли, приносит??? Дочь развелась, соседи в суд подали, а по мелочи сколько всего! И не упомнить, как проклял все кто, а как жили, как жили, никто на селе лучше не жил! Ууу, скотина, скорей бы сдох!
Я кивнула головой — все правильно, порча серной кислотой выжигает все, что человек создал. Страшно это.
— Да я и сам хочу умереть, только ты да дочь держат, — глухо сказал он.
Последний штрих — мысли о самоубийстве. Все верно. И загибается вот так человек, а врачи руками разводят — все в норме было, чего это он так?
— В общем так! — повелительно припечатала я. — Вы, женщина, идите — ка в комнату, поспите до утра. А вы, мужчина, скажите свое имя и тоже спать ложитесь.
— Иван, — сказал он, и я облегченно перевела дух — если б он был каким Эдиком, которых у нас отродясь на деревне не водилось, я бы не смогла помочь. Потому что я способов снять порчу — полно, но я-то знала всего один. Самое интересное, что не баба, ни мужик со мной спорить не решились, разбрелись по углам, а я выудила из — под клеенки кухонного стола помятый рубль и побежала к соседям, Карасевым.
— Баба Аня, пусть Зойка мне три десятка яиц продаст, только у меня всего рубль, хватит? — выпалила я разбуженной Карасихе.
Меня и бабку на деревне знали, и она и не подумала разораться, что ее средь ночи подняли. Подняли — значит надо кому-то помочь.
— Так я сама их тебе так дам, — сонно моргнула она.
— Нет, надо что б купить и у младшей по возрасту, — уперлась я.
Через пять минут я уже произвела обмен рубля на сетку яиц и побежала в летнюю кухню. Посмотрела на часы — было как раз без десяти три, самое время, и поставила чугунок на газовую плиту. Яйца быстро сварились, я сунула туда свежесорванный чистотел и болиголов, ложку меда и соль с чистого четверга, потом сбегала в сарай, взяла топор и выбрала в курятнике хромоногую пеструшку для переклада. Еще час ушел на безрезультатные попытки ее зарубить. Курица, вскоре смирившаяся со своей участью, лежала на чурбачке в кухне, посматривая на меня полуприкрытой пленкой глазом, а я ревела и гладила ее. Ну не могла я ее зарубить, не могла! А яйца так и кипели в чугунке. В конце концов я плюнула и вернулась в дом. Придет бабуля и все сделает.
Но бабули дома не было, а мужик глядел на меня больными глазами, глазами человека, который через час умрет. Предсмертная серость уже залила его щеки, заострила нос, и я почувствовала как он мне неприятен. И именно это решило дело, я поднялась, вернулась на кухню, крепко зажмурилась и рубанула по шее все так же лежавшей на боку курицы. Она только дернулась, а я уже держала ее тушку над чугунком и тупо смотрела на стекающие из шеи капли крови в бурлящую воду и читала заклинание, изо всех сил стараясь не зареветь.
Потом я вычерпала яйца, перелила отвар в банку, взяла фонарик и пошла на кладбище — следовало управиться до утра. Ночь, вроде должно быть страшно — но тогда я даже и не подумала об этом. Потом, став взрослее и из триллеров узнав, что мертвецы имеют обыкновение совершать прогулки под луной — бояться стала жутко. А тогда я спокойненько добежала через лес до кладбища, с фонариком методично обошла его, разыскивая могилы с тезками моего пациента и оставляя там по одному яичку. Положив последнее яйцо на могилу дяди Вани Никишева, утопшего по пьянке в прошлом году, и вылив на землю отвар, я не оглядываясь побежала по узким тропинкам меж могил домой. Я тогда очень боялась, что придет бабушка раньше меня и заругается, или мужик помрет. Или все вместе.
