Приданое для Царевны-лягушки - Васина Нина Степановна (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
– Ты что, издеваешься?
– Извини, ладно. Сейчас перечислю закуски...
– Все так плохо, да? – участливо поинтересовалась Илиса. – Не хочешь говорить? С тобой никто не связался?
– Все в порядке. Моей спокойной жизни пришел конец. Меня застрелят или взорвут в машине. Но не сейчас. Года через три.
– Почему через три?
– Потому что именно тогда начнут искать действующих лиц и исполнителей по новой президентской кампании. Кого посадят, кого уберут по-тихому.
– Я ничего не понимаю! Ты остался бухгалтером или сдал дела?
– Остался, – удивленно посмотрел на нее Платон. – Господи, вот я и сказал это. Последнее время все только и делали, что пытали меня – бухгалтер или не бухгалтер? Все, кроме племянников... Они были уверены, что я наемный убийца. – Икнув, Платон закрыл глаза. – А я сейчас, обожравшись до потери чувства опасности, произнес эти слова прямым текстом в прослушки Цапеля. Лучше бы я признался в золотой медали по биатлону в молодости, ей-богу...
– Расслабься. Лужана, наверное, все микрофоны выковыряла, пока копалась в твоих вещах. Над каждым поплевала, потопталась вокруг себя туда-сюда и, прокляв навек, выкинула в мусорное ведро. Не отвлекайся. Ты свой процент оговорил?
– Да он, собственно, известен, – совсем оторопел Платон от такой осведомленности Илисы.
– Ну и чего ты тогда здесь стенаешь? Выбор был?
– Был момент, когда меня спросили, нужно ли помочь с решением проблемы.
– Какой проблемы? – Илиса не выдержала длительной отрыжки Платона и последующих стенаний – «просил же, только на оливковом!»
Она начинает подпрыгивать, отчего тело Платона тоже содрогается.
– Прекрати! У нас с тобой, если ты так хорошо разбираешься в моих делах, основная проблема – Цапель, – выговорил Платон, когда все успокоилось.
– И что – ты?
– Сказал, спасибо, сам справлюсь.
Задумавшись, Илиса теребила подол своего халата, скручивая его в жгут.
– Значит, так тому и быть, – кивнула она. Тряхнула кудряшками и посмотрела на Платона изучающе. – А как вообще... все прошло?
– Ты вела себя возмутительно, – погрозил пальцем Платон.
– Да ладно тебе...
– Ты залезла на стол и танцевала там.
– Подумаешь...
– Ты выпустила столько живых перепелок, что у повара теперь наверняка случится невроз на этой почве. Подойди ближе, – он постучал ладонью рядом с собой.
Илиса подползла и села в любимой позе – на коленки.
– Я хочу тебя поцеловать, – сознался Платон.
– Поцелуй меня как-нибудь во сне. Когда я буду спать.
– Тогда дай ручку. Погрей мне сердце.
Он бережно взял в левую ладонь мягкую полную ее ладошку и грелся, грелся, пока не заснул.
Ему приснился Венька, не маленький, как снился последние ночи, а взрослый, почему-то с подстриженными волосами и похудевший. Он стоял у кровати, испуская запах давно не стиранной пропотевшей одежды, и Платон подумал – запахи?.. во сне?
– Тони, ты ничего не бойся, со мной все в порядке будет. Мне нужны бабки, подсуетись, ладно? Квака говорит, у тебя с финансами трудно. Свяжись с адвокатом отца в Москве. Я пока выгребу все, что найду, без обид?
Платон долго потом ворочался, стонал и думал о бабках. Он видел Веню в окружении дюжины резвых старушек, которые веселились и прыгали на лугу, а Веня был в венке из ромашек.
Он крикнул и сел, тяжело дыша и заливаясь потом.
Никогда раньше Платон не жаловался на плохой сон после обжираловки, хотя знал, что многие из обжор после еды стараются не засыпать часов пять-шесть.
Кое-как выбравшись из кровати, он побрел в ванную и там долго-долго, так что даже шею заломило – наклониться он все еще был не в силах, – разглядывал грязную футболку и джинсы в корзине. Чтобы осознать происходящее, он взял футболку и понюхал ее.
И жизнь приобрела знакомые очертания смысла.
Платон пошел в гостиную и потряс спящую Илису. Она мычала и отказывалась просыпаться.
– Сейчас же проснись! – рассердился он, тряся ее сильней.
– А кто-то обещал поцеловать! – упрекнула она, как только села, протирая глаза.
– Венька жив, так ведь?
– Тела не нашли, – унылым голосом начала она.
– Хватит! Нашли, не нашли!.. Я только что нюхал его грязную одежду в корзине. Он говорил со мной! Ему деньги нужны.
– Вот свин поганый, – удрученно заметила Илиса.
– Я? – оторопел Платон.
– Венька – свин! Просила же его не показываться тебе на глаза, пока не слиняет в безопасное место!
– Нет, только подумай – что ты со мной вытворяешь? Как ты смеешь устраивать подобные вещи? Да я!.. Я слов не могу подобрать!
– Пошел ты на фиг со своими словами! – рассердилась она. – Думаешь, мне в радость исправлять твои ошибки?
– Мои ошибки? – не поверил ушам Платон.
– Да любой нормальный человек, даже бухгалтер, давно бы пораскинул мозгами и подумал, как защитить племянников! Почему я должна это делать? Одна! Почему, черт побери?
– Как это?.. Как это ты их защищаешь?
– А ты думаешь, что Цапель просто так сообщил матерям Веньки и Федора о смерти Богуслава? Он-то умеет просчитывать, не то что некоторые!
– А что – некоторые?
– А некоторые пускают в дом незнакомых женщин, даже не проверив их документы. Ладно. С Авророй ты думал, что она специально к тебе приставлена. Но Лужана-то! Разве тебе не приходило в голову, кто она такая?
– Приходило. Хватит кричать. Я и про Веньку думал и чувствовал, что он жив.
– Уйди, я спать хочу. Зачем разбудил тогда, наорал? Чувствовал он. Устала я с тобой, Платон Матвеевич. Уйду я от тебя. Трудно с тобой жить, ты слишком тупой.
– Минуточку, – присел Платон на диван. – Почему я тупой? И куда ты уйдешь?
– К мужу, куда же еще?! Мое место – возле мужа, а я с тобой тут вожусь с утра до вечера!
– В каком смысле – возле мужа? В смысле – ты хочешь умереть?.. – испугался Платон.
– О-о-о! – застонала Илиса. – Так и хочется засадить в тебя подушкой!
– Не надо подушкой, я еще не все переварил, много убирать придется. К какому мужу?
– К Федьке! У меня один муж пока что, выздоравливает, слава богу.
– Ага... – задумался Платон. – С Веней, я понимаю, как это ты сделала. А как же с Федором, он же раненый был?
– Ты понимаешь, как я это сделала с Венькой, который не умеет плавать? – подозрительно поинтересовалась Илиса.
– Что, совсем не умеет? – не поверил Платон.
– Я не знаю, совсем или не совсем, некогда было выяснять. Я просто нырнула в воду, лягнула ногой по голове Лужану и сунула Веньке нагубник от баллончика с кислородом. А как уж он потом – плыл или пешком по дну шел, этого я не знаю. А ты все понимаешь, да?
– Ты взяла с собой баллончик с кислородом на эту прогулку?
– Взяла! Я его купила на второй день пребывания у нас монашенки.
– Да откуда же ты знала, что она его топить будет?
– Я знала, что ей придется действовать по обстоятельствам. Венька не даст ей оружия и не попросит пальнуть в него. А обстоятельства можно ведь самой выстроить и ей навязать.
– Да, извини, я не представлял себе масштабов всего... – развел руками Платон. – Но Федор!.. Ты говорила, что Птах осматривал его тело. Как же это?
– С Федькой все как раз было проще – платишь деньги, и все дела. Твои, кстати, деньги. Короче, нырять хотя бы не пришлось.
– Но если Птах должен был увериться, что он мертв, это как минимум...
– Глубокая анестезия – триста пятьдесят. Наклейки на места возможного прослушивания пульса – сто.
– А вскрытие?.. Он наверняка поинтересовался вскрытием.
– Исполнение накладного шва и окраска кожи тела – тысяча. Оплата за молчание – еще пятьдесят процентов от общей суммы. Похороны с регистрацией места – тысяча. Новые документы – пять. Но это Федька сам захотел.
– Еще и похороны?.. Подожди, у него же были раны, их нужно лечить!
– Это, – кивнула Илиса, – самое дорогое. Одно проникающее ранение в грудь, одно касательное. Сейчас он в клинике под Москвой – триста пятьдесят в день. Оплачено до конца месяца. Выздоравливает...
