Принц и Нищин - Жмуриков Кондратий (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Потом машину бросили.
Лена и Мыскин остались ждать его в условленном (относительно безопасном, как полагала Лена, месте), а Воронцов пошел на «стрелку». Ему было тревожно.
…Он не успел прочитать и половины первой полосы, как его окликнули:
– Это ты звонил?
Он повернулся и увидел невысокого и невзрачного парня в темной куртке и с папкой в руках.
– Во-первых, молодой человек, со старшими следует разговаривать на «вы», – и Сережа в облике почтенного коммунистического старикана приподнялся с лавки, – а во-вторых… да, звонил я.
– Идите к серой «восьмерке». Вон она стоит. – И едва уловимым движением подбородка парень оказал направление, в котором надлежало проследовать «постаревшему» Сереже. Сделав это, парень с папкой спокойно пошел дальше, словно он останавливался у лавки только для того, чтобы спросить сигаретку.
– Конспираторы хреновы! – проворчал Сергей и, поднявшись, направился к указанной парнем машине.
В серой «восьмерке» сидели двое. Сережа постучал в окно, стекло опустилось, и один из сидевших в машине парней сказал:
– Садись назад. – Потом недоуменно покосился на «старческое» обличье Воронцова, но ничего не сказал: вероятно, образ жизни и специфическая сфера деятельности приучили его ни в чем не выказывать своего удивления.
Ехали недолго.
Машина свернула в проулок, попетляла по извилистым узким улочкам и наконец остановилась перед большим серым домом старинной постройки.
– Второй подъезд, третий этаж, квартира восемнадцать, папаша, – сказал плотный светловолосый парень, сидевший за рулем. – Давай.
Сережа Воронцов хотел было отвесить шутовской крендель в виде ответного старческого дребезжания, но удержался. Переигрывать не имело смысла. Подсознательно не понравилось все это. Конечно, он прекрасно понимал, что полковник Котляров, всю жизнь проработавший в спецслужбах, в контрактной армии и т. д., вполне мог иметь знакомства и авторитет в криминальных кругах. Более того, по выходе в отставку он в считанные месяцы мог превратиться в бизнесмена и даже одного из боссов крупной полубандитской коммерческой структуры и перенес военные порядки в свою новую организацию. Но то, как смотрели на него, Сережу, эти парни – словно рентгеном прошивали… нет, лучше не давать воли этой проклятой интуиции, не давать корням сомнения прорастать в душе, разъедая ее и разрушая, как склон холма, грозящего переродиться в обрыв.
Не надо. Не надо распускать нервы. Впрочем, хуже уже не будет, решил Сережа. Человек, который попал в свойстве палки в такое грандиозное колесо, как то, что перемололо Вишневского и Адамова… нет, такому человеку не стоит опасаться еще худшего. Потому что еще худшего не существует по определению.
Воронцов прошел в подъезд и поднялся на третий этаж. Квартира восемнадцать. Коричневая железная дверь, испачканная у самого пола чем-то серым. Засохшей грязью, что ли. Возможно, какой-то особенно продвинутый браток стучал в эту дверь ногой. Лежа.
Сережа осмотрел дверь в поисках какого-либо звонка, но такового не оказалось. Он хотел было постучать, но его рука непроизвольно потянулась к ручке – и дверь, еле слышно щелкнув замком, отворилась.
Сергей шагнул в ярко освещенную просторную прихожую, и в тот же момент прозвучал звучный, хорошо поставленный сочный баритон:
– Чем я могу быть вам полезен? Ведь, если не ошибаюсь, мы не знакомы?
Сергей повернул голову: в проеме двери, ведущей в комнату, стоял среднего роста темноволосый мужчина, с легкой проседью в аккуратно зачесанных назад волосах, в темном костюме и расстегнутой на груди черной рубашке с воротником-стоечкой. Его лицо подергивалось, и это создавало почти комический эффект: как будто Котляров сам с собой гримасничал и сам себе подмигивал. Знаменитые усы полковника Котлярова уже не украшали это характерное лицо, но тем не менее это был он – Кондор. Полковник Котляров, экс-командир карательного отряда в горах Чечни.
– Почему же незнакомы, – тихо проговорил Сережа, – просто вы, как говорится, не узнали меня в гриме. Мы одни, Георгий Павлович?
Котляров прищурился и, пристально посмотрев на Сергея, подошел к нему ближе и, внезапно протянув руку, резко захлопнул дверь за спиной Воронцова – тот аж вздрогнул.
Полковник Котляров два раза дернул левой щекой, потом усиленно замигал. Все это вызвало у Сережи садистскую ассоциацию безногим и безруким постовым милиционером, который за неимением конечностей выныжден регулировать дорожное движение мимикой.
– Понятно, – сказал «постовой». – Здорово, Сережа. Я всегда говорил, Воронцов, что в искусстве перевоплощения тебе мало кто под пару подойдет. Артист. Ты же вроде как актер по образованию?
– Журналист-недоучка. Так вы не ответили. Мы тут одни?
– Да, мы тут одни, Воронцов. Это, так сказать, явочная квартира. Только не задавай лишних вопросов, – как бы предупреждая последующие слова Воронцова, добавил он и дернул усом, как маляр кисточкой.
– Очень хорошо, – сказал Сергей. – Мне нужна ваша помощь, Георгий Павлович.
– А что такое? Нужна работа?
– Все по порядку, Георгий Павлович.
– Да, разумеется. Проходи, выпьем по стопочке коньяку. Я смотрю, тебе надо немного расслабиться, Воронцов. Выпьешь коньяку.
Последняя фраза была сказана тоном приказа.
– Да… и сними этот маскарад, – быстро проговорил Котляров через плечо, семафоря обеими щеками. Сели в гостиной. Котляров нарезал лимончик, налил по стопочке отличного армянского коньяку, который полковник предпочитал любым французским, и, «прожонглировав» по пятьдесят граммов (по выражению Алика Мыскина), Котляров и Сережа Воронцов закурили сигары. Сережа не курил, но иногда его тянуло и на табак.
– Я так понимаю, ты пришел сообщить мне что-то серьезное, – сказал Кондор. – Хоть мы и виделись недавно, месяца полтора назад. Все-таки я убежден, что ты не мог прийти просто так. Повидать своего старого командира.
– Вы совершенно правы, Георгий Павлович, – подтвердил Сережа. – И так глобально я еще не влипал. Даже когда меня сунули в Чечню, я так не боялся.
– Ну… если это говоришь ты, то я даже боюсь предположить, что ты там такое натворил.
– А догадаться несложно. Вы в курсе последних сегодняшних новостей?
Котляров прищурился на него и налил еще коньяку.
– Нет… а что случилось?
– Убит Вишневский.
– Какой Вишневский? Уж не…
– Да, тот самый. Король алюминия и нефти. Роман Арсеньевич Вишневский, олигарх, член Госдумы.
Котляров перекосил лицо в кривой усмешке и перебил Сережу:
– Ну, будет мне все его регалии перечислять. И без того знаю. Но… – Сумрачное, скованное беспощадной выдержкой лицо Кондора чуть дрогнуло, когда он договорил:
– …но только не вздумай говорить мне, что ты имеешь ко всему этому какое-то отношение.
Сережа покачал головой, а потом произнес:
– Вот именно. Вот именно. На меня хотят повесить его убийство. Или я так думаю, что хотят. Но я не убивал его.
Котляров задвигал шишковатым лбом, мрачнея:
– Ну вот что… выкладывай, Воронцов. Если ты хоть бочком задел все это, то сейчас тебе не позавидовал бы и Усама бен-Ладен. Рассказывай, брат.
Сережа шмыгнул носом и заговорил:
– Самое интересное, что влип я именно из того, что вы, Георгий Палыч, считали самым у меня существенным недостатком.
– Это от чего же?
Сергей с силой провел ладонью по псевдо-седым волосам и резко бросил, выдохнул – как бросился с головой в холодный, мутный, завораживающий омут:
– От актерства. Все началось с того, как некто Фирсов и Романов предложили мне…
– Фирсов и Романов? – перебил его Котляров. – Звучные фамилии. – И полковник два раза дернул щекой, опять вызвав у Сережи богатый поток асоциаций: – Звучные фамилии, звучные. И что же тебе предложили эти?…
Два часа истекли тяжелыми янтарными струйками свечи, стоявшей на столе, за которым сидели Сережа и Котляров. Последний был отнюдь не так оживлен и не так изощрялся в мимических роскошествах, обусловленных нервным тиком. Он был мрачен. Котляров глубоко затягивался и выпускал дым уже не щегольскими колечками, а густыми синеватыми струями. Время от времени он бросал недобрые взгляды на сидевшего на стуле Воронцова. Сергей уже успел освободиться от большей части столь мастерски наложенного им грима и теперь тупо буравил застывшим взглядом поверхность стола.
