Невезуха на все сто - Яковлева Елена Викторовна (электронная книга TXT) 📗

Я задом, как рак, попятилась в камыши. Причем с зажмуренными глазами. Как будто невидимая опасность меньше, чем видимая. И дыхание затаила, чтобы песка не нахвататься, и так уже на зубах скрипит.

Совсем рядом зашуршали камыши — это прошел хрипатый. Меня он, слава богу, не заметил, а я подняла голову и посмотрела ему вслед. Ничего выдающегося — невысокий коренастый тип в хлопчатобумажных шортах до колен, футболке и сандалиях на босу ногу. Походка вихляющаяся, что называется — от бедра.

Вскоре он скрылся из виду, а я в три прыжка подскочила к избушке и заглянула в окно. Уж очень меня заинтриговало, чей это звонкий голосок я слышала прежде и о каком пацане говорил по телефону хрипатый?

Комната — если можно так назвать захламленную внутренность избушки — была пуста. Только у противоположной глухой стены лежал какой-то тряпичный куль, а чуть поодаль — кусок картона и несколько пустых бутылок. Да-да, вы правы, из-под «Сусанинского патриотического». И никого, ни одной живой души. Странно, даже очень странно. А может, этот шустрый пацан сейчас притаился за моей спиной и вот-вот заорет в ухо свое коронное: «Руки вверх!» Что тогда со мной будет, а? Стопроцентный летальный исход. И зачем я вообще поперлась к лесничеству, мне что, приключений мало?

Сколько же драгоценного времени я потратила на эти бесплодные размышления, просто немерено, и потратила бы еще больше, если бы тряпичный куль не зашевелился. Я так и рухнула с подоконника прямо в грязь и хлам. В результате приземление оказалось не очень удачным и уж совсем не мягким. Я здорово зашибла левое колено, однако нашла в себе силы, чтобы, мужественно превозмогая боль, по-пластунски доползти до противоположной стены.

Из тряпичного куля на меня глянули живые и дерзкие карие глазенки:

— Ты кто такая?

Признаться, я здорово растерялась, даже заикаться начала:

— Я… я…А ты кто?

— Ты — вражеский лазутчик, — гневно заклеймил меня тряпичный куль и уточнил деловито:

— Ты за «языком», да?

— Ну, можно сказать и так. — Я все еще потирала ушибленное колено, попутно соображая, где я видела эту симпатичную мордашку. — Сережа? — вскрикнула я и до крови прикусила язык. Во рту сразу стало солоно.

— А ты откуда знаешь? — Глазенки смотрели на меня из полумрака пристально, не мигая.

Я ничего ему не ответила, просто была не в состоянии. А что тут скажешь, когда моя стройная теория, основанная на злокозненной Ингиной лживости, летела в тартарары? Вот же он — Сережа, Ингин сын, самый настоящий, не выдуманный. Значит, по крайней мере здесь она не наврала. Мне бы радоваться, а я не знаю, что и думать. И какие выводы из этого делать опять же. А, черт с ними, с выводами, прежде ребенка спасать надо.

— А где у нас ножки-ручки? — с фальшивым энтузиазмом поинтересовалась я, склоняясь над тряпичным кулем. Господи, я-то думала, ребенок связан, а оказалось, он наглухо втиснут в старый спальный мешок, застегнутый на ржавую заедающую «молнию». Вот изверги! Теперь понятно, почему хрипатый не боялся, что мальчик убежит.

Пока я боролась с заедающей «молнией», Сережа держался стойко, ни звука не проронил, зато, когда я наконец его освободила и, схватив за руку, потащила за собой, неожиданно заартачился:

— Не пойду!

— Как это не пойдешь? — опешила я.

— Потому что я тебя не знаю. Почему я должен с тобой идти?

Признаться, в его словах имелся определенный резон, хотя при подобных обстоятельствах… Что ж, выходит, хрипатый вызывает у него больше доверия, чем я? Обидно, конечно, но ничего не поделаешь.

Нужно искать к мальчишке подход, иначе он из детского упрямства провалит мне всю операцию по его же спасению.

— Да, ты меня не знаешь, — вынужденно признала я. — Но у вас же тут война, как я понимаю, а ты в плену? А я… я партизан. То есть партизанка. Слышал про таких?

— Это которые паровозы под откос пускают? — уточнил не по годам развитый подпольный Ингин отпрыск.

— Ага, они самые, — подтвердила я, тревожно прислушиваясь к шуршанию камышей. Хрипатый того и гляди вернется. — Но тут ведь нет поездов. Поэтому я пришла освободить тебя из плена. Не возражаешь?

По большому счету, в таких моих рассуждениях логики было негусто, зато имелся ярко выраженный игровой элемент, а посему мальчишка клюнул:

— Ну хорошо, если ты партизанка, тогда я согласен. Только давай устроим засаду и возьмем в плен Терминатора.

— А Терминатор — это кто? — Что-то я плохо стала соображать. — Тот, кто тебя в мешок посадил?

— Ага, это он меня в плен взял. — Сережины глазенки заблестели пуще прежнего. — Ну, давай засаду устроим, а?

— Устроим, но потом, — пообещала я, увлекая мальчишку за собой в камыши и тревожно озираясь. Хрипатый, поди, уже успел все про меня выведать у жадюги-таксиста и рысью мчится обратно. Ну точно, так и есть, цокает копытами, издалека слышно. И фыркает тоже совсем как лошадь.

— Ложись! — шепотом скомандовала я мальчику и мягко толкнула его в песок, тут же приземлившись рядом сама.

Исчезновение ребенка хрипатый Терминатор обнаружил очень быстро, несколько раз обежал вокруг избушки и стал названивать по телефону сообщникам, оправдываться и призывать их на помощь.

Из его хриплого сбивчивого клекота я поняла далеко не все, но главное от меня не ускользнуло. Первое — мое такси уже уехало (плакали бандитские денежки). И второе — скоро к озеру примчатся сообщники и начнут метр за метром обшаривать окрестности. А посему нужно скорее уносить отсюда ноги. Что касается меня, то это не проблема, а вот с Сережей посложнее будет. Ему уже надоело валяться на песке, того и гляди издаст какой-нибудь воинственный клич, и тогда пиши пропало.

— Сережа, — тихо сказала я ему на ухо, — ты теперь тоже партизан и обязан передвигаться бесшумно. Знаешь, как змеи ползают? — На всякий случай я прикрыла ладонью ему рот.

Партизан из Сережи получился просто замечательный, и пока хрипатый метался возле избушки, мы, пригибаясь за камышами, успели существенно приблизиться к перелеску, которого я решила держаться за неимением более подходящих вариантов. Не к дороге же нам бежать, когда именно оттуда хрипатый ждет подкрепления.

Ой, мамочки, а это что за рожи? Двое, нет, трое. Бегут, орут, кулаками размахивают! Не иначе то самое подкрепление, о котором я распространялась выше. А кто это впереди гогочущей оравы, чуть не сказала «на лихом коне», такой знакомый? Не может быть, это же Бульбозавр — предводитель Покемоновых громил. Постойте, постойте, дайте-ка сообразить… Ой, не получается так сразу.

А тут еще Сережке наскучило партизанить. Видимо, потому, что мы это делали слишком уж однообразно, а дети, как известно, быстро устают от монотонных игр, им подавай новые впечатления. К тому же подкованный ребенок был уверен, что героические партизаны паровозы под откос пускают, а мы всего лишь позорно драпаем.

— А когда мы в плен кого-нибудь возьмем? — недовольно промычал он, поднимая голову с песка.

— Тс-с… — Я приложила палец к губам. — Противника нужно сначала выследить, а потом уже в плен брать.

— Ну хорошо, а когда мы его выследим? — Бойкий Ингин ребятенок буквально изнемогал от бездействия.

— Уже выслеживаем, — заверила я его, — главное, чтобы он сам нас не заметил. Знаешь, как быть ниже воды и тише травы?..

— Тише воды и ниже травы, — пробурчал с песка Сере га.

— Вот именно, — механически кивнула я, напряженно следя за передвижениями Бульбозавра. А тот бежал-бежал и остановился как вкопанный. Вроде прислушивается. Неужто засек, паршивец? А что, немудрено, потому как быть ниже травы, то бишь камыша, у нас получается неплохо, а тише воды — не очень.

А Бульбозавр постоял, постоял и снова разогнался. Бежит, а сам оглядывается, надо же, нюх какой. Как у ищейки.

— Ну… мы его уже выследили, неприятеля? — Серега опять приподнял голову и воскликнул:

— А этого дядьку я знаю! Я его за палец укусил!

Я зашикала на Серегу, зажала ему рот ладонью и зачем-то накрыла своим телом, как будто от артобстрела его спасала. Что в этот момент творилось у меня в душе, вы, наверное, уже догадались. Укушенный палец Бульбозавра, щенок, о котором трепался по телефону Покемон, — стеклышки мозаики наконец сложились одно к одному. И как же я раньше недопетрила?