Сладость на корочке пирога - Брэдли Алан (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Его слова не просто оскорбили, они ранили меня. Он, должно быть, держит меня за дурочку.
— Отец очень занят в последнее время, — сказала я. — Но я упомяну ему об этом.
— Ах да, это… внезапная смерть, о которой ты говорила… полиция и все такое. Должно быть, до ужаса нудно.
Собирался ли он предпринимать что-то или мы будем сидеть тут и болтать до темноты? Может быть, лучше мне взять инициативу? В таком случае по меньшей мере у меня будет преимущество неожиданности. Но как это сделать?
Я припомнила сестринский совет, который однажды Фели дала Дафне и мне.
«Если к вам пристает мужчина, — сказала она, — ударьте его прямо в достоинство и бегите со всех ног!»
Хотя тогда это показалось полезной каплей мудрости, сейчас единственной проблемой было то, что я не знала, где расположено достоинство.
Надо придумать что-то другое.
Я покрутила носком туфли в песке; я схвачу горсть песка и брошу ему в глаза, до того как он успеет что-то понять. Я видела, что он продолжает наблюдать за мной.
Он встал и отряхнул брюки.
— Иногда люди делают что-то в спешке и потом жалеют, — поделился он со мной. Он имел в виду Горация Бонепенни или себя? Или он предостерегал меня, чтобы я не натворила глупостей?
— Ты знаешь, я видел тебя в «Тринадцати селезнях». Ты была в холле и рассматривала регистрационную книгу, когда я подъехал на такси.
Проклятье! Все-таки меня засекли.
— У меня там друзья работают, — пояснила я. — Мэри и Нед. Я иногда захожу к ним поболтать.
— И ты всегда обыскиваешь номера постояльцев?
При этих словах мое лицо залилось краской.
— Как я и подозревал, — продолжил он. — Послушай, Флавия. Я буду с тобой откровенен. Деловой партнер держал у себя то, что ему не принадлежало. Это было моим. Теперь я точно знаю, что помимо моего партнера в номере побывали только два человека — ты и дочь владельца. Я также знаю, что Мэри Стокер не имела причин брать конкретно эту вещь. Что прикажешь думать?
— Вы имеете в виду старую марку? — спросила я.
Я собиралась балансировать над пропастью и уже натягивала трико. Пембертон сразу расслабился.
— Ты признаешься? — спросил он. — Ты даже умнее, чем я полагал.
— Она была на полу под чемоданом, — объяснила я. — Должно быть, выпала. Я помогала Мэри убрать в комнате. Она забыла сделать кое-что, а ее отец, понимаете, бывает…
— Понимаю. Так что ты украла мою марку и унесла ее домой.
Я прикусила губу, сморщила лицо и потерла глаза.
— На самом деле я ее не крала. Я подумала, что кто-то ее уронил. Нет, это не совсем так: я знала, что ее уронил Гораций Бонепенни, и, поскольку он был мертв, ему она больше не нужна. Я подумала подарить ее отцу, и тогда он больше не будет сердиться на меня из-за вазы Тиффани, которую я разбила. Теперь вы все знаете.
Пембертон присвистнул.
— Ваза Тиффани?
— Это была случайность, — сказала я. — Не стоило мне играть в теннис в доме.
— Что ж, — заключил он. — Это решает проблему, не так ли? Ты возвращаешь мне марку, и дело закрыто. Согласна?
Я счастливо кивнула.
— Я сбегаю домой и принесу ее.
Пембертон разразился бурным смехом и хлопнул себя по ноге. Совладав с собой, он сказал:
— Ты очень хороша, знаешь ли, — для своего возраста. Напоминаешь мне меня самого. Сбегаю домой и принесу — надо же!
— Ну ладно, — предложила я. — Я скажу вам, где я ее спрятала, и вы сможете пойти и забрать ее сами. Я останусь тут. Честное скаутское слово!
Я изобразила пальцами салют девочек-скаутов. Не стала ему говорить, что технически больше не являюсь членом этой организации, с тех пор как меня исключили за то, что я изготовила гидроокись железа, чтобы получить значок за бытовое обслуживание. Никому не было дела, что это противоядие при отравлении мышьяком.
Пембертон глянул на часы.
— Становится поздно, — сказал он. — Нет времени для любезностей.
В его лице что-то изменилось, словно опустили занавес. В воздухе внезапно похолодело.
Он бросился ко мне и схватил за запястье. Я издала крик боли. Через несколько секунд, знала я, он завернет мне руку за спину. Я сразу сдалась.
— Я спрятала ее в спальне отца в Букшоу, — выпалила я. — Там двое часов — большие, на каминной полке, и маленькие, на столике около кровати. Марка приклеена сзади к маятнику в каминных часах.
И тут случилось нечто ужасное — ужасное и одновременно, как оказалось, чудесное одновременно — я чихнула.
Мой насморк, почти позабытый, не тревожил меня весь этот день. Я заметила, что насморк отступает, когда ты спишь или когда ты слишком занят каким-то делом, чтобы обращать на него внимание. Мой внезапно вернулся, чтобы отомстить.
Позабыв на миг, что «Ольстерский Мститель» спрятан внутри, я полезла за носовым платком. Пембертон, должно быть, принял мое внезапное движение за прелюдию к бегству — или к нападению на него.
Как бы там ни было, когда я поднесла платок к носу, не успела я его развернуть, как он молниеносным движением схватил меня за руку, скомкал ткань в шарик и засунул его вместе с маркой мне в рот.
— Хорошо, — сказал он, — посмотрим.
Он сбросил пиджак, развернул его, словно плащ матадора, и последним, что я видела, перед тем как он набросил его мне на голову, была могила доктора Твайнинга и слово Vale!, выгравированное на ее основании. Прощай!
Что-то сдавило виски, и я догадалась, что Пембертон закрепляет пиджак застежками от портфеля.
Он перекинул меня через плечо и понес так легко, как мясник говяжий бок. Не успела моя голова перестать кружиться, как он тяжело поставил меня на ноги.
Схватив меня за загривок одной рукой, другой он сжал мне плечо, словно тисками, грубо подталкивая меня перед собой по бечевнику.
— Просто переставляй одну ногу за другой, пока я не велю тебе остановиться.
Я попыталась позвать на помощь, но рот был полностью забит влажным носовым платком. Я смогла издать лишь грубое хрюканье. Даже не могла сказать ему, как больно он мне делает.
Внезапно я осознала, что я боюсь больше, чем когда-либо в жизни.
Ковыляя, я молилась, чтобы кто-нибудь увидел нас; тогда они наверняка крикнут, а я даже с завязанной пембертоновским пиджаком головой услышу их. И тогда я резко вырвусь от него и помчусь на звук голоса. Но если сделать это преждевременно, я рискую влететь прямо в реку, а Пембертон оставит меня там тонуть.
— Стой, — внезапно сказал он, после того как я прошлепала, по моей оценке, футов сто. — Тихо.
Я послушалась.
Я слышала, как он возится с чем-то металлическим, и через секунду, судя по звуку, открылась дверь. Ремонтный гараж!
— Шаг наверх, — сказал он. — Вот так… Теперь три вперед. И стой.
За нами с деревянным стоном закрылась дверь, словно крышка гроба.
— Выверни карманы, — потребовал Пембертон.
У меня был только один — карман в джемпере. Там ничего не было, кроме ключа от кухонной двери в Букшоу. Отец всегда заставлял нас носить ключ с собой на случай гипотетической срочной необходимости, и поскольку он периодически делал проверки, я все время держала его при себе. Вывернув карман, я услышала, что ключ упал на деревянный пол, затем подпрыгнул и покатился. Через секунду раздался слабый клик — он приземлился на бетон.
— Черт, — выругался Пембертон.
Хорошо! Ключ упал в ремонтную яму, я была уверена. Теперь Пембертону придется отодвигать прикрывающие ее доски и лезть вниз. Мои руки были все еще свободны, я сорву пиджак с головы, выбегу за дверь, вытащу платок и помчусь по Хай-стрит с дикими воплями. Через минуту.
Я была права. Почти сразу же я услышала безошибочный звук отодвигаемых тяжелых досок. Пембертон заворчал, оттаскивая их от ямы. Надо быть осторожной и думать, куда бежать: один неверный шаг и я упаду в открытую дыру и сломаю шею.
Я не двигалась с того момента, как мы вошли в дверь, которая, если я права, должна быть за моей спиной, а яма — впереди. С завязанными глазами мне надо будет повернуться на сто восемьдесят градусов.
