Самовар с шампанским - Донцова Дарья (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
– Русский? – удивилась я.
– Француз, его дед и бабка в двадцатые годы прошлого века эмигрировали в Париж, Владимир родился здесь, но прекрасно владеет русским, – растолковал Эвиар. – Луизе было бы трудно лечиться у того, с кем надо беседовать на чужом языке.
– Заботливый ты, однако, – скривилась Лоретта, – подобрал нужного специалиста.
– Мадам, я вас сейчас запру в спальне, – пригрозил Николя. – И что, Горчаков помог?
– Да, Луиза перестала бояться улицы, начала вести нормальный образ жизни, у нее осталась только сильная аэрофобия, но мне это не казалось проблемой. Девочка не собиралась никуда летать. Горчаков был опытным профессионалом, но потом я изменил свое мнение о нем и горько пожалел о том, что направил к нему Луизу.
Глава 37
– Почему? – заинтересовалась я.
Поль посмотрел на меня:
– Перед психотерапевтом выворачивают душу. Луиза все рассказала Горчакову про карты, про то, что случилось в Москве.
– …! – выпалила Лоретта и схватилась за голову. – Я живу с идиотом!
– Луиза была на грани самоубийства, – попытался защищаться Поль, – а душевед не сможет помочь, пока не доберется до корня проблемы. Лу ему рассказала про бегство из России, про то, как она тоскует по матери, как хочет поговорить с ней, но Ангелина в маразме, живет в пансионате для больных людей, Луиза общается с врачом, узнает о ее здоровье, но…
– Стойте! – подпрыгнула я. – Дочь знала, где мать. Но откуда? Неужели Сергей Петрович ей рассказал, под каким именем спрятал супругу?
Поль потупился:
– Нет. Серж был очень жесток, он не любил людей, ценил только деньги. Ни жалости, ни сострадания, ни желания протянуть руку Маковецкий ни к одному живому существу не испытывал, даже к Лоретте, а уж она обожала брата больше жизни. Ангелина же, в отличие от супруга, нежно относилась к дочери, а та любила ее.
– Алкоголичка, – процедила Лоретта. – Она, конечно, лучшая мать, куда мне до нее!
– Любовь не поддается логике, – заспорил Поль, – кому-то Ангелина могла показаться дурной бабой, но Луиза обожала мать и очень страдала от разлуки с ней. Девочка сообщила психотерапевту, что нашла пансион, куда отец поместил Ангелину.
– Как? – в один голос спросили мы с Николя.
– Даже самый хитрый человек делает порой ошибки, – усмехнулся Поль. – У Луизы была няня Раиса Федорова. Когда девочка подросла, ее уволили. Сергею Петровичу, человеку заносчивому, снобу, не пришло в голову, что Ангелина и Раиса могли крепко подружиться. По мнению Маковецкого, прислуге только раздают приказы. Сергей всегда боялся, что посторонние поймут, что в семье водятся немалые деньги, поэтому запрещал Ангелине Валентиновне и Луизе заводить друзей, приводить кого-то в гости. Но он не учел, что любой женщине нужно иметь душевного близкого человека, и не подумал, что его жена может с кем-то посторонним общаться. На всякого мудреца довольно простоты. Очутившись в Париже, Луиза первое время боялась искать маму, но потом отчаянно затосковала и позвонила Раисе в надежде на то, что та знает, где ее лучшая подруга. Девушка не ошиблась: Ангелина, нарушив строгий приказ мужа, тоже созвонилась с Федоровой, и приятельницы возобновили отношения. Они соблюдали осторожность, когда Ангелина в очередной раз попадала в клинику, Раиса ее никогда не навещала, если же мать Луизы находилась в состоянии трезвости, приятельницы ходили в кафе, кино, на концерт.
– Потратить столько сил, чтобы спрятать жену с дочерью, и забыть про няню! – удивилась я.
– Раиса перестала служить у Маковецких лет за десять до того, как Луиза познакомилась с Яной, – вздохнул Поль. – Сергей о ней элементарно забыл. Когда Ангелина потеряла разум, Раиса узнала, что ее поместили в «Долголетие», но сама там никогда не показывалась, а вот Луизе дала телефон пансиона.
– И Луиза начала звонить доктору Ксении Берг, узнавала, как здоровье матери, врала врачу, что живет в Нью-Йорке, – дополнила я. – А почему вы злы на психотерапевта?
Эвиар нахмурился:
– Три месяца назад он начал внушать Луизе, что ей нужно полететь в Москву и встретиться с мамой. Психолог уверял, что российские врачи ошибаются, у Ангелины нет старческого слабоумия, у нее тяжелая, редко встречающаяся форма депрессии, при которой человек выглядит и ведет себя так, словно он потерял разум. Болезнь развилась из-за разлуки с дочерью. Если мать увидит Луизу, она пойдет на поправку. Если нет – скоро умрет, потому что ее неверно лечат.
Девушка верила своему врачу, и после его слов ей стало плохо, началась бессонница, возник комплекс вины, мне она твердила: «Я причина зла, из-за моей страсти к игре все беды случились». Но Луиза панически боялась самолетов, вы не представляете как, и повторяла: «Это ужасно падать вниз и знать, что сейчас разобьешься в лепешку. И будет очень-очень больно. Возьму с собой яд, если пойму, что самолет рушится, отравлюсь, не хочу страдать». Я ее отговаривал лететь в Москву, объяснял, что Ангелине уже нельзя помочь. А доктор все давил, давил, давил. Я не выдержал, позвонил ему и велел:
– Перестаньте мучить Луизу.
А он в ответ:
– Нужно победить страх аэрофобии, иначе он разовьется и вернутся другие проблемы. Луиза опять не сможет выходить на улицу. Ей необходимо сесть в лайнер, а сделать это Маковецкая может только ради спасения матери. Один раз совершит перелет и выздоровеет.
– Странные методы использует сей Гиппократ, – поразилась я. – Вы уверены, что он профессиональный психотерапевт? Специалисты такого рода никогда не заставляют пациента что-то делать, не навязывают ему собственное мнение.
– Но сначала-то Владимир ей помог, – возразил Поль. – Принуждать Луизу к полету он стал месяца три назад. Я ему сказал: «Спасибо, мы отказываемся от ваших услуг, более оплачивать их не станем». И перестал давать Луизе деньги на врача.
– Наконец в море бреда появился островок благоразумия, – ледяным тоном произнесла Лоретта.
– Луиза прекратила общение со мной, – тихо продолжил Эвиар. – Мы некоторое время не виделись, я погано себя чувствовал, а потом она позвонила, назначила встречу в кафе в центре. Я пришел и испугался. Луиза выглядела больной, она сильно похудела и так плакала! Ангелина умирала, жить ей осталось совсем недолго, максимум двое-трое суток, дочь хотела проститься с матерью. Выяснилось, что девочка продолжает ходить к Горчакову, тот лечит ее бесплатно, он добрый человек, не то что я!
Эвиар опустил голову.
– И ты купил ей бизнес-билет в Москву, – вспыхнула Лоретта. – Вот так, живешь с человеком всю жизнь, он твоя первая и единственная любовь, а получается, что не знаешь его и у мужа полно тайн.
– Луиза мне позвонила, когда объявили посадку, – глухо произнес Поль, – и быстро заговорила: «Мне страшно, но я все равно сяду в самолет. Одно успокаивает: у меня с собой есть цианистый калий, когда лайнер начнет падать, проглочу таблетку и не почувствую боли от удара о землю». Я перепугался, закричал: «Где ты взяла яд? Выброси его немедленно! Все будет хорошо. Самолеты каждый день туда-сюда летают. Но если тебе так жутко, лучше останься в Париже. Ангелина безумна, она тебя не узнает, не поймет, что дочь рядом». Луиза прошептала: «О нет! Владимир мне сказал, что она услышит мой голос и уйдет на тот свет мирно, без горечи и обиды, я обязана выполнить последний долг дочери. Обязана! Я иду в самолет. Молись за меня! Поль, я никогда не говорила тебе, но сейчас скажу: «Ты – мой единственный друг, ты мне как брат. Спасибо за все. Я очень тебя люблю».
Эвиар опустил голову и обхватил ее руками:
– Получается, что это я убил Луизу. Не следовало давать ей денег на билет. Кроме как у меня, девочке негде было взять нужную сумму. Она могла бы сейчас жить.
Поль заплакал, Лоретта кинулась к мужу и обняла его:
– Милый, ты здесь ни при чем! Луизу лишил жизни страх.
– Ей показалось, что лайнер падает, – кивнула я. – В салоне, кроме Маковецкой, был еще один безумный аэрофоб, врач, он затеял скандал. Я тоже раньше побаивалась самолетов и, будучи не воцерковленным человеком, всегда молилась во время взлета и посадки.
