Невезуха на все сто - Яковлева Елена Викторовна (электронная книга TXT) 📗
— Это тот Сусанян или другой? — снова загундосил Борода.
— Ага, тот, — выжала я из себя будто бы через силу.
Борода сразу призадумался. Смекал, наверное, что «покалякать» с Ингой при таком-то муже будет непросто. Ха, он еще не знал, до какой степени непросто, ведь Инга-то в Швейцарии!
Пауза затянулась. Все сосредоточенно молчали, а Беляш шумно сопел и бдительно переводил взгляд с меня на Отто, а с Отто — на меня, чтобы, значит, мы чего не замыслили.
— Ну хорошо, — наконец вынес вердикт Борода, — проверим мы твою Ингу. А до тех пор ты тут со своим родственником посидишь под домашним арестом. — Борода зыркнул на Отто. — А это, — он потряс бумажником новоявленного американца, — я забираю, чтобы покрыть свои расходы. А что, родня на то и существует, чтобы помогать друг другу.
Ну не сволочь ли, а?
Я возмутилась:
— Почему под домашним арестом? Я же все рассказала!
— А ты такая глупая, не понимаешь? — изумился Борода. — Это чтоб ты свою подружку не предупредила и не подучила ее, как лучше врать, усекла?
— Усекла, — пробормотала я. — А он? Он-то здесь совсем ни при чем! — кивнула я на Отто.
— А он… Он составит тебе компанию. Чтобы не скучно было. И Лонг составит.
— А чего опять я да я? Пусть Беляш, — заартачился было долговязый, но заткнулся, перехватив грозный взгляд Бороды.
Борода больше ничего не сказал, а Беляш, который при мне ни разу рта не открыл, сразу приступил к делу. Подошел к Отто и бесцеремонно ухватил его за рукав. Наверное, мой американский кузен вспомнил, как это делается в американских же боевиках типа «Двойного удара», и попробовал оказать сопротивление. Только нашим Беляшам ихние Рэмбо на один зубок, Беляш скрутил его в два счета, а подоспевший Лонг заклеил бедному Отто рот скотчем, приговаривая:
— Этого свяжем и в спальню, пусть отдохнет на кровати, а баба здесь на стуле посидит. Я поспешила встрять:
— Только рот мне не заклеивайте, честное слово, я буду молчать.
— Не будем, не будем, — пообещал Лонг, но не сдержал слова. Вот и верь после этого бандитам.
Глава 31
Сидеть привязанной к стулу — казнь египетская. Подумать только, а ведь я давно грозилась устроить то же самое Петьке, если он будет горбиться над тетрадками. Но заклеиваить рот скотчем я Петьке никогда не обещала. А зачем? Из него и так слова щипцами не вытащишь.
К примеру, я спрашиваю:
— Что у тебя по контрольной?
А в ответ мне — гробовая тишина, только вид у Петьки становится подозрительно задумчивым.
Я повторяю вопрос и получаю аналогичный ответ, и так до бесконечности. Еще раз пять я взываю к Петьке с тем же успехом, после чего зверею. Начинаю орать так, что у самой уши закладывает. Ору, а сама думаю: и чего я так надрываюсь, ведь это же непедагогично, но остановиться уже не в силах. Кончаются мои воспитательные потуги всегда одним и тем же: наоравшись и окончательно сорвав голос, я выпиваю полпузырька валерьянки и даю себе клятву, что впредь буду держать себя в руках. Петька, который пока я ору, тупо смотрит в учебник, преспокойно собирает ранец и спрашивает:
— Ма, можно я мультики посмотрю?
— Смотри, — отзываюсь я тихо и всепрощающе, будто со смертного одра. Я знаю, стоит заглянуть в Петькин ранец, и мгновенно выяснится, что по контрольной у него пара, а домашнюю работу он, как всегда, не сделал, но мне уже не хочется. И орать я уже не могу, поскольку охрипла.
Отдавая себе отчет в Петькиной запущенности и понимая, что одним ором тут не управиться, я даже пыталась штудировать специальную литературу, но первый же из педагогических талмудов начисто отбил у меня охоту к самосовершенствованию. Его маститая авторша уже во вступительном слове горячо убеждала читателей ни при каких обстоятельствах не кричать на детей, попутно замечая, что ей самой это никогда не удавалось. Дескать, у меня не получилось, так, может, у вас получится. Ясное дело, после подобных откровений у меня напрочь отшибло желание воспитывать Петьку по-научному, и я по старинке ору на него не реже трех раз на день…
…Ой, вы только посмотрите, что делает этот долговязый нахал! (Это я про Лонга, оторвавшего меня от светлых воспоминаний о пребывающем в Котове Петьке.) Ест мои сосиски! А перед этим опять были яблоки! Еще и кетчуп из кухни приволок, устроился за Петькиным столом и включил телевизор. Прямо как у себя дома. По-свойски пощелкал пультом, немного посмотрел МТВ, на бразильском сериале задерживаться не стал, а вот конец передачи «Наши соседи» досмотрел с удовольствием.
Еще бы, такое-то пропустить! Там как раз какая-то молодайка делилась своим горем. Горе было весьма небанальным, под названием «Никому не могу отказать». Вот и хотела бы, да никак, а эгоисты-мужчины этим пользуются без зазрения совести. Пришел, к примеру, сантехник, прокладку поменять — в кране, не подумайте чего другого — и с ходу кувырк в койку. Заглянул сосед за солью — и туда же. Забежал школьный приятель сына-восьмиклассника, хороший мальчик, начитанный, а сын как нарочно на тренировке задержался, и опять бес попутал. «Соседи» из телевизора, конечно, наперебой с советами лезут, кто чего предлагает, кто — к врачу обратиться, кто — пустить дело на самотек, а долговязый бандюга заржал как жеребец, уминая мои сосиски:
— Дустом их надо, дустом!
Тут безутешная молодайка с экрана пропала, а ее место занял ведущий передачи, которого я намедни лицезрела в музее Сусанина на опереточной презентации вызывающего изжогу пойла под названием «Сусанинское патриотическое». И вклинился он, конечно, неспроста, а чтобы подвести итоги дискуссии, что свелось к пространной трескотне, сколь цветистой, столь и бессмысленной, а завершилось непременным реверансом в сторону спонсоров. В числе коих, представьте себе, был поименован и Ингин Покемон. Надо же, раскошелился, отстегнул на дорогую передачу! Следом пошел рекламный блок, длинный, минут на десять. Чего туда только не втулили: и шампуни, и стиральные машины, и колготки, и внедорожники и… небезызвестное «Сусанинское патриотическое»!
В жизни не видела ничего глупее. Если моя челюсть и не отвалилась, то только потому, что была плотно прихвачена скотчем. Сначала на экране возник реденький перелесок, потом мужик в зипуне и лаптях, ну точь-в-точь как на пивной бутылке. Мужик шел по сугробам и выводил басом: «Эх, дубинушка, ухнем!» За ним медленно тащились закутанные по самые глаза фигуры — надо понимать, польские супостаты, обессиленные долгим блужданием по непролазной чащобе, представленной на экране редким перелеском.
— Отдохнуть бы… — заунывно молили замордованные польские фигуры.
— Отчего же не отдохнуть? — хитро соглашался мужик в зипуне, усаживался в сугроб и развязывал свой мешок. А оттуда как по команде выскакивали пивные бутылки.
Доверчивые поляки радостно эти бутылки похватали и дружно к ним приложились, не ведая, что расположились аккурат на краю трясины. И вот только они пиво-то распробовали, как снега под ними расступились, а из образовавшейся полыньи вынырнули русалки в русских кокошниках и, повиливая хвостами, всех до одного супостатов утащили за собой в пучину. Такой вот «Сусанин-тур». Только мужик в зипуне на поверхности остался. Важно так подбоченился, зажал в мозолистой руке заветную бутылку и грянул:
— «Сусанинское» — пиво для настоящих патриотов!
— Видала? — хмыкнул, обернувшись ко мне, Лонг. — Ничего рекламка, да? А пиво — дрянь!
Насчет пива я была с ним полностью согласна, только сказать ничего не могла из-за скотча.
— Ну, после водки оно, может, и ничего, — со знанием дела рассуждал долговязый, посылая в рот уже шестую, по моим подсчетам, сосиску, — ну это нужно не меньше литра на грудь принять. Точно!
Чтоб ты подавился! Я заерзала на стуле. Все тело затекло, скулы ломило от непривычной неподвижности. Сколько мне так еще сидеть, спрашивается? По всей видимости, до возвращения Бороды с Беляшом. Скорее бы уж, что ли. С другой стороны, где гарантии, что они нас с Отто отпустят? И вообще, я довольно смутно себе представляла их дальнейшие действия. Ну, допустим, сунутся они к Покемону и чего добьются? Покемонова охрана им враз кости переломает, вот и вся недолга. Беляш, конечно, жлоб коллекционный, но с целой ротой себе подобных ему не справиться.
