Тайны Васильков, или мое нескучное лето (СИ) - Филимонова Лина (электронные книги бесплатно TXT) 📗

— В этом тоже, — сказал Борька, поднимаясь. — Пойду вещи из машины принесу.

Глава 24, где сокровище сияет всеми гранями

Ночью опять шел дождь. Я ворочалась в своей кровати, думала о Ване и даже не вспоминала о сокровищах и тех, кто хотел их похитить. Даже тень пустого человека сегодня меня не пугала. Я слушала дождь и вспоминала. Вспоминала, как в первый раз увидела Ваню и почти поверила, что он тракторист, как мы с ним обследовали чердак, и он спросил, сколько мне лет, как он спал на моем крыльце и как смутился от того, что я его за этим застукала… И еще много чего. Оказалось, что у меня накопился целый ворох воспоминаний связанных с Ваней. И еще оказалось, что все эти воспоминания окрашены какой-то розовато-сиреневой дымкой.

Прелесть дождя еще и в том, что он обязательно когда-нибудь закончится. Рано или поздно, сегодня или завтра… В данном случае ждать пришлось до самого утра. Утром меня разбудил яркий солнечный свет, и я мгновенно вскочила с кровати, не чувствуя никакой сонливости, хотя обычно по утрам я брожу как сомнамбула, пока что-нибудь не встряхнет меня как следует.

Ваня пришел только к вечеру, и я весь день провела как на иголках.

— Позвони ему, — сказал Борька, снимая со стены в кухне картину.

Он с утра шел по нашим с Ваней следам, но мне это было совсем неинтересно. Я даже не полезла с ним на крышу заглядывать в трубу, что совсем уж на меня не похоже.

— Кому? — сделала я непонимающее лицо, для чего округлила глаза и слегка приоткрыла рот.

— Сама знаешь, кому.

— Он, наверное, спит. В последнее время у него для этого почти не было времени.

— А у тебя? — с еле заметным смешком спросил Борька.

— У меня — было, — буркнула я. — Ты же меня знаешь, если я не высплюсь, то я вообще ни на что не гожусь.

— Ага. Вернее, годишься только на то, чтобы уснуть прямо на лекции или в машине, остановившись на светофоре.

— Такое было только один раз!

— А я и не говорю, что два. Значит, не будешь звонить?

— Не буду.

— Ну и правильно, — согласился Борис. — Сам придет, никуда не денется. Слушай, — неожиданно спросил он. — А это все… действительно правда? — он посмотрел на меня с надеждой. Похоже, эта история с сокровищами вдохновила его не меньше, чем меня на первых порах.

Я помолчала несколько секунд, а потом откровенно ответила:

— Не знаю. Мне и самой не верится. Все время хочется себя ущипнуть или отвести к психиатру.

— Понятно.

Похоже, мое откровенное признание убедило его больше, чем это сделали бы любые доводы.

Устав изображать следопыта, Борька решил навестить бабу Грушу.

— Давно пора, — сказала я. — Она уже, наверное, обиделась, что ты не заходишь. Не забудь сказать, что отдыхал с дороги.

— Но она же не знает, что я приехал? — он вопросительно посмотрел на меня.

— Знает, даже и не сомневайся. И вовсе не от меня.

— А от кого?

— Борис, это деревня. Здесь все все знают. И я уверена, у местного населения уже есть несколько гипотез по поводу того, зачем ты заглядывал в трубу.

— Ты думаешь… кто-то меня видел?

— Здесь у всего есть глаза и уши. Привыкай.

— И как же можно так жить? — воскликнул Борис.

— Лично я просто не обращаю на такие вещи внимания. А тебе стоит придумать какую-нибудь версию по поводу фингала.

Фингал был замечательный. Лиловый в середине, желтый по краям… Красота, одним словом.

— Хочешь, я его тональным кремом замажу? Будет почти не видно.

— Может, мне еще губы накрасить, чтобы отвлекали внимание? Тогда точно никто про фингал не спросит…

— А что, идея! — обрадовалась я и сделала вид, что иду за помадой.

— Стоять! — скомандовал Борька. — Фингалы, как известно, только украшают мужчину.

— По-моему, шрамы… Ну да ладно. Надеюсь, Белке понравится, а Алинка не испугается.

— Белка — это… которая племянница?

— Ага. А Алинка — ее дочка. Очень любознательная девочка. Обязательно спросит, что это у дядя с глазом.

— Тут грабли есть? — спросил Борис.

— Грабли? Есть, наверное… А зачем тебе?

— Где они обычно лежат?

— Не знаю. Я их в глаза не видела.

— В общем, так. Скажем, что я вчера в темноте наступил на грабли.

Я захихикала.

— Классно. Ты — просто герой. Герой анекдота. О тебе теперь в Васильках легенды будут слагать.

— Ну и на здоровье. Роль клоуна мне вполне по вкусу.

— Не клоуна, — поправила я, — а городского идиота.

— Тем более, — сказал Ваня и мы пошли.

Баба Груша, действительно, ничуть не удивилась при виде Бориса. Соседки ей уже наверняка доложила о появлении в Васильках нового дачника. Но фингал оказался для нее новостью, значит, ночью никто ничего не слышал. Версия о граблях прокатила на ура, правда, Белка смотрела недоверчиво. Я ей подмигнула, а потом, когда баба Груша увела Борьку в дом, рассказала всю правду без прикрас. Она смеялась и одобрительно качала головой.

— Представляю твои эмоции, когда ты поняла, что доблестный рыцарь Ваня приволок на своем плече твоего собственного брата.

— Насчет эмоций ничего не скажу, но помню, что я хрюкала.

— Хрюкала?

— Ага. Хотела смеяться, но почему-то получался какой-то поросячий звук.

На крыльцо выбежала Алинка.

— Баба Груша говорит, чтобы вы шли есть жареную картошку, — сказала она.

— Мы сейчас, — отозвалась Белка.

Алинка спустилась на одну ступеньку и уселась на крыльцо.

— А можно я не буду? — заискивающе спросила она.

— Что не будешь?

— Жареную картошку есть.

— А что ты будешь? — спросила Белка.

— Я просто посижу с вами и посмотрю на этого смешного дядю с фиолетовым подглазником. А потом баба Груша обещала блинов напечь.

— Ладно, — согласилась Белка. — Не хочешь, не ешь. Я, между прочим, тоже совсем не голодная.

Через два часа я привела домой под завязку набитого блинами Бориса.

— Уф, — сказал он, отдуваясь и усаживаясь в кресло.

— А ты думал, — я уселась напротив него в кресло-качалку и начала раскачиваться.

— Чего мы ждем? — спросил Борька.

— А с чего ты взял, что мы чего-то ждем?

— Не знаю. У тебя лицо, как на вокзале.

— Чего?

— Такое лицо бывает, когда все готово, чемоданы сложены, билеты проверены, а поезд еще не пришел.

— А, — говорю я. — Понятно. Но, по-моему, поезд уже пришел.

Я услышала тяжелые Ванины шаги на веранде.

— Наконец-то, — сказал Борька, вставая ему навстречу. — Здорово у тебя получилось, — добавил он с завистью.

Ваня надел бейсболку, которая полностью закрывала шрам на лбу.

— Спасибо, что удачно выбрал место, — подмигнул ему Ваня. — Ну что? — спросил он, глядя на меня.

— Что — что?

— Поехали?

— Как скажете, сэр.

— Очень рад, — сказал Степан Пантелеевич, пожимая руку Борису. — Три головы хорошо, а четыре — это уже квартет.

Он совершенно проигнорировал синяк под борькиным глазом и шишку с царапиной на Ванином лбу. Ваня, мгновение поколебавшись, снял бейсболку, когда мы вошли в дом Глаза. Видимо, из мужской солидарности. Ванина шишка была почти такая же красивая, как Борькин фингал, даже еще красивее, потому что находилось ровно посередине лба, не нарушая симметрии. Степан Пантелеевич был необычайно оживленным, я бы даже сказала, радостным. Он провел нас в гостиную и жестом предложил садиться.

Мы расселись в кресла и на диван и уставились на него в напряженном ожидании. Степан Пантелеевич взглянул на часы и вышел.

— Старик совсем не изменился, — задумчиво произнес Борька. — Я видел его лет десять назад, и выглядел он тогда абсолютно также.

— А чего ему меняться, — сказала я. — Он же уже старый.

— Куда это он подевался? — задал риторический вопрос Ваня.

— Наверное, пошел чайник ставить, — сказала я.

— Сколько можно чай пить? — недовольно пробурчал Ваня. — Только и делаем, что чай пьем.

— Это ты зря, — возразила я. — Чай у Степана Пантелеевича необыкновенно вкусный. Все время забываю спросить, что за сорт. Что-то постоянно отвлекает от этой мысли.