Рукопашная с купидоном - Куликова Галина Михайловна (книги серии онлайн txt) 📗
– Вам плохо? – испугался метрдотель.
– Чего же здесь хорошего? – напустилась на него Лайма. – У вас тут полный бардак. Уж лучше я пойду.
– Идите, – обрадовался он.
– И ужинать у вас я не стану.
– Не надо.
Он семенил за ней до самого выхода и даже дверь придержал, хотя она не собиралась давать ему на чай и он это отлично знал. «Надеюсь, она не встретит по дороге своего приятеля и он не затащит ее обратно», – с надеждой подумал метрдотель и обмахнулся полотенцем. Бывают же такие женщины! Выглядят, как богини, а чувствуешь себя с ними, как в аду.
Лайма тем временем остановила свой взгляд на швейцаре. Это был пожилой дядечка с услужливой спиной и мягкими руками. На лице у него посверкивала улыбка, которой он умел придавать разнообразные оттенки – в зависимости от того, кто проходил в дверь. Лайме он улыбнулся, как положено: мало ли, с кем она хороводится? Греха не оберешься.
– Ну что, – вполголоса спросила она, подойдя поближе, – схватили того индуса? Или милиция по-прежнему рыщет по этажам?
Пусть думает, что хочет. Что она тут живет, а он ее просто не запомнил. С женщинами всегда так. Надела новое платье, волосы распустила – другое лицо. Он ни за что не рискнет задавать вопросы.
Швейцар действительно не рискнул. Они здесь, в гостинице, все утро муссировали слухи о случившемся. И милиция опять же постояльцев опрашивала. Может, и эту тоже на допрос возили.
– Ищут, – негромко ответил он. – Найдут обязательно. Куда у нас иностранцу деться? Да еще с желтой мордой. Не станет же он жить в лесу, верно? Как виза кончится, его и схватят...
– А я ведь тоже утром видела эту... пропавшую, – неожиданно сказала Лайма. – Когда она вернулась ненадолго. Меня милиция про шарфик спрашивала. Так я узор забыла. То ли там запятые были нарисованы, то ли пауки...
– Такие штучки, – швейцар оживленно поводил указательным пальцем по воздуху, рисуя на нем узоры. – Как улитки, знаете? Закрученные.
– Вот такие?
Лайма достала из сумочки крохотный блокнот и нарисовала что-то вроде скрепки.
– Почти, – сказал швейцар и вырвал у нее ручку. – Они более круглые. – И ловко изобразил закорючку. – Яркий шарфик, заметный.
– Верно, – кивнула Лайма. – Я еще подумала – зачем надевать такую желтизну, прямо глаза режет.
Она дала швейцару сто рублей и еще потрепала его по плечу. Вдруг придется сюда вернуться? Так пусть в следующий раз он будет добр к ней.
Очутившись на улице, Лайма поправила сумочку на плече и расслабленной походкой направилась за угол. Машину пришлось припарковать в ближайшем переулке. Оставлять ее прямо перед входом в гостиницу не хотелось – мало ли кто обратит на нее внимание. Запомнит номер... Этого нельзя было допустить.
Уже стемнело, зажглись фонари, забегала-замигала реклама. Освещенные витрины выглядели в сто раз привлекательнее, чем днем. Разодетые в пух и прах манекены таращились на Лайму огромными раскрашенными глазами. Переулок был почти пуст и освещен кое-как. Все учреждения, расположенные здесь, давно закрылись. Где-то впереди, возле маленького ресторанчика, хохотали девицы, которых задирала компания молодых парней.
До машины оставалось всего-то несколько шагов, когда от стены дома отделилась темная фигура. Сильная рука метнулась вперед, схватила Лайму за шиворот, рванула, крутанула и притиснула к холодному камню. Высокий мужчина навалился на нее всем телом, а его пальцы сомкнулись на ее шее. Лицо, приблизившееся к ней в полумраке, было злым. Злым – больше она ничего не разобрала. Не поняла – молодой он или старый, красивый или урод. Он представлял для нее опасность – это было единственное, что проникло в ее сознание.
– Закричишь – пожалеешь, – прошипел незнакомец и еще сильнее сдавил ей горло.
Перед глазами замелькали красные точки, пошли алые круги. Лайма с тоской подумала о Медведе и Корнееве. Ах, если бы они были рядом! И про пистолет, который остался в машине, потому что не влезал в ту крохотную сумочку, которую она купила. Незнакомец еще подналег, Лайма захрипела, и глаза у нее полезли из орбит. Только тогда он ослабил хватку, взял свою жертву в охапку и, пока она не опомнилась, протащил несколько метров к стоящей поблизости машине.
Машина была белой, обтекаемой, и Лайма так испугалась, что едва не рухнула на асфальт.
– Двигай задницей! – приказал нападавший, рванул дверцу и в несколько тычков засунул ее на заднее сиденье.
И сам втиснулся следом, продолжая наваливаться на нее всей своей тушей. От него пахло пряным одеколоном, и казалось, именно из-за этого аромата совсем нечем дышать. Лайма полулежала в салоне, левая нога неудобно вывернулась, а незнакомец все наседал на нее, причиняя невероятную боль.
Мимо медленно прошелестела машина, мазнув светом фар по его лицу, и Лайма сквозь выступившие слезы увидела блеснувшие каштановые волосы, широкий нос и плотные прямые губы. Глаза, сердитые, пристальные, были прямо тут, в сантиметре от ее глаз. Его взгляд показался ей таким страшным, что Лайма завыла.
– Цыц! – прикрикнул мужчина. – Откроешь рот, только когда я скажу, ясно?
Она кое-как кивнула, понимая, что влипла. И это не шутки, не игра. Ей угрожают. Возможно, на нее набросился киллер, наблюдавший за гостиницей. Он нанят неоатеистами. Наверное, типы, которых Медведь нейтрализовал в аэропорту, делали фотографии. И у них есть ее портрет – висит где-нибудь в зале для общих собраний членов партии, пришпиленный к стене большой красной кнопкой. И киллер узнал ее, несмотря на маскировку. Боже мой! Сейчас он начнет выяснять, куда спрятали Бондопаддхая. Станет ее пытать... Прижигать кожу огоньком зажигалки... Резать ножом... И она все ему расскажет. Она не выдержит боли. В преддверии пыток Лайма сильно зажмурилась и сделала последний, отчаянный рывок.
Незнакомец немедленно сгреб в кулак ее волосы и... сдернул парик. Настоящие локоны – светлые и длинные – высыпались ему на руки.
– Прекрасно, – пробормотал он. – Роковая брюнетка внезапно превращается в томную блондинку.
Лайма решила, что обязательно укусит его за палец, как только представится такая возможность. На самом деле ей даже хотелось, чтобы он оказался неоатеистом. Неоатеисту нужна информация, и он не разделается с ней сразу. Но если это тот самый маньяк, который похитил Соню и Нику, ей конец. Действительно конец. Она умрет, и ее тела, вероятно, даже не найдут никогда. Наверняка этот тип топит женщин в болоте или сжигает в какой-нибудь огромной печи...
Она сомкнула ресницы и обмякла от ужаса.
– Так-то лучше, – похвалил незнакомец и отбросил ее парик в сторону. Он пролетел над спинкой переднего сиденья, как взлохмаченная ворона, и нырнул вниз. – Поднимайся, поговорим.
Поговорим? Лайма немедленно распахнула глаза и, повозившись, кое-как села, вытащив из-под него ногу. Нога болела сильно, словно ее пилили. Но ей даже в голову не пришло жаловаться. Когда находишься в смертельной опасности, начинаешь по-другому ощущать свое тело. Терпишь такую боль, которая в обычных обстоятельствах кажется непереносимой.
Незнакомец сел прямо, хотя по-прежнему держался настороже, готовый кинуться на нее и снова лишить воли. Теперь, когда глаза привыкли к полумраку, она смогла его рассмотреть. Он был некрасивым, но привлекательным. «Сила всегда привлекательна», – невольно подумала Лайма. А в этом типе все дышало силой. Не так, как у Медведя, мышцы которого разрывали рубаху, а гигантский рост говорил сам за себя. Здесь сила была скрыта, сдавлена, словно тугая пружина, втиснутая в маленькую коробочку.
– Кто ты такая? – жестко спросил мужчина.
Глаза его кровожадно сверкнули, словно он склонился над ней с кривым кинжалом. Губы, коричневые в темноте, казались вылепленными из глины.
– А ты кто такой? – пискнула Лайма.
– Я спросил первый. Кроме того, у меня преимущество. Это ты сидишь в моей машине, а не я в твоей.
– Что тебе от меня надо?
Больше всего на свете Лайма боялась, что это тот самый белый автомобиль, который увозил женщин в никуда, а напротив нее – тот самый мужчина, что их похищал.
