Рождественский кинжал - Хейер Джорджетт (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
– Что вы хотите?
Старри бросил на него испепеляющий взгляд и ответил с подчеркнутой вежливостью:
– Инспектор, мистер Джозеф хочет, чтобы я спросил вас и второго полицейского, будете ли вы обедать. Если да, то холодную закуску подадут в кабинет.
– Нет, спасибо. – Хемингуэй был невысокого мнения о холодных закусках в разгар зимы.
Старри слегка поклонился. Его стеклянный взгляд заметил, что стул сдвинут с места, и он поднял глаза выше. Зафиксировав исчезновение одного из кинжалов выразительным подъемом бровей, он подошел, чтобы вернуть стул на место. Потом опустил шторы, с презрением посмотрел на разобранную елку и наконец удалился.
– Не нравится мне этот парень, – пробурчал Вер с заметной неприязнью.
– Просто комплекс неполноценности, – ввернул умное слово Хемингуэй. – Тебе не понравилось, что он назвал тебя «второй полицейский».
– Все вынюхивает, – мрачно сказал сержант. – Заметил, что кинжала нет. Теперь разнесет это по всему дому.
– Тогда мы сможем понаблюдать за реакцией, – ответил Хемингуэй. – Пойдем! Мы отвезем кинжал на экспертизу и заодно поужинаем. Мне надо подумать.
Во время горячей и обильной трапезы в гостинице «Голубая собака» он был необычно молчалив, и сержант не делал попыток заговорить с патроном. Только когда передними поставили сыр, Вер осмелился заметить:
– Я думал об этом кинжале.
– А я – нет, – сказал Хемингуэй. – Я думал о сыре и о закрытой двери.
– Не знаю, что тут предположить, – признался сержант. – Чем больше я размышляю, тем более бессмысленным мне это кажется.
– Должна быть причина, – пожевал губами Хемингуэй. – И очень веская. Кто бы ни убил Натаниеля Хериарда, закрыв потом за собой дверь, он шел на чертовский риск, что его за этим застукают. Он делал это не ради хохмы.
– Хороша хохма, – согласился Вер. – Похоже, в этом вы правы. Но какая может быть причина?
Хемингуэй не ответил. Спустя некоторое время сержант медленно проговорил:
– А если предположить, что убитый с самого начала не запер дверь? В конце концов, у нас нет никаких доказательств, что он это сделал. Я подумал... А если убийца вошел в комнату и закрыл за собой дверь...
– Старый Хериард устроил бы скандал.
– Нет, если это был его племянник, то нет. Он мог подумать, что Стивен зашел откровенно поговорить с ним и не хочет, чтобы им помешали.
– И что? – слегка заинтересовался Хемингуэй.
– Ну, Стивен или кто другой убил его. Вы помните, лакей сказал, что подходил к двери и пытался войти, а она была закрыта? Вдруг в тот момент убийца был в комнате?
– Хорошо, вдруг. И что? Сержант потер подбородок.
– Я еще не разработал это до конца, но мне показалось, может быть, он подумал, что должен запереть за собой комнату.
– Почему?
– Может, из-за фактора времени? Вдруг он подумал, что если пару минут спустя кто-нибудь пройдет по коридору, потрогает дверь и увидит, что она не заперта, то вычислит время убийства? Не скажу, что я полностью понимаю...
– Нет, и никто другой тоже, – перебил его Хемингуэй.
– Но это же может быть причиной, – уперся сержант Вер.
– Причин можно найти сколько угодно, но не забывай, не так-то легко повернуть ключ с другой стороны. Убийца должен был запастись необходимым инструментом! Это не могло быть импровизацией.
– Могло, если он продел в ушко ключа карандаш с веревкой.
– Может быть, но у нас нет никаких свидетельств, что он это сделал. Наоборот, у нас масса свидетельств, что он не делал этого.
– На ключе были чьи-нибудь отпечатки пальцев? – спросил сержант.
– Старого Хериарда и лакея. Они почти стерты. Как и следовало ожидать.
Вер вздохнул.
– Да, концов не найти! Правда, сэр? Будь я проклят, если знаю, как браться за это дело.
– Сейчас мы снова поедем в участок, – решил Хемингуэй. – Я хочу еще раз взглянуть на ключ.
Однако ключ ничем им не помог. Обыкновенный большой ключ, который недавно смазывали.
– Поэтому еще менее вероятно, что его могли повернуть с другой стороны, – сказал Хемингуэй. – Во-первых, не думаю, чтобы отмычка могла схватиться за такую скользкую поверхность, и потом, на масле бы остались следы нарезки. Все это удручает. – Он изучил ключ под лупой и покачал головой. – Ничего не поделаешь. Я бы сказал, что его вообще не трогали.
– А это значит, – веско произнес сержант, – что если дверь заперли, то заперли ее изнутри.
– И дематериализовались, как привидения в книжках. Опомнись!
– А если убийца спрятался в комнате, а потом незаметно выскользнул оттуда, сэр?
– Интересно. Это было бы стоящей мыслью, если бы не одно обстоятельство. Никто из присутствующих в доме в тот момент не исчезал. Придумай что-нибудь другое!
– Не могу, – честно признался сержант. – Похоже, мы должны вернуться к вентилятору.
– Чем больше я думаю об этом вентиляторе, тем больше он мне представляется обманом и западней, – не согласился Хемингуэй. – Начнем с того, что он в семи футах над полом и отверстие слишком мало, чтобы через него мог проникнуть человек средней комплекции.
– Лакей, – подсказал сержант.
– Да, я думал о нем, но я этого не могу представить. Даже если он сумел протиснуться, то как он спустился на пол?
– А если он все время был там, а потом убежал через вентилятор?
– Еще хуже! – воскликнул Хемингуэй. – Он что, спускался по лестнице головой вниз?
– Я не так себе это представляю, – не обратил внимания на насмешку сержант. – Я считаю, он и молодой Хериард были в сговоре. Думаю, если он поставил стул, то мог, если достаточно умел для этого, пролезть через вентилятор. Как только его плечи прошли, он перевернулся, ухватился за трубу или за глицинию над окном и вытащил ноги. Как только его нога на лестнице, дело сделано.
– Просто акробат, – усмехнулся инспектор. – А как быть со стулом под вентилятором?
– Он мог поставить его на место, когда открыли дверь. Кто бы заметил? Старик был занят телом своего брата, а Стивен не считается, если он был в этом замешан.
– Не понимаю, зачем в твоей тысяче и одной ночи понадобился молодой Хериард? Почему тогда не предоставить все лакею? – спросил недоверчивый инспектор.
– Если Стивен ни при чем, то нет мотива, – ответил сержант Вер. – Я считаю, Стивен подкупил лакея, и тот помог ему. Я не говорю, что убил лакей, это уже слишком...
– Я рад, что у тебя есть тормозные колодки, – сказал Хемингуэй. – И не думай, что я не оценил твою теорию! Я всегда говорил, что у тебя нет воображения. Так что мне очень приятно видеть, как близко к сердцу ты принял мои слова. Мне это и в голову не приходило. Замечательная теория, если бы не обстоятельства, которые ты проглядел.
Сержант обиженно произнес:
– Здесь неувязки, но...
– Кто приставил к стене лестницу?
– Или тот, или другой.
– Когда?
– В любое время, – выпалил Вер и добавил после минутного размышления: – Нет, не в любое. Когда стало темно.
– Ты когда-нибудь пытался приставить лестницу к окну в темноте?
– Нет, сэр, но в окне был свет.
– Ты выиграл, – великодушно сказал Хемингуэй. – Лестницу я тебе уступаю. А теперь, если ты объяснишь, как Форд ухитрился быть в комнате у хозяина и кокетничать с одной из служанок, я пойду и арестую его.
– Я так себе представляю, убийство было совершено тогда, когда он сказал, что он поднимался по боковой лестнице и шел в бельевую.
– Может быть, но не им. Он был в холле.
– Это Форд так говорит.
– Точно. И если он так ловок, как ты предполагаешь, он бы не говорил того, что не может доказать. Ты можешь это проверить, даже должен. Но я удивлюсь, если ты обнаружишь, что его показания не подтвердит никто из слуг.
– Ну, а я не могу выкинуть из головы, что Форд – единственный, кто мог входить и выходить из комнаты покойного, когда хочет. Более того, оставлять свои отпечатки пальцев, не вызывая подозрений. Надеюсь, никто не мог мухлевать с окнами?
Хемингуэй покачал головой:
