Кикимора болотная - Милевская Людмила Ивановна (книга жизни TXT) 📗
Он привел меня к дому, минуя парадный вход, свернул за угол, по ступеням спустился вниз и распахнул очень красивую резную деревянную дверь.
— Входи.
Я остановилась и замычала, пытаясь наладить контакт, но нужные слова никак не шли на ум. К тому же он был слишком нетерпелив и не стал дожидаться, когда я точно сформулирую свою мысль.
— Входи, — повысив голос, повторил он и грубо втолкнул меня в темный проем.
Там была еще одна дверь, которую, видимо, я должна была открыть своим лбом. Так я и поступила. И попала в грандиозных размеров помещение, в центре которого был бассейн.
— Иди помойся, — миролюбиво посоветовал мне мой спутник, кивнув на дверь, за которой, по всей вероятности, был душ.
— Зачем? — пятясь, спросила я.
— За тем, что воду только сегодня поменяли, — сказал он и собрался уходить.
— Постойте, — закричала я, совершенно рефлекторно стараясь повернуться к собеседнику своей красивой стороной и тщательно скрывая от него синяк под глазом. — Зачем мне мыться? Я не собираюсь купаться. У меня нет купальника.
Молодой человек (а это был симпатичный молодой человек) окинул меня презрительным взглядом и, сплюнув, сказал:
— Где он только таких кошелок берет? Я понимала, что он ведет беседу с самим собой, но все же откликнулась.
— Что? — спросила я. — Простите, не поняла.
— Да ты еще и глухая, — значительно громче сказал он. — Старая и глухая. А прикид? Что у тебя за прикид? Спрашивается, где этот придурок вас берет, таких кошек драных.
Мне стало обидно, но вида я не подала. Молодой человек уже не казался мне таким симпатичным, как прежде, но все же я решила ему улыбнуться.
— Вялая ты какая-то, — констатировал он. — Надо в тебя немного влить. Я забеспокоилась:
— Влить? Чего влить? Чего еще влить?
— Да не волнуйся, у нас без брака. Ты иди пока мойся, а я сейчас. И купальник тебе прихвачу.
Он ушел, закрыв дверь снаружи, а я зачем-то пошла в душ, сняла фартук, халат, тапочки и помылась. Я стояла в чем мать родила, когда дверь распахнулась и в душевую вошел тот «малыш».
— На вот, сделай глоток, — посоветовал он, не обращая внимания на мою наготу и протягивая бутылку с очень красочной этикеткой.
— Сейчас же выйдите отсюда! — категорично потребовала я, отталкивая бутылку, чем сильно его рассмешила.
— Да ладно тебе, не выдолбывайся, — миролюбиво сказал он, вновь протягивая бутылку. —Лучше пей, веселей станешь.
— Из горлышка я не пью. Он снова заржал.
— Ах, из горлышка она не пьет, — ломаясь и корчась, издевался он. — Не пьет, видите ли, она из горла. Может, тебе еще бокал принести?
— Отстань, — рассердилась я, хватаясь за халат и пытаясь натянуть его на мокрое тело. Надо сказать, что частично это мне удалось.
— Что ты сказала? — с легкой угрозой произнес мой мучитель и шагнул ко мне.
Он непринужденно заломил мои руки за спину и, зажав мне нос, влил из бутылки в мое горло столько, сколько захотел. Боже, как меня обожгло! От языка до самого желудка сей миг пролегла огненная дорожка. Голова закружилась, ноги подкосились, я упала на грудь своего мучителя и, с трудом шевеля языком, пьяно спросила:
— Что это?
— Ром, — смеясь ответил он. — Всего шестьдесят градусов.
— Мне достаточно, — ответила я и в накинутом на одну руку халате направилась к бассейну.
Молодому человеку это сильно не понравилось.
— Э-ээ! Ты куда? — крикнул он.
— Поплаваю.
— Так не пойдет, — рявкнул он, схватил меня за руку, развернул к себе и… наконец-то заметил мой знатный синяк. — Фингал?! Ах ты сука! Ты что, бля, хочешь меня подставить?
— Я уже ничего не хочу, — философски заметила я. — Мне без разницы.
— Зато мне не без разницы! — возмутился он и потащил меня к выходу.
Сама не зная почему, я упиралась как могла, но он пинками выгнал меня из дома и сурово погнал к воротам. По пути я отметила, что «Мерседеса» нет.
Видимо, Аркадий уже уехал, решив, что я его не дождалась.
— Слышь, милый, а где Аркаша? — спросила я, стараясь смягчить сердце своего мучителя.
— Я тебе сейчас все конкретно расскажу, — пообещал он, распахивая ногой калитку и размахивая мною в воздухе примерно так, как обычно Санька своим плюшевым медведем. — Сейчас ты у меня все конкретно узнаешь!
И я, перемахнув через дорогу, влетела в кусты. В воздухе я пыталась ему внушить, что в доме остались дорогие моему сердцу предметы: фартук, тапочки и трусы, но он даже слушать меня не захотел. Он захлопнул калитку и пожелал мне счастливого пути.
— Как же я выберусь отсюда? — жалобно поинтересовалась я, приземлившись с ушибами, но без переломов. На это он мне ответил:
— С твоей ли профессией этого не знать? Я пошевелила своими пьяными мозгами, но так и не сообразила, как моя профессия может помочь мне в этой беде. Признаться, к тому времени я не очень помнила, какова она вообще, моя профессия.
Я вылезла из кустов, просунула в рукав халата и вторую руку, застегнула его на все пуговицы и, охая от боли, пошла по дороге в том направлении, откуда приехала на «Мерседесе»…
На этом месте память моя отказывается выдавать дальнейшую информацию.
Подозреваю, что ночь прошла бурно. С того конца света я все же как-то добралась домой. В пять часов утра. Лишь тогда вновь включилась моя память. Чертов ром! Я заглотнула, думаю, четверть литровой бутылки, и вот результат.
Когда я, еще не совсем трезвая, с подбитым глазом, без фартука, босиком и в мятом, грязном халате показалась на пороге своей квартиры, Евгений испуганно отшатнулся и сказал:
— Да-аааа.
— Что — «да»? — возмутилась я. — Лучше помоги мне снять этот халат и наполни ванну. Я хочу помыться.
— Еще бы, — ужаснулся Евгений. — От тебя так разит мужским одеколоном.
— Каким одеколоном? — простонала я.
— Тем, который воняет конским потом и который ты терпеть не можешь. Фу, как разит! Даже перегар перебивает.
Я разгневалась и закричала:
— Долго ты будешь надо мной издеваться? Сейчас же помоги мне снять халат. Видишь, рука совсем не поворачивается.
Лучше бы я его об этом не просила. Когда он снял с меня халат, выяснилось, что на мне нет не только фартука и тапочек, но и трусов.
— Да-аа, — задумчиво глядя на меня, сказал Евгений. — Вижу, там тебе еще больше, чем мне, не повезло.
— Где «там»? — изумилась я, стыдливо прикрываясь руками. — Ты о чем?
— О том, с какими словами ты выбежала из дома.
«Напрасно он рассчитывает на мою память», — подумала я и спросила:
— С какими?
— Я спросил: «Куда ты?», а ты ответила: «В кусты». И хлопнула дверью.
Вот я теперь и говорю, не повезло тебе там. Еще больше не повезло, чем нам с Иваном и Серегой.
Мне стало обидно.
— Нашел с кем сравнивать! — крикнула я и побежала в ванную.
Евгений упрямо пошел за мной. Разве мог он надеяться, что в ближайшее время ему представится такой удачный момент.
— Сравнивать действительно кощунственно, — с издевкой сказал он. — Хотя чем ты отличаешься от нас? Кстати, почему от тебя пахнет одеколоном?
"А черт его знает, — подумала я, становясь под душ и задергивая штору.
— Видимо, когда этот идиот тащил меня, я пропиталась его конским запахом".
— Впрочем, я не о том, — не дождавшись ответа, продолжил Евгений. — Если твой покорный слуга три недели страдал из-за расстегнутой ширинки, то как быть с тобой? Ты же явилась вообще без трусов.
— Ну и что? Ничего плохого в этом нет. Я тебе потом все расскажу, и ты сам увидишь, что я права.
Евгений рассмеялся нервным смехом.
— Меня едва не убили на месте за две царапины на щеке, а я должен ждать, пока ты искупаешься, а потом соизволишь объяснить, откуда фингал.
Я вылезла из-за шторки, умоляюще посмотрела на него и попросила:
— Женя, не галди.
Ох, зачем я это сделала. Только окончательно вывела его из себя.
— Что значит «не галди»?! — завопил он. — Почему «не галди»?! Я что, не человек, что ли? У меня что, нервы железные? Всю ночь не спал! Срывается прямо от плиты, с криком «в кусты!» выбегает из дома, шляется где-то всю ночь и под утро приходит босиком, с фингалом, но без трусов и в помятом халате. Да еще разит от нее перегаром и конским одеколоном. И я это почему-то должен терпеть.
