Записки падшей ведьмы - Стрельцова Маша (электронная книга txt) 📗

Голос мой был каким — то жалким и писклявым.

— А это кто? — ответил мне такой же писклявый голос.

— Я, — ответила я голосу.

— Кто я?

— Ребята, мне аптечку срочно надо, у вас же есть в машинах? — спросила я.

Откуда — то послышалось шебуршание, зажегся резанувший глаза свет и я оказалась нос к носу с Полукастратом.

— А, ты, — хищно поприветствовал он меня, сразу подобравшись.

— У нас мир! — опасливо напомнила я ему.

— Сегодня — мир, завтра — не мир, — философично отозвался он. — Чего явилась?

— Аптечку б мне…

Он посмотрел на меня повнимательней и потом кивнул:

— Ну, пошли.

Из Дэновской машины была извлечена аптечка, и он принялся перебирать лекарства:

— Чего болит-то, говоришь?

— Зубы, — мрачно ответила я.

— Та-ак, на анальгинчик и вали отсюда, не мешай людям спать.

— Бинт дай, вон он лежит, — попросила я.

— А тебе зачем? Зубы бинтовать? — заржал он.

Я выхватила у него аптечку, сунула в карман анальгин с бинтом и принялась рыться дальше.

— Это антисептик, чтоб раны не загноились! — вскричал Полукастрат, глядя как я снова отправляю в карман пузырек с лекарством.

— У меня зубки как раз гноятся, — отмахнулась я.

Так же я экспроприировала йод, зеленку, фурацелин и вонючую мазь.

— Это ранозаживляющее, — внимательно посмотрел на меня Полукастрат. — Ты чего, порезала кого? Рвешься первую помощь оказать?

— Дурак ты, обиделась я. — Никого я не прирезала. Я сроду руку ни на кого не поднимала.

— Ну-ну, — пропищал Полукастрат, и я покраснела, вспомнив, как я обработала его в офисе «Бастиона».

— Ну я пошла, выздоравливай, — бормотнула я и бочком — бочком ринулась из гаража. Не дай бог он вспомнит то же самое, что и я.

— Да я здоров, — услышала я его недоуменный голос мне вслед.

В своей комнате я заново промыла раны раствором фурацелина, намазала вонючей мазью от нагноения и выпила антисептик. Тщательно перевязалась стерильным бинтом, выпила полпачки анальгина и протерла прополосканной простынею пол в коридоре и комнате — уж слишком накровила, пока бежала в ванную.

Потом перестелила постель, закрыла за собой дверь и пошла к Дэну в спальню.

Знали бы вы, как я себя ругала, из-за того что не позволила ему остаться! Все тогда было бы по—другому. Конечно, садюга мог его пришить, око за око, но что — то мне подсказывает, что мои услуги в качестве компенсации за Харитона были бы им предпочтительнее.

Я разбудила Дениса и робко попросила:

— Слушай, можно я с тобой лягу спать?

— Конечно! — обрадовался он.

— Только чур — ты ко мне не пристаешь! Даже пальцем не касаешься!

— Ну ладно, ладно, — вздохнул он.

— Поклянись! — потребовала я.

Если он захочет меня обнять — я скорее всего взвою от потревоженных ран белугой.

— Клянусь, — кисло ответил он. Я легла прямо в халате, спина к спине, и мы долго лежали молча, притворяясь что спим.

Дэн на меня обиделся — это было понятно.

Утром я совершенно расчувствовалась. Потому как проснулась я от поцелуя в щечку и запаха кофе.

— Вставай, засоня, — ласково сказал Дэн, — я тебе как классический любящий муж принес кофе и Светкины пирожные в постель.

Я протерла глаза, схватила кофе, пирожное и застонала от блаженства. Вчерашние трубочки были полной ерундой по сравнению с этими. Ну что за золотая кухарка! Нет, бриллиантовая!

Я уплела эти шедевры, откинулась на подушки и сообщила:

— Классический любящий муж — мне это крайне подходит!

— Ну слава богу, — обрадовался Дэн. — А я уж сомневался — не банально ль это.

— Забота о своей девушке никогда банальной не бывает! — наставительно изрекла я. — Ставлю тебе большой плюсик в тетрадку!

— Тебе придется сегодня мне много плюсиков наставить, — улыбнулся мой будущий муж.

— А в связи с чем? — подозрительно нахмурилась я.

Ну не привыкла я к тому, чтобы надо мной так тряслись! Все чудится какой — то подвох…

— В понедельник свадьба потому что, — пожал он плечами. — Я собираюсь купить тебе платье. Банкет уже заказан, народ приглашен…

— Дэн, — решительно сказала я. — А ты уверен что нас в понедельник зарегистрируют?

— Конечно! — уверил он меня. — Связи есть, не беспокойся.

Я молча допивала кофе и рассматривала его, чувствуя, что у меня перехватывает дыхание от его красоты и где — то в глубине души рождается робкий изумленный вопрос: «Это — мое???».

Я протянула руку и ласково отвела от его глаз темную челку. Он перехватил мои пальцы и нежно перецеловал их все.

Он меня любит всей душой — это было да и аминь. Милый, поразительно красивый парень. Я бы действительно жила с ним душа в душу много лет. С таким — сложно иначе. Его невозможно не полюбить — и даже не за красоту, а за его отношение. Когда тебя так любят — невозможно устоять…

В понедельник наша свадьба. Но от меня зависит, доживет ли он до нее.

— Ты меня любишь? — тихо спросил он, согревая дыханием мои пальцы.

Я молчала.

— Ты мне никогда этого не говорила, — прошептал он.

— Я скупа на проявление эмоций, — так же тихо призналась я. — Мне не везет с парнями, я же тебе говорила. Но я тебе клянусь — я все для тебя сделаю! Ясно?

— Для меня не надо что — то делать. Могла бы ты меня просто любить?

— Я тебя — люблю! — раздельно сказала я. — И поэтому мне надо кое — что сделать.

— Что?

— Неважно, — сурово посмотрела я на него. — Я в своей комнате на час закроюсь, растопи в холле камин, ладно?

— Что ты хочешь сделать? — резко спросил он.

— Подчищаю хвосты, — невесело улыбнулась я, аккуратно встала с кровати, так, чтобы не распахнулся случайно халат, и молча ушла к себе.

Комната смахивала на скотобойню. Всюду накапанная кровь, окровавленные тряпки, на постели кровь засохла коркой. Слава богу, что Дэн разбудил меня так рано, и сюда никто не зашел.

Я заново приняла лекарства, сделала свежую перевязку и принялась за уборку. Отмывала полы, мебель, двери, за которые я хваталась окровавленными руками, содрала с кровати постельное белье и как могла замыла матрас. В разгар уборки в дверь постучали.

— Кто? — спросила я.

— Аня, горничная, — раздалось из-за двери, и она тут же появилась на пороге.

— Кто тебе разрешал войти? — резко спросила я.

Та же недоуменно смотрела на ведро с кровавой водой, потом перевела взгляд на матрас и ахнула:

— А что тут такое?

— Критические у меня! — рявкнула я. — Не дай боже кому скажешь!

— А что? — задала она глупый вопрос.

— А ничего! Неудобно мне, — отрубила я. — Аня, говори что надо, видишь, мне некогда.

— Так а по субботам у нас генеральная уборка, вот и зашла к вам спросить, когда ваши комнаты убрать.

— Аня, мою комнату я сама уберу, ясно? — ответила я. — Не привыкла я, чтобы за мной убирали.

— Так мне же велено, — растерялась девчушка.

— Значит скажи что у меня уже убрала, — разрешила я. — И принеси мне чистое постельное белье.

— Конечно — конечно, — закивала она.

— Это — в прачечную, — сунула я ей в руки пакет с окровавленными простынями.

— Все сделаю, — закивала она.

А я поменяла воду в ведерке, и заново все промыла. В комнате, где колдуют, присутствие крови — отрицательный фактор. Непонятный. Может быть — усилит магию, а может быть — и просто нейтрализует ее.

Закончив уборку, я присела на кресло, вытянула левую ногу, критически ее осмотрела и принялась накладывать на коленку рожу. Рожа — это жуткое воспаление мягких тканей, как это будет по — научному, я не знаю. Но о походе в загс не будет и речи. У меня будут дикие боли в ноге, она распухнет, а я буду в полубеспамятстве под высокой температурой. Неприятно, но зато все будет по-моему. А в понедельник я ее сниму в два счета. Через полчаса от рожистого воспаления и следа не останется.

Я тщательно водила пальцем по коленке, накладывая болячку, и не успела я ее запечатать, как в комнату опять забежала горничная, таща пакет.