Киллер из шкафа - Ильин Андрей (электронная книга .txt) 📗
Ну как при таком раскладе быть? Как всех одновременно удовлетворить и при этом чувство собственного достоинства не потерять?
Как?
Только если кого-нибудь другого вместо себя под удар подставить. Например, удобного во всех отношениях гражданина Иванова Ивана Ивановича. Который вполне может быть одним из организаторов этого преступления, а кроме того, профессионал, садист и серийный убийца.
Или следователя Старкова. Который ни черта в политике не смыслит и оттого идеальная в качестве громоотвода фигура. Если, конечно, его в нужное русло направить. В русло поиска Иванова Ивана Ивановича.
При этом если следователь его найдет и нужные, которые прокурора и прочих надзирателей удовлетворят, показания добудет, то общее руководство осуществлял он, его непосредственный начальник. За что ему честь, слава, премии и продвижение по службе. Если не найдет — будет отвечать по всей строгости бюрократических, все списывающих на стрелочников законов. Если найдет, но не того, кого следует, — тоже станет отдуваться сам. Но уже не по бюрократическим, а по гораздо более жестким законам.
Но в любом случае отвечать будет он. Потому что должность у него такая — следователь.
Ну и, значит, Иванов. А если его мало будет — Старков. Значит, они. Оба...
Глава тридцать восьмая
Подразделение замерло на рубеже атаки. На той последней черте, заступив за которую уже невозможно было вернуться назад. А можно было только идти вперед, искать свою смерть или добывать общую победу.
— Уточняю боевую задачу, — сказал командир. — Первая пятерка блокирует выходы из первой и второй казарм и штаб. Вторая пятерка берет на себя третью и пятую казармы. Третья — страхует тылы и в случае чего расчищает путь отхода. Все остальные работают четвертую казарму. Задача ясна?
— Так точно.
— Время три тридцать пять. Атака в три пятьдесят три.
Командиры пятерок задрали к глазам левые руки и сверили и подвели часы.
— По окнам, если что, не стрелять. Куда угодно, кроме окон.
Это понятно, звон битого стекла мог привлечь внимание личного состава соседних казарм. И тем увеличить численность противника сразу в несколько раз.
— Ясно.
— Ну, тогда пошли...
Разбитые на пятерки бойцы разбежались вдоль забора, перемахнули его одновременно в нескольких местах и рассредоточились по территории части.
Сопротивления они не встретили. Потому что не война и никому в голову не могло взбрести искать в глубине невоюющей России, на территории собственной войсковой части врага. Но встретили несколько непонятно за каким делом слоняющихся по территории гарнизона случайных офицеров.
— Стоять! — гаркали офицеры, заметив в тени кустов подозрительно шевелящиеся фигуры. — Ко мне, военные! Шагом марш ко мне!
Бойцы, убрав оружие, приближались.
— Вы кто такие? Самовольщики? Отвечать! — возмущался неудачно вышедший на прогулку офицер. — Что это за форма? Я спрашиваю. А ну стоять смирно!..
Бойцы подходили, вставали «смирно» и отдавали честь. Они подходили, вставали по стойке «смирно» и отдавали честь с единственной целью — приблизиться к врагу на расстояние вытянутой руки.
— Кто такие? — повторял вопрос офицер. Но ответа не получал, а получал ногой в пах или ребром ладони по шее. Отчего на некоторое время переставал помнить устав гарнизонной службы и ставить «смирно» и «вольно» всех встретившихся на своем пути бойцов.
Обмякшее тело офицера оттаскивали в кусты и шли дальше.
— Эй вы, трое! Оба идите сюда! Идите сюда, я сказал! И не хрен прятаться. Я все равно вас уже видел... Ну ты смотри, еще один, которому ночами делать нечего... Кроме как вместо своей походной кровати в кустах валяться...
В три сорок девять в части раскричались птицы. Целая стая непонятно откуда взявшихся птиц.
Все подразделения были на местах. И были готовы к бою.
— Порядок.
В три пятьдесят три майор Сивашов открыл дверь четвертой казармы. Не как показывают в кино. Не прикладом автомата с криком «Всем лечь на пол!» и не подошвой ботинка. Двумя пальцами за ручку. Очень аккуратно, нежно и медленно. Так, чтобы даже петли не скрипнули.
Дневальный стоял на положенном ему месте. Но стоял с закрытыми глазами. И видел не опостылевшую казарму, заполненную отдыхающими старослужащими, а дом, мамку, борщ и свою школьную, которая не прочь, подругу.
Майор подошел к дневальному и ласково тронул его одной рукой за плечо, а другой за болтающийся на поясе штык-нож. И прижал палец к губам, когда тот встрепенулся.
— Тихо! — прошептал майор.
Дневальный, выпучив глаза, смотрел на незнакомого, облаченного в маскировочную униформу офицера. Который непонятно каким образом возник на месте его, которая не прочь, школьной подружки.
— Отдай нож.
Дневальный отдал.
А вот дальше безукоризненно продуманный план дал сбой. Из-за случайности. Из-за глупости. Из-за переполненного мочевого пузыря одного из солдат. Который вдруг надумал его освободить.
Еще даже не встав, а только проснувшись, он увидел странное передвижение по казарме каких-то посторонних людей и прижатого к стене дневального. Если бы он был срочником, все могло бы обойтись. Но этот перегрузившийся с вечера водой военнослужащий был контрактником. Был профессионалом. Одним из тех, кто участвовал в операции на Агрономической.
— Полундра! — крикнул он не имеющую никакого отношения к уставу, но абсолютно понятную команду. И прыгнул под ноги одному из приближающихся врагов.
Тот упал, и, сцепившись, они покатились по полу, матерясь и опрокидывая табуретки.
— Рота, в ружье! — заорал кто-то в дальнем конце казармы.
— Всем лежать! — гаркнул, перекрывая крики, майор Сивашов и выпустил поверх вторых ярусов кроватей, поверх разом приподнявшихся голов длинную автоматную очередь.
Но нужного действия автоматная очередь не возымела. Потому что на дуло автомата был накручен набалдашник глушителя, отчего эффект выстрелов должным образом не сработал. Не было громоподобного, устрашающего, особенно спросонья устрашающего, треска. И не было вспышек пламени. Были тихие хлопки и стук бегающего туда-сюда затвора. И еще был звон разлетающихся в мелкие осколки осветительных плафонов и шлепки пуль в деревянные стены казармы.
— Лежать!!! Кто шевельнется — убью на месте!!! Большинство военнослужащих не шевельнулись. То большинство, которое несло срочную службу и любило ее примерно так же, как каторжанин свои колодки. Эти выполнили приказ с удовольствием. Тем более что приказ был лежать, а не, к примеру, строиться или заниматься строевой подготовкой.
А вот все прочее, служащее по контракту и временно прикомандированное к части меньшинство приказу не подчинилось. Потому что догадывалось, что за этим может последовать. Опознание может последовать, выведение опознанных за казарму и, вполне вероятно, зачистка. Не в смысле уборка территории, а в смысле уборка нежелательных свидетелей. С помощью приставленного к затылку пистолета.
В отличие от всего остального личного состава данной воинской части, равно как и большинства всех других частей, прикомандированные контрактики служили не в мирное время и не в мирной стране. Они служили в государстве, где велись полномасштабные боевые действия. В качестве бойцов на передовой линии служили. Потому что составляли костяк одного из спецподразделений, которых в искусственно созданной мути постперестроечных реформ развелось больше, чем за предыдущие восемьдесят лет советской власти. Каждый хотел иметь свои, против других, мускулы.
Эти состоящие на контракте «мускулы» многократно переходили из рук в руки, перебывали во всех возможных горячих точках страны и уже даже не знали точно, какому хозяину служат. Просто служили, выполняли задания и получали за это деньги. По нынешним временам хронического финансового дефицита неплохие деньги.
А в связи с тем, что контрактники не просто служили, а служили в условиях, максимально приближенных к боевым, а чаще всего в реальных боевых, их тела выработали нормальные военные привычки: на вой мины падать в ближайшую, чем бы она ни была заполнена, яму, отвечать на выстрел выстрелом, а на окрик «Руки вверх!» — тремя. Именно поэтому, когда они услышали крик майора Сивашова «Всем лежать!», они не легли, а, напротив, вскочили на ноги, упали, откатились за первые попавшиеся укрытия и, вытащив бывшее при них оружие, приняли бой.
