Козырной стрелок - Ильин Андрей (книги хорошего качества .txt) 📗
— Это не важно. На чужие вещи все имеют равные права.
— Но кто-то чуть большие.
— Что ты хочешь от меня конкретно?
— Я хочу, чтобы ты отдал то, что по праву принадлежит мне. Хочу, чтобы ты отдал это сегодня. Тогда завтра мы разойдемся, как в море корабли.
— У меня ничего нет!
— Не верти вола, Папа! Я не какой-нибудь дешевый фраер! — грубо сказал Иванов фразу, не написанную ни в одной сценарной разработке.
Майор Проскурин удивленно вскинул брови и показал большой палец.
— Это я в кино слышал! — гордо сообщил Иванов, прикрыв трубку рукой.
Майор побелел и несколько раз ткнул пальцем в трубку.
— Ах, ну да! — кивнул Иванов и снова прижал наушник к уху.
— ...рваный, — услышал он обрывок фразы.
— Что?
— Сойди с моего пути! Гнида! Сойди! Если хочешь остаться жив! — заорал совершенно потерявший над собой контроль Папа.
— Я не уйду, пока не получу то, что принадлежит мне по праву, — напротив очень спокойно сказал Иван Иванович. — И ты все равно отдашь мне то, что мне принадлежит.
— Ты никогда ничего не получишь!
— Я думаю, ты одумаешься. Потому что если ты не одумаешься, я начну террор.
— Какой террор? Не кукарекай, петух драный, пока солнце не взошло.
Переставшая возиться у второго телефона братва притихла, глядя снизу вверх на Папу. «Петух» — это было серьезно. На «петуха» неизвестному телефонному собеседнику надо было как-то отвечать.
— Он обидел тебя! — сказал губами майор Проскурин, слушавший телефон по отводной трубке. — Обидься!
— Сам петух, — не нашелся, что сказать, Иванов. После чего снова заговорил по утвержденному генералом сценарию. Очень убедительно заговорил. — Слушай меня сюда ушами, — зловеще и очень громко сказал он, обратив внимание на поставленные против этой реплики два восклицательных знака. — Я позвоню тебе через десять минут. Если ты не скажешь «да», я буду каждый день калечить по одному твоему подручному. Каждый день — по одному! Три дня! Через три дня я начну убивать их. Одного за другим. Пока не доберусь до тебя. Последним я убью тебя. Потому что ты не хочешь отдать принадлежащую мне вещь!
— Молодец! — показал майор. И тут же добавил уже в полный голос: — Круто ты с ним!
Иван Иванович смущенно потупил взор. Папа стоял с трубкой, прижатой к уху, еще две или три минуты после того, как по ней зазвучали гудки. Так с ним никто не разговаривал. Очень давно не разговаривал. А может быть, вообще не разговаривал.
Он зло отбросил трубку и взглянул на своих подручных. Так взглянул, что те шарахнулись в сторону...
— Откуда?! — резко спросил он.
— Мы ничего не узнали, Папа! Он звонил с телефона-автомата.
— Что?!
— Папа, мы здесь ни при чем! Так сказали на станции.
Упавший на пол телефон зазвонил снова. Все смотрели на него, но никто не решался его поднять.
— Дайте! — сказал Папа.
— Десять минут истекли. Что ты решил? — спросил уже знакомый голос.
— Да пошел ты!..
— Тогда я открываю счет, — предупредил голос. Папа снова швырнул телефон на пол. Но на этот раз так, что из него, словно взрывом, выбросило все внутренности...
— Он отказал, — чуть даже виновато сказал Иван Иванович.
— Очень хорошо, что отказал, — приободрил его майор. — Он и должен был отказать. Кто дольше ломается, тот потом сильней любит, — и тут же поднял к лицу рацию. Смешков! Да я, Проскурин. Готовь машины на выезд. В полном объеме готовь. Да, всех. Как сегодня днем. Выезд через сорок минут. И вы собирайтесь, Иван Иванович.
— Мы куда-то снова едем?
— Едем. Снова. Едем продолжать то, что не успели доделать днем. Собирайтесь. Выезд через сорок минут.
— И что мне надо будет делать?
— Что делать? Ничего нового не делать. То есть делать совершенно то же самое, что вы уже делали. Ходить по адресам, которые мы вам укажем...
«Все-таки странные люди, — вновь удивился про себя Иван Иванович. — Полдня таскали его по всему городу с чемоданом. И снова хотят делать то же самое! Снова таскать чемодан по городу. Ну очень странные люди!..»
К исходу дня в городе имело место быть еще одно странное происшествие. Одному два года нигде не работающему, имеющему две судимости гражданину на его даче неизвестные хулиганы из ружья практически напрочь отстрелили правое ухо...
Глава 26
— Ты мне можешь объяснить, зачем тебе эти дела, Саша.
— Объяснить не могу. Могу только сказать, что надо. Кровь из носу как надо.
— Но ты же не первый год в нашей системе, ты же понимаешь, что уголовные дела попадают под категорию документов строгой отчетности. Их нельзя раздавать направо и налево.
— Я не «право» и не «лево».
— Я не хотел тебя обидеть.
— Меня нельзя обидеть. Я толстокожий.
— Значит, не скажешь?
— Я же сказал — не могу.
— Но я надеюсь, ты не собираешься их подчищать?
— Если бы я хотел их подчищать, я бы к тебе не обращался. И кроме того, насколько я осведомлен, что там настолько много мертвяков, что, даже если вырвать половину листов, это ровным счетом ничего не изменит.
— Ну вообще-то верно.
— Ну и что ты мне скажешь?
— Скажу, что пока не знаю. Дела находятся в ведении следователей.
— Но ты же их начальник.
— Но непосредственно отвечают за них они. Я не более чем администратор.
— Никогда не поверю, что ты не можешь с ними поладить. Я точно такой же администратор, как и ты, и знаю все твои потенциальные возможности. Потому что располагаю точно такими же.
— Хорошо. Я попробую тебе помочь их посмотреть. Но только если без выноса.
— Конечно, без выноса.
— Я возьму эти дела себе. Для ознакомления. На какую-нибудь из суббот.
— На ближайшую субботу. Мне они нужны на ближайшую субботу. На следующую будет поздно.
— Ладно, на ближайшую. Но с уговором, чтобы смотреть только в моем кабинете.
— Согласен. Только в твоем.
Александр Владимирович положил трубку и долго ежился в своем добротном подполковничьем мундире. Не привык он просить. Вернее, уже отвык. Потому что привык приказывать и отдавать распоряжения. И привык, что эти приказы и распоряжения мгновенно выполняются.
И вообще, за последние несколько дней ему много чего пришлось делать такого, от чего он отвык. Начиная с того собеседования, на которое его притащил дядя Федор. Тогда, в детстве, дядя. А теперь непонятно кто, потому что Александр Владимирович сам дядя. Притащил и даже нормально не объяснил для чего. Сказал только, что нужно деньги выручать.
Несколько раз подполковник деньги уже выручал. У должников выручал, которые их никак не хотели отдавать отчаявшимся кредиторам. Но отдавали, когда он, под каким-нибудь благовидным предлогом, например оскорбление работника правопорядка при исполнении им служебных обязанностей, запирал строптивых должников в следственный изолятор. По личному знакомству с начальником этого ведомства запирал. Через сутки пребывания там «по знакомству» самые строптивые должники готовы были вернуть долг вдвое.
Но то были не более чем отданные в долг или под проценты деньги его знакомых или знакомых их знакомых. И были небольшие деньги. А здесь... Здесь деньги были совсем иные. И именно поэтому Александр Владимирович согласился на предложение приятелей дяди Федора.
Правда, потом, когда вспомнил все перипетии разговора, — пожалел, что согласился.
Но потом, прикинув; о каких деньгах может идти речь, снова решил, что поступил правильно. В конце концов, такой шанс выпадает один раз в жизни. И обычно кому-нибудь другому. А тут ему!
Правильно, что согласился. Потому что неизвестно, что в этом терзаемом внутренними противоречиями государстве будет завтра. И еще менее известно, будут ли кому-нибудь нужны подполковники милиции.
Но, согласившись, подполковник почти тут же столкнулся с рядом сложностей. Например, с тем, что работать надо не подчиненном ему коллективе, к чему он привык, а одному Так сказать, быть единому во всех лицах. И запросы рассылать, и информацию добывать, и перепроверять...
