Убойная марка [Роковые марки] - Хмелевская Иоанна (книги онлайн бесплатно txt) 📗
А пан, случайно, не знает, какая именно коллекция была у Фялковского? И, перестав выбалтывать тайны следствия, я сама перешла к расспросам. Пояснила, что очень важно знать, какие именно монеты собирал пан Хенрик. Ведь вор может начать распродавать похищенное — вот на этом его и заловят. Особенно если это будут редкие монеты.
— И спецификации полиция не нашла?
— Насколько мне известно — нет.
— А должна быть, — укоризненно заметил Тот Пан.
Интересно, к кому у него претензии? К полиции, которая не обнаружила спецификации, то есть перечня марок коллекции, или к вору, который украл её вместе с коллекцией.
— А марки? — поинтересовался Тот Пан.
— Марки уцелели. Лежали на полке, на самом виду, но в старых кляссерах и не привлекли внимания похитителей, — пояснила я. — И слава богу, иначе я бы тоже могла оказаться в числе подозреваемых, ведь я интересовалась марками.
— Нехорошо, нехорошо, — задумчиво проговорил Тот Пан. — Что там у Фялковского было, толком никто из нас не знал. Ходили слухи, что были тетрадрахма Лизимаха, золотой солид, динарий Кривоустого, золотой дукат Локетка, кажется, и динарии эпохи первых Пястов, ещё какие-то ценные римские монеты. Но все это на уровне сплетён, а сплетни обычно представляют действительность в преувеличенном виде.
Точно, однако, никто не знал, так что, если вор и станет продавать, вряд ли это может служить доказательством кражи.
Жаль. А я уж было понадеялась, что Тот Пан все знает, тогда можно было бы устроить засаду на аукционах…
— Вот совершенно точно я могу ручаться лишь за полный комплект польских межвоенных монет, — произнёс вдруг Тот Пан. — Знаю потому, что пан Фялковский как-то попросил меня достать для него два гроша 1924 года и сказал, что лишь их не хватает до полного комплекта. Было это года четыре назад.
— Так вы знали пана Хенрика лично?
— Нет, по цепочке дошло, как обычно бывает между нумизматами. Я раздобыл монету, а Фялковскому её должен был доставить какой-то родственник, кузен или племянник, словом, молодой человек…
— Постойте, — вдруг спохватилась я. — Пан Хенрик незадолго до своей смерти показывал свою нумизматическую коллекцию какому-то человеку. Причём всю, а не отдельные монеты.
— А пани откуда это известно? — вскинулся Тот Пан.
— Случайно узнала. Одна знакомая видела своими глазами. Особа совершенно посторонняя, не коллекционерка. К сожалению, видела не вблизи, а на некотором расстоянии.
— Надо же! Видела всю коллекцию! Жаль, что на расстоянии, значит, отдельные монеты могла и не разглядеть?
— Разумеется. И того, кому монеты показывал пан Хенрик, видела лишь со спины. Возможно, вы можете предположить, кто бы это мог быть? Не старик, но и не очень молодой, мужчина средних лет, не лысый, не седой, не рыжий, не очень толстый, но и не худой…
— Вот такой.., никакой — хуже всего, — озабоченно заметил мой собеседник. — Середнячок, как его опишешь?
Эх, Гражинка! Могла бы внимательней рассмотреть этого середнячка, а вдруг у него были какие-то особые приметы? Да и неизвестный тоже хорош, мог бы хоть бороду отпустить или на палку опираться.
Не хотелось отказываться от блеснувшей вдруг надежды, и я, по своему обыкновению, вцепилась в собеседника.
— А может, попробуем путём исключения?
Давайте из всех знакомых вам коллекционеров исключим толстых, лысых, кривобоких, бородатых…
— И пани уверена, что тогда мы выйдем на убийцу и похитителя коллекции? — с некоторой долей сарказма поинтересовался Тот Пан.
Он прав, вряд ли таким путём вычислишь преступника. А жаль, этот человек видел всю коллекцию и мог запомнить по крайней мере самые ценные экспонаты. Единственный человек, который знал, что у Фялковского было в его нумизматической коллекции, и мог бы поделиться своими знаниями с нами.
Наверное, я, по обыкновению, думала вслух, потому что Тот Пан возразил:
— Если он действительно единственный — ни за что не признается. Особенно теперь, после кражи. Однако кое-что пани рассудила верно, и я постараюсь припомнить, что и от кого слышал о монетах Фялковского. Может, кто-то узнал о них именно от вашего таинственного незнакомца…
— Пан рассудил ещё вернее! — с жаром подхватила я. — Ведь у вас же постоянные встречи с коллекционерами, постоянные контакты, в этой среде вы как рыба в воде. Порасспрашивайте, понаблюдайте, послушайте… Признаюсь вам откровенно, я лично очень заинтересована в раскрытии этого дела.
Как правильно я поступила, не рассказав полиции в Болеславце о Том Пане, а ведь уже собиралась, да опять вовремя вспомнила письмо Гражинки и не захотела человеку жизнь портить. Оставила ему свободу действий, его никто ни в чем не подозревает, а теперь, глядишь, и мне от этого будет польза. Вот награда за благопристойное поведение!
На прощанье мы так и договорились: он будет разузнавать и расспрашивать, я же со своей стороны обязуюсь поставлять ему информацию о ходе следствия.
Мне позвонила Анита.
— Что происходит? Гражинка пребывает в таком удручённом настроении, как будто знает об ошибке с её письмами. И потом, мне кажется, что у неё какие-то неприятности с её новым хахалем. Как ты считаешь?
— А ты его знаешь?
— Очень мало. Больше слышала о нем. И склонна была его одобрить.
— Знаешь, на меня поначалу он тоже произвёл хорошее впечатление, но оказывается, что мы обе ошибались. И теперь, боюсь, придётся вытаскивать девчонку из депрессии. Хотя остаётся надежда, что все не так страшно. Знаешь ведь, какая я прирождённая оптимистка, пусть даже в данном случае для оптимизма нет никаких оснований.
— Так что же с ним такое? Отмочил какой-нибудь номер?
— Трудно сказать. И я пока воздержусь от конкретных обвинений в его адрес.
— О боже, ну не везёт девке! Может, ей подсунуть кого-нибудь другого?
— А у тебя есть подходящая кандидатура?
У меня нет.
— Найдётся. Тридцать с небольшим, недавно развёлся. Бездетный, раздражённый и в полной депрессии…
— Ну знаешь! — возмутилась я. — Ей ещё и его вытаскивать из ямы? Нам бы её в нормальное состояние привести. А какие у твоего кандидата в мужья достоинства?
— Божественно хорош, ну прямо Грегори Пёк, жутко культурный, интеллектуал и эрудит, работает на телевидении…
— Последнее никак к достоинствам не отнесёшь.
— Да ты дослушай, он заведует производством нормальных фильмов. Женой его была форменная идиотка, гусыня с большими претензиями, мечтала стать знаменитой артисткой при полном отсутствии таланта и не давала ему покоя, требуя, чтобы муж воспользовался своим влиянием и дал главную роль в фильме. А на всякий случай она завела шашни с парой режиссёров и ни в чем им не отказывала. Правда, смазливая, но начисто лишённая и моральных устоев, и просто даже зачатков культуры. Полная противоположность нашей Гражинке. Он бы бросился к Гражине, как жаждущий в пустыне к колодцу с чистой водой. Так сказать, припал…
— Только вот не уверена, как колодец на него отреагирует.
— А нечего ей выкаблучиваться, парень — огонь. Однако если она заартачится, можно и другого ей подыскать. Очень похож на Мела Гибсона, только помоложе, не знаю, правда, не покажется ли он нашей принцессе слишком молодым? Зато весёлый, заводной, немного легкомысленный, но, я полагаю, Гражинке немного легкомыслия — только на пользу. Что скажешь?
— Покажем ей обоих, — без особой надежды решила я. Ведь знала, что несчастье с Патриком Гражинку будет долго мучить.
— Встречу устрою я, — загорелась Анита. — А ты её как-нибудь недипломатичнее доставишь на презентацию. О, холера! У меня вышло время. Вскоре позвоню ещё. Привет!
Положив телефонную трубку, я глубоко задумалась. Кроме Гражинки, в голове торчал ещё и болгарский блочек. Кому он теперь достанется, в чьи руки попадёт? Законный наследник, будучи преступником, не может наследовать коллекцию. Эх, Патрик, Патрик, к кому теперь мне обращаться?
