Что сказал покойник - Хмелевская Иоанна (читать хорошую книгу txt) 📗

Где-то около полуночи я уже точно знала, какая стена моей темницы северная, а какая южная. Пока мне это было ни в чему. Задумалась же я вот над чем: по моим подсчётам выходило, что вокруг моего подземелья не было других помещений — одно-одинешенькое, как несчастная сирота, оно было выкопано в холме над Луарой. Как это можно использовать?

Измученная, я наконец заснула, скрючившись на целлофане, и проснулась, стуча зубами от холода, вся промокшая и закоченевшая. На здоровье я никогда на жаловалась и вынослива была на редкость, но тут… К ранее намеченным болезням надо, пожалуй, добавить ещё и воспаление лёгких. Нет, решительно следует что-то предпринять.

Больше всего воды было на полу, где она накапливалась, стекая со стен. Правда, часть её уходила в щели между камнями, но лишь небольшая часть. С неимоверными усилиями мне удалось перекатить большие камни в другое место — не скажу, что более сухое, но, как мне показалось, менее мокрое. Затем крючком я немного расширила щели между камнями в самом нижнем углу камеры. Вроде бы помогло. И уж во всяком случае, я немного согрелась во время работы.

Рёв стражника застал меня в тот момент, когда я перекладывала камни, пытаясь соорудить из них ложе:

— Эй, ты! Жива?

— Отвяжись! — заорала я злобно, так как от неожиданности у меня дрогнула рука и камень придавил палец. — Какого черта задаёшь глупые вопросы?

— Так я же говорил! Если померла, не получишь еды! Опорожни корзину и верни кувшин!

Вынимая из корзины те же продукты, что и вчера, я обратила внимание на её форму. Это была не обычная корзинка, а как бы плетёный прямоугольник с дном. Я проследила за ней, когда страж поднимал её, и увидела, что дыра в потолке как будто увеличилась. По всей вероятности, пробитое в толще свода отверстие сужалось вверху и предназначалось также для наблюдения за узником. Надо будет проверить.

— Эй, ты! — крякнула я стражнику. — И много у тебя подопечных?

— Нет, ты одна. Когда-то было много, а теперь никого нет!

— Скучно тебе, должно быть?

— Чего?

— Скучно, говорю? — заревела я, как раненый лось. — Работы мало!

Сверху раздалось что-то напоминающее обиженное фырканье:

— Ещё чего! Работы хватает! И не твоя это забота, лучше о себе позаботься!

— А что ты ещё делаешь? — поинтересовалась я.

— За садом смотрю! — проревела дыра. — Ворота открываю, петли смазываю, все делаю! Ещё котельная на мне!

— И давно ты здесь работаешь?

— Всю жизнь! И отец мой здесь работал, и дед! Сторожили таких, как ты. Мой прадед сторожил и прадед моего прадеда! — В доносящихся сверху воплях явно звучала фамильная гордость. — Раньше труднее было! Много тут сидело всяких, и то и дело они или убегали, или помирали. Одного моего прадеда повесили, трое у него сбежало! Ты не сбежишь!

— А и и не собираюсь!

— Чего?

— Ты что, глухой? Говорю, что и не собираюсь!

— Почему это?

— А мне здесь нравится!

Это его так поразило, что он оторопело замолчал. Потом раздалось недоверчивое:

— Что глупости говоришь?

— И вовсе не глупости! Такая у меня натура — люблю жить в мокрых подземельях! Всю жизнь мечтала! — И когда услышала в ответ недоверчивое хмыканье, обиженно прибавила: — Ты что, не веришь мне? В таком случае я с тобой больше не разговариваю!

— Скажи только, что передать шефу?

— Передай ему, чтоб он лопнул!

Это, как видно, понравилось стражнику, так как сверху раздалось уже знакомое мне визгливое похрюкиванье, и все смолкло. Я не была уверена, что моё пожелание будет передано.

Трое сбежало… Интересно, как они это сделали?

Ложе, сооружённое из двух камней, смердящего воспоминания о соломе, целлофана и шарфа, показалось мне уже не таким противным. Лёжа на нем и размышляя о трех беглецах, я по привычке царапала что-то крючком на камне. Мне всегда лучше думалось, если я чертила или рисовала при этом. Ещё в школе учителя меня ругали за это.

Крючок соскользнул с камня и застрял в щели. Я выдернула его и закончила начатый орнамент. Потом ткнула крючком в щель между камнями, покрутила немного, образовалась небольшая аккуратная ямка. Закончив её, я принялась за следующую. Когда уже почти весь камень был окружён изящными дырочками, до меня вдруг дошёл смысл того, что я делаю. Я замерла, и всю меня обдало горячей волной. Боже милостивый! Ведь это же известняк! Здесь, по Луаре, сплошные известняки!

Все постройки в этой части Франции возводились из известняка. Из известняка приготовлялся и раствор. Известняк гигроскопичен. Эта махина стоит как минимум четыреста лет, четыреста лет на известняковые стены воздействует вода! Вокруг этой башни нет других построек. Продолбить стену, прорыть лаз, докопаться до склона холма…

Я постаралась взять себя в руки. Сначала надо все рассчитать. На стене, что окружает замок, стоит башня, значит, стена несколько метров толщиной. Стена сложена из камней, скреплённых известковым раствором. Узники пробивали и не такие стены, причём в их распоряжении не было никаких орудий, разве что ложка, глиняные черепки или просто собственные когти. У меня же был крючок, правда, пластмассовый, но очень прочный, толстый и, как оказалось, крепче известняка.

Я постаралась представить себе расположение замка — ведь я его успела хорошо рассмотреть, когда мы подъезжали. Надо копать в противоположную от реки сторону. В этом случае у меня были шансы пройти под крепостной стеной и сразу выйти на склон поросшего травой холма. А если бы я начала подкоп под стеной башни, обращённой к реке, мне пришлось бы пройти под землёй весь двор. Я тщательно рассчитала направление, высоту, длину подкопа, красиво изобразила все это на чертеже, выполненном по всем правилам геометрии, и приступила к работе.

Не стану утверждать, что я была уверена в успехе своих планов. Я вообще старалась не думать об этом. Зато я нисколько не сомневалась, что свои планы относительно меня шеф осуществит и что эта каторжная работа даёт мне единственную возможность выйти на свободу. Ни на какие уступки я не пойду. Он сам объявил мне войну, выиграл первый бой. И теперь довёл меня до такого состояния, когда желание победить его оказалось сильнее всего на свете. Или пробьюсь сквозь стену, или сдохну в этой дыре!

Крючок, как в масло, входил в застывший раствор между камнями. Практика показала, что это было очень удобное орудие, и я смело могу рекомендовать его другим узникам. Головкой крючка очень удобно выковыривать пропитавшиеся водой кусочки раствора. Гвоздём, например, было бы значительно трудней.

Самым трудным оказалось вытащить первый камень. Я это предвидела и поэтому выбрала для начала камень поменьше. Сидя на корточках у стены, я ковыряла и ковыряла, ковыряла и ковыряла, пока крючок почти целиком не стал входить в щель. Тогда я ухватила камень руками и попыталась вытащить его. Руками не получилось, пришлось прибегнуть к помощи обуви. Хорошо, что этому негодяю не пришло в голову отобрать у меня обувь! У бразильских сабо был модный каблук, скорее напоминавший копыто лошади, чем обычный каблук. Вставив это копыто в образовавшуюся щель, я стукнула до нему другой туфлей. Камень пошевелился. Отерев пот со лба, я стукнула ещё раз, потом вставила каблук в щель пониже и опять стукнула. Наконец, камень можно было раскачать уже просто рукой. Ухватившись крепче, я дёрнула изо всех сил, и камень вывалился.

Путь к свободе предстал передо мной в образе отверстия в стене размерами тридцать сантиметров на десять. Взглянув на часы, я увидела, что на этот камень у меня ушло три с половиной часа. При таких темпах мне понадобится от двухсот до трехсот лет… Я, наверное, пала бы духом, если бы не уверила себя, что лиха беда начало.

Доев хлеб, с наслаждением выкурила сигарету и вновь принялась за работу. Когда поздней ночью я легла спать на своём омерзительном ложе, у стены в углу уже лежало шесть выковырянных камней.

Полученный таким путём строительный материал, очень неплохо обработанный, позволял мне немного усовершенствовать своё ложе. Мягче оно не стало, но теперь было значительно суше. У меня даже появилась надежда избежать воспаления лёгких и ревматизма… Как я и надеялась, с каждым вынутым камнем работать становилось легче.