Обреченные эволюцией, или Новые приключения веселых мусоров - Черкасов Дмитрий (бесплатные полные книги txt) 📗
И непосредственное исполнение этого ответственного плана было возложено на Васю Рогова.
Рано утром, несмотря на ужасную головную боль, Вася приступил к его реализации. Он разыскал на чердаке снятого дома старые солдатские штаны, хранившиеся там, наверное, со времен русско-японской войны, затем разорил огородное пугало, позаимствовав у него вылинявший френч с парой дыр, оставленных не менее чем полковой гаубицей, и фуражку с надорванным козырьком. Напялив все это на себя, он довершил туалет, мазнув по лицу сажей из печи и нацепив темные очки, которые, по счастью, оказались у Плахова. Затем, сунув на всякий случай за пояс пистолет и вооружившись сучковатой палкой — посохом — Вася направился к новому рабочему месту.
Уже через полчаса на широкой городской площади перед контрразведкой, на месте, которое прежде занимал чистильщик обуви, прохожие могли видеть убогого калеку — ветерана всех войн и баталий. Калека временами жалостливо выкрикивал что-то вроде «Памажите, люди добрые!», а когда мимо проходила какая-нибудь сердобольная личность, даже пытался несчастно напевать:
Не увидит света Воин-бедолага. Там, у Баязета, Кончилась отвага. Бомбой опалили Ваську басурманы, Кровью окропили Сыру землю раны… Дайте хоть полушку Вы на пропитанье, Хлебушка горбушку, Иль воды в стакане…
Если бы местные жители были знакомы с современной читателю эстрадой, то наверняка кто-нибудь заметил бы, что мотив страданий напоминает известную детскую песню «Раненая птица в руки не давалась, раненая птица птицей оставалась». Но до рождения этого шлягера еще следовало подождать лет пятьдесят, поэтому Васю никто не мог заподозрить в плагиате.
Пел он с чувством, сердобольные бабульки утирали глаза платочками и начинали развязывать узелки в поисках денег…
Но, как говорится, халявы не бывает.
И для Рогова понемногу начала кончаться полоса удачи. Когда его фуражка уже была почти полна денег, над нищим нависла тень. Подняв глаза, Вася увидел, что перед ним, покачиваясь с носка на пятку, стоит офицер.
— Нарушаем? — осведомился остролицый, похожий на хорька военный. — Лицензии, естественно, не имеется? Придется отвечать. Причем по суровым законам военного времени.
Умудренный жизненным опытом Рогов пролепетал, что лицензию он обязательно выправит, а затем поинтересовался, о чем говорит последний суровый закон, дабы немедленно его исполнить.
— Сто рублей ассигнациями или тысячу керенками, — тут же нашелся офицер. — А на худой конец, полметра нашими, армейскими.
Вася тяжело вздохнул, предчувствуя, что с деньгами придется расстаться по-хорошему, но на всякий случай поинтересовался, а нельзя ли несколько уменьшить размер «штрафа», на что услышал в ответ сакраментальное:
— Я хорошо знаю себе цену. И она всегда выше моего жалования. Усек?
Вася еще раз вздохнул, обдумывая реальную толщину «худого конца», на который могло пойти полметра денег, но согласился, что усек. Затем он живо отсчитал требуемую сумму и протянул ее военному.
Тот благосклонно принял мзду и сменил гнев на милость.
— Это, как ты понимаешь, только в долг, верну сразу после разгрома красных банд… Коль будут проблемы — можешь обращаться. Кто пристанет из наших — скажи, чтоб к следователю Трошеву обращались. У меня тут кабинет на первом этаже. А позже я еще сам загляну.
Вася подобострастно заулыбался и заверил, что непременно все исполнит, как велено, после чего офицер чинно удалился. Но не успел нищий очередной раз запричитать «памажите…», как к нему подошли две личности весьма несимпатичного вида.
Одна была одета в лохмотья, по качеству мало отличавшиеся от васиного рубища, но вместо палки твердо сжимала в руке костыль и, для начала разговора, показала нож, на секунду откинув полу драного пиджака. Другая образина, обросшая щетиной по самые уши, красовалась в белых штиблетах, одетых на ярко-красные носки, выглядывающие из-под полосатых брюк.
— Тебе кто здесь разрешил работать, босяк? Быстро вали отседова, пока на перо не посадили! — грозно потребовал один из подошедших.
Но на Васю не так-то просто было наехать.
Чтобы какие-то мелкие бандитские шестерки пугали питерского опера?!
Не бывать этому!
И Рогов незаметно расстегнул единственную пуговицу кителя, чтобы при необходимости сподручнее было достать пистолет.
— В чем проблема, придурки? А ну-ка, исчезли, пока я не рассердился окончательно!
— Да ты знаешь, кто мы такие? — начал было один из незнакомцев. — Мы от самого Ваньки Солнцева. Враз тебе головешку открутим.
— «Солнцевские», значит? — задумчиво протянул Рогов и, не вставая с земли, неожиданно сделал подсечку ближайшему из бандитов. Тот полетел вниз, но оперативник поймал его за шиворот и, притянув голову детинушки к своему животу, ткнул в зубы пистолетом. Бандит замычал-заскулил, опасливо скашивая глаза на упершийся в губы ствол. Второй, с костылем, оторопело стоял, даже не пробуя дернуться.
— Так вот, гребите к своему Ваньке и передайте, чтоб духу его тут не было. Это наша грядка. Понятно?
— Ч-чья это ваша? — пролепетал поверженный.
Вася на миг задумался, а потом, ухмыльнувшись чему-то своему, сокровенному, ответил:
— Питерская. Про батьку Мухомора не слышал, козел? И не дай тебе Бог услышать. Пшел вон! — И Рогов брезгливо оттолкнул от себя бандита.
Со стороны вряд ли кто мог понять, что произошло на площади.
Ну, встретились двое нищих и какой-то босяк, может, даже повздорили. Но ведь ничего не случилось, разошлись же без кровопролития, если не считать разбитых пистолетом губ одного из собеседников.
Где-то через час один из бандитов снова вернулся на площадь и, опасливо не доходя до Васи несколько шагов, остановился.
— Что, баклан, хочешь сказать, что «черную метку» принес? — осведомился оперативник.
— Какую еще метку? — Детинушка был явно не знаком с классической литературой. — Тут, значит, твоих вызывают… Для разборки… Как стемнеет, за городом, у домика рыбака… Знаешь, где это?..
Рогов понятия не имел, где находится названная избушка.
Кроме того, никакого желания идти в незнакомое место не было. Пожалуй, единственной территорией, с которой он успешно познакомился в вечерне-ночное время, было старое кладбище. Поэтому оперативник заявил, что условия будут диктовать «питерские». Встреча должна состояться именно у кладбища, на берегу протекавшей там речушки.
Для острастки Рогов добавил, что эта стрелка будет последней и для самого Ваньки, и для всех солнцевских отморозков. А река — обязательный элемент ландшафта. Это мудреное слово бандит не понял, но по общему смыслу фразы догадался о его значении..
— Батьку Мухомора, понимаешь, хлебом не корми — дай кого-нибудь утопить, а ежели вас меньше сотни наберется, так просто нашинкует на капусту, чтоб природу не поганить.
— Нас больше сотни, — возразил детинушка и не очень уверенно добавил: — Всех не перетопите.
— Может, ты и прав: в воде не все тонет. — Рогов отмахнулся от собеседника, как от назойливой мухи. — Ступай себе с Господом, старче, будет для тебя новое корыто.
— Какое еще корыто? — опять не понял бандит, но оперативник уже потерял к нему всякий интерес…
Удачно проведенные переговоры и южное солнце, приятно пригревавшее лицо, настраивали на философский лад. Вася улыбнулся, вспомнив, как испугался «солнцевский» упоминания о реке. А между тем на очередных курсах по повышению квалификации оперативник слышал, что подобные испытания издревле практиковались почти во всех ныне считающихся цивилизованными странах. Правда, технология различалась, да и результаты оценивались согласно местным традициям.
Но зато какие были испытания!
Взять, к примеру, древний Вавилон с его замечательным царем Хамураппи. Или, чтобы не ходить далеко, древнюю Русь. В обеих странах очень популярным считалось испытание водой. Подозреваемого связывали и бросали в реку. Только у нас если он почему-то не утонул, то признавался виновным со всеми вытекающими последствиями, а ежели вода принимала несчастного, тот считался оправданным. Вероятно, посмертно. В Вавилоне же — наоборот: утонул — следовательно, был виновен, к ракам и дорога; выплыл накрепко связанным — Бог миловал, оправдан…
