Крокодиловы слезы - Яковлева Елена Викторовна (книги полностью .TXT) 📗
— В какой комнате он живет? Вероника прикусила нижнюю губу:
— Номер не помню, но могу найти…
— Тогда вперед. — Я распахнула перед ней дверь.
— Еще бы сказала «фас», — огрызнулась Вероника.
Я оставила ее реплику без комментария, копила силы для скорой встречи с ее хахалем, подозревая, что услышу от него свежую порцию завиральных идей.
Мы поднялись на второй этаж по грязной, пропахшей кошачьей мочой лестнице, блаженная немного поозиралась и неуверенно указала на дверь в конце коридора:
— Кажется, здесь…
— Кажется или точно? Вероника только передернула своими худосочными плечиками.
Из-за двери неслась громкая бравурная музыка. По крайней мере, там кто-то есть. Я пару раз стукнула по прессованной фанере костяшками пальцев и поняла, что это бесполезно: включенный магнитофон с лихвой перекрывал мои усилия. Тут ногой надо лупить. Или кирпичом.
К счастью. Вероника додумалась взять инициативу в свои руки, что было вполне логично: муж-то все-таки ее. Она не стала ни стучать, ни кричать, просто толкнула дверь, и та открылась, легко и беззвучно. Впрочем, насчет второго ручаться трудно, много ли расслышишь за музыкальной канонадой?
Итак, фанерная дверь медленно уплыла вовнутрь, обнажив содержимое убогой комнаты: письменный стол у окна, пару ободранных стульев, две пустые кровати, хотя… Кажется, я поспешила с выводами: на дальней кровати, в углу, наблюдалась какая-то странная и непонятная возня под покрывалом. Ну вру, вру, это я для красного словца сказала, что возня была непонятная, на самом деле ее природа не вызывала сомнений.
Я покосилась на Веронику. До чего же не везет этой бедной овечке: один бросил, другой клянется в вечной любви, а между делом устраивает акробатические этюды на кровати. Наверное, она подумала о том же, стремительно пересекла комнату и, очутившись у кровати, содрала с нее покрывало. Ничего неожиданного моему взору не предстало: две всклоченные головы, а к ним, соответственно, две ошарашенные физиономии и четыре вытаращенных глаза. Через секунду одна из голов снова скрылась под покрывалом, зато вторая обложила нас отборным матом. Вот вам и романтика!
Я ожидала, что бледная немочь под вуалью в обморок грохнется, а она, не растерявшись, перекрыла «фонтан» пойманному с поличным краснодеревщику:
— Заткнись. Где Руслан?
Руслан? Кто такой Руслан, что-то мне невдомек? Не хочет ли она этим сказать, что постельный акробат и ее обожатель далеко не одно и то же лицо?
— Видал я его, знаешь где! — ответствовала разозленная голова и подробно разъяснила, в каком именно месте она лицезрела Вероникиного обожателя и когда. Так вот, если голова ничего не перепутала, было это аккурат в день покушения на Тимура. В тот день влюбленный краснодеревщик взял на работе отгул, и с тех пор его никто не видел.
Мы с Вероникой многозначительно переглянулись.
Глава 20.
В ДВУХ СОСНАХ
— Ну что, допрыгалась? — прошипела я, когда мы с Вероникой выкатились в коридор, оставив парочку под простыней в покое. — Это твой хахаль пытался убить Тимура!
Бледная немочь не отвечала, только смотрела куда-то вдаль, точнее, в самый темный и пыльный угол длинного кишкообразного коридора. Выражение лица у нее было такое, словно она собиралась грохнуться в обморок.
На всякий случай я дернула ее за рукав:
— Эй, ты где? Очнись!
Вероникины зрачки еще сильнее расширились, а губы побелели. Ну вот, сейчас она свалится на пол, а мне что делать прикажете, поддерживать ее? Тощая-то она тощая, но и я не девушка с веслом.
— Ты чего? — На всякий случай я отвесила ей звонкую пощечину, исключительно для того, чтобы привести в чувство.
Подействовало — Вероника пришла в себя. Кровь начала приливать к ее лицу.
— Руслан хотел убить Тимура? — прошелестела она сухими, как бумага, губами.
— Вот именно, — поддакнула я, — и, между прочим, с твоей подачи.
— Я тут ни при чем, я этого не хотела! — взвизгнула Вероника. — Можешь спросить у Руслана, я не говорила ему, чтобы он убивал Тимура!
— Спрошу, непременно спрошу, — пообещала я, — когда мы с ним встретимся на том свете. Надеюсь, это не скоро произойдет.
Вероникины глаза стали снова вылезать из орбит:
— Что ты хочешь этим сказать? Вот тупая корова, только и умеет, что напяливать идиотские шляпки да скандалить!
— Да ничего я не хочу этим сказать, уже все сказала, — отрезала я и решительно направилась к выходу.
Некогда мне было с ней лясы точить, когда у меня столько проблем. И так я потратила на нее слишком много времени. Правда, благодаря ей я и выяснила кое-что, впрочем, это кое-что так и не приблизило меня к разгадке ужасной тайны. Ну знаю я теперь, кто лежит в могиле вместо Тимура: Вероникин краснодеревщик, измученный ревностью и неразделенной любовью, ну и что с того? Ясно же, что ко всем остальным убийствам он не имеет ни малейшего отношения. Если, конечно, он не восстает время от времени из могилы. Да и Тимура я так и не нашла, по крайней мере, у Вероники его точно нет. А я так на нее рассчитывала!
— Ты куда? — Вероника настигла меня возле заплеванной лестницы и сразу же гирей повисла на моем правом локте.
— По своим делам, — буркнула я неприветливо, — не висни, мне некогда.
— Ты… ты меня бросаешь? — капризным тоном возмутилась бледная немочь. Можно подумать, я ей нянька!
— Отцепись! — Я дернула рукой.
— Нет, ты так не уходи, не уходи, — затараторила эта помешанная, — это что же, Тимур жив?
Надо же, как быстро до нее доходит!
— А там вместо него Руслан! Там Руслан, Руслан, да?!
Я ничего ей не отвечала, продолжая вырываться. И без того я убила на нее слишком много драгоценного времени. Можно сказать, последние свои часы на свободе я тратила на бесполезные беседы с буйнопомешанной Тимуровой подружкой.
В результате юродивой пришлось довольствоваться беседой с самой собой.
— Руслана больше нет? — спрашивала она себя и тут же отвечала:
— Конечно, конечно, его нет, иначе он бы пришел ко мне, а он не появлялся уже пять дней. Он больше не придет ко мне никогда? Никогда?
— По всей видимости, — кивнула я устало и принялась методично отдирать от своего локтя холодные и тонкие Вероникины пальцы, цепкие, как щупальца спрута: мизинец, безымянный, средний… Слегка переусердствовав, я сломала ей ноготь, она взвизгнула и отдернула руку. Ну вот, давно бы так. Я быстро побежала по лестнице вниз.
Вероника неслась за мной, громыхая подошвами армейских ботинок и поскуливая:
— Ну куда ты уходишь? Не бросай меня, не бросай!
Признаюсь, она меня разжалобила, на последней ступеньке я остановилась и обернулась к ней:
— Ну что ты расхныкалась? Тимур ведь жив, и это главное. Иди домой и отдыхай.
— А Руслан?
— Но ведь ты его не любила? Ты же любила Тимура, так что ты не в убытке. — Я попыталась хоть как-то ее урезонить.
Уверена, моя доброта когда-нибудь меня погубит, потому что и на этот раз участие в Вероникиной судьбе едва не стоило мне разбитой головы. Не знаю, что нашло на эту дурочку (сама Вероника впоследствии утверждала, будто у нее просто подкосились ноги), но она вдруг буквально рухнула на меня сверху, как кирпич с крыши. Я попятилась и спиной уперлась в стену, при этом больно стукнувшись затылком.
А Вероника глубоко и часто задышала мне прямо в лицо:
— А если я не знаю, кого я действительно люблю: Тимура или Руслана? Они мне оба нужны, оба!
Ну все, полный финиш. За что мне это наказание? Почему я должна выслушивать бред сумасшедшей Вероники? Оказывается, она заблудилась в трех, вернее в двух, соснах, если только можно сравнивать мужиков с соснами, а меня выбрала в проводницы. Мне бы кто указал дорогу к светлому будущему.
Затылок мой саднил, в ушах звенело, а потому моральные Вероникины искания не нашли во мне должного отзыва.
— Все, — выдавила я из себя, — ты меня достала! — и, собрав остатки сил, оттолкнула ее от себя. Та отлетела в сторону легко, как воздушный шарик, уселась на лестницу и уронила голову на грудь.
