Дамский негодник - Милевская Людмила Ивановна (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью TXT, FB2) 📗
Женщина равнодушно пожала плечами:
— Не знаю.
Далила представилась и сообщила о цели визита — сразу же выяснилось, что Калоева вот-вот придет. Женщина просияла и радостно защебетала:
— Я Вера Николаевна, мама Мариши. Проходите, пожалуйста, дождитесь ее обязательно. Дочка мне не простит, если вас отпущу.
Самсонова ее успокоила:
— Да-да, я дождусь. А далеко ли Марина ушла? — спросила она.
— В аптеку. Здесь, рядом совсем, за углом.
— Она заболела?
Вера Николаевна протяжно вздохнула:
— Какое уж тут здоровье. И Марише неможется, и я расхворалась. Ах, ну надо же, — запричитала она. — Мариша из дому не выходит, с дивана почти не встает, а тут, как назло, за лекарствами выскочила. И именно в тот момент, когда вы пришли.
— Я не надолго, — сказала Далила.
— Нет-нет, я не к тому, просто счастье, что вы пришли. Мариша все эти дни только о вас и говорит. Теперь и я ваши книжки читаю.
Самсонова поинтересовалась:
— И как они вам?
— Поучительно, даже очень. Жаль, что на старости лет узнаю, как неправильно я жизнь прожила.
Обиженно взглянув на Далилу, Вера Николаевна вопросила:
— Где она раньше была, эта наука? И почему нас никто таким премудростям не учил?
Самсонова горестно усмехнулась:
— К сожалению, не всегда они помогают. Я вот и сама овладела премудростями, и других премудростям этим учу, а ошибок наделала бездну. И продолжаю их делать.
— Но почему?
— Потому что слаб человек. Иной раз знаю, как должна поступить, но не всегда удается себя заставить.
Вера Николаевна улыбнулась:
— А я по вашей науке себя заставляю, у меня пока получается. Вы знаете, я даже эксперименты произвожу. Прочитаю страницу из вашей книжки и на соседке ставлю эксперимент.
Она вдруг всплеснула руками:
— Ой, да что это мы в прихожей стоим! Проходите в гостиную! Вы уж извините, там не прибрано. Как Мишу похоронили, Мариша прислугу сразу же отпустила. А сама убирать не может, сил нет. Только лежит и вздыхает.
И в самом деле, пройдя в гостиную, Далила увидела беспорядок. На диване поверх пледа лежала ее последняя книга, в которой она анализировала нравственный упадок современной семьи.
— Можно взглянуть? — спросила Далила.
Вера Николаевна поспешно кивнула:
— Конечно.
Книга была раскрыта на главе, посвященной лжи. Самсонова, исследуя природу лжи, в целом оставляла за человеком право на секреты и тайны. Она допускала, что, оберегая их, можно прибегнуть ко лжи, оставаясь порядочным человеком. Но призывала не увлекаться, рекомендовала беречь свою совесть, не грузить ее лишней ложью.
«Совесть — верный страж и защитник человеческих интересов. Беречь ее чаще выгодно человеку, чем наоборот. Случаи, когда идти наперекор собственной совести целесообразно, крайне редки, — утверждала Далила на этой странице. — Ложь не блюдо, а всего лишь приправа — говоря языком кулинарии. Если приправа начинает заменять основные продукты, блюдо безнадежно испорчено. Так и в человеческих отношениях: если ложь превалирует, они безнадежно испорчены. Более того, ложь — это яд, который в малых дозах — лечебен, а в огромных — смертелен».
Далила с интересом взглянула на Веру Николаевну и спросила:
— Это вы читали эту страницу?
Та кивнула:
— Да, именно я. Только что.
— А Марина это читала?
— Маришу все больше интересует, как устроен мужчина и как завоевать его сердце. Молодая еще, к тому же вдова.
Далила припомнила, что устройству мужчины она посвятила последние три главы. Именно там и лежала закладка.
— А как вы относитесь ко лжи? — спросила она.
Вера Николаевна пожала плечами:
— Увы, я известная правдолюбка, чем когда-то даже гордилась. К сожалению, и Маришу так воспитала.
— Почему же «увы» и «к сожалению»? — удивилась Далила.
— Потому, что с годами я поняла: говорить всем и всегда правду в глаза — настоящая глупость. Глупость, которой подло гордиться. Вы правильно пишете в книге. Я с вами согласна. Действительно, человек так устроен, что не может прожить без лжи. Ложь порой необходима даже доброму и порядочному человеку. И я теперь вот Марише лгу. Много лгу: что здорова, что не волнуюсь, что все у меня хорошо. Лгу, и правильно делаю. Еще ей болезней и проблем моих не хватало.
— А что же она в аптеку тогда пошла? — невесело улыбнулась Далила.
Вера Николаевна виновато вздохнула:
— Значит, я плохо лгу. Много, но плохо. Видимо, неисправима. Ничего не поделаешь, пережитки прошлого. Справедливость, долг, честь, великодушие, благородство — так во мне и кишат. Все, чему когда-то на примере Павла Корчагина нас учили, к сожалению, в некоторых прижилось. А вот как со всем этим выживать, никто нам не объяснил. Хуже другое, Мариша меня превзошла, а время грязное — мутное время. Скажите, как в наши лживые дни жить по совести?
— Действительно трудно, — согласилась Далила. — Жить трудно, а хорошо жить, кажется, невозможно.
Вера Николаевна снова вздохнула:
— Вот и страдает она. Тяжело ей в этом несправедливом мире. Вы уж утешьте ее, я вас очень прошу.
Далила заверила:
— Обязательно. Для этого я и пришла.
В прихожей хлопнула дверь, и раздался звонкий девчоночий голос:
— Мамочка, я примчалась! Хоть ты у меня и здорова, но не сердись, буду лечить!
Вера Николаевна с просветленной улыбкой кивнула на дверь:
— А вот и Мариша. Доченька, у нас гости! — громко возвестила она.
В гостиную, прижимая к груди коробки с лекарствами, влетела стройная молодая женщина с восточным смуглым лицом. Далила ее узнала. Она тоже узнала Далилу и изумленно воскликнула:
— Вы?! Какая приятная неожиданность!
Самсонова поспешила прояснить цель прихода:
— Меня Елизавета прислала…
Закончить она не успела, Марина ее прервала, разочарованно сообщив:
— Да-да, отчеты готовы. Я все сделала в срок.
Вера Николаевна вставила:
— Она у меня аккуратная.
И тут же, ощутив себя лишней, вдруг заспешила:
— Ну, не буду мешать вам, Далила Максимовна, пойду вашу книжечку почитаю, дело полезное.
Марина, бросив Самсоновой «простите, сейчас я вернусь», поспешила за матерью. Из соседней комнаты тотчас послышался ее нежный голос:
— Мамочка, я купила не все. В нашей аптеке кое-чего не оказалось, но завтра утром я кого-нибудь попрошу съездить в центральную. Там, говорят, есть даже самые редкие. К следующему приему у тебя обязательно будет полный комплект лекарств.
Вскоре Марина вернулась и пояснила с виноватой улыбкой:
— Еще и мама вот приболела.
Далила поняла, что попала к очень хорошим, но беззащитным людям. Глядя на хрупкую фигурку Калоевой, на ее добрые ласковые глаза, на безвольно опущенные плечи, она решила брать быка за рога и спросила:
— Марина, кого вы боитесь?
Калоева вздрогнула, но ответила:
— Никого не боюсь. Почему вы так думаете?
— Отвечу вопросом: вы любите свою маму?
Ответ прозвучал с горячностью:
— Больше жизни люблю!
Далила заметила:
— Но, несмотря на эту любовь, вы все же вынуждены были ее к себе пригласить. Убитую горем, больную. Зачем? И почему сами к ней не поехали?
— Мне одиноко одной, — покраснела Марина. — А из Питера уезжать не хочу.
— Вы не умеете лгать, лучше скажите правду: почему вы боитесь уехать из Питера?
Калоева опустила голову и смущенно пролепетала:
— Я боюсь за Людмилу.
И, с мольбой взглянув на Далилу, попросила:
— Только не задавайте, пожалуйста, больше таких вопросов.
— Ну, уж нет! Я здесь как раз для того, чтобы задавать вам такие вопросы, — открыла карты Далила и снова подметила: — Вы даже в центральную аптеку, матери за лекарством, пойти не решились, а утверждаете, что никого не боитесь. И мама ваша боится. Когда я пришла, она встретила меня очень настороженно.
Марина, упрямо тряхнув головой, повторила:
— Вы ошибаетесь. Мы никого не боимся.
— А почему вы отпустили прислугу?
