Крокодиловы слезы - Яковлева Елена Викторовна (книги полностью .TXT) 📗
Глава 18.
ВТОРАЯ ЖЕНА
С улицы почти умоляюще воззвал автомобильный клаксон, Алеся резво соскочила с кровати и бросилась к окну. Отодвинула тюль и взглянула вниз. Провела ладонями по бедрам, разглаживая короткую юбку, и объявила:
— Ну все, мне пора.
Она сладко зажмурилась и улыбнулась своим тайным мыслям. Похоже, красавец из «Мерседеса» ей еще не наскучил. Или она была уверена, что он не станет сдавать ее в камеру хранения? Гм-гм, камера хранения, камера хранения… Захочешь — не придумаешь более идиотского сравнения. И все же… И все же где-то на донышке моей души что-то такое защемило, отозвалось: а как я, может, я тоже пылилась на полке до времени? Ах, ладно, подумаю об этом на досуге, когда вся эта запутанная история придет к какому-нибудь концу. Желательно, конечно, счастливому. Такому простенькому и незамысловатому хеппи-энду.
Застоявшийся «мерс» подал еще один призыв, долгий, как паровозный гудок, и Алеся, подхватив свою голубую норку, направилась в другую комнату. У двери она задержалась и скользнула по моему лицу рассеянным взглядом:
— Значит, шуба не интересует? А жаль, мне срочно нужны деньги.
Ну да, шуба мне сейчас нужна, как рыбке зонтик, потому что еще неизвестно, где именно я буду коротать долгие зимние вечера. Очень даже не исключено, что в городской тюрьме, в ожидании суда, на котором моим ближайшим соседом на скамье подсудимых будет Тимур, если, конечно, найдется.
— Ну пойдем, что ли? — опять заглянула в опочивальню Алеся. — Честное слово, у меня времени в обрез.
Я подавленно кивнула и пошлепала вслед за ней в прихожую. Ни о мнимой смерти Тимура, ни о всамделишной — его жены, которую Алеся теперь уже никогда не увидит, я рассказывать не стала. Что это изменит? Ясно же, Тимур у нее давно не появлялся.
В парадном мы налетели на ее воздыхателя, уставшего дожидаться, когда вернется его белокурая дульцинея.
— Я здесь, здесь, — проворковала она, ласково потрепала его по свежевыбритой щеке, и смазливая физиономия парня прояснилась. Этот голубок готов был клевать с ее ладони все, что угодно.
— Всего хорошего! — пожелала мне Алеся, полуобернувшись, и бодро зацокала каблучками в направлении серебристого «Мерседеса».
И надо же было такому случиться, что меня осенило именно в тот момент, когда она распахнула дверцу «мерса»!
— Стой! — заорала я во всю глотку, готовая, если понадобится, броситься под колеса автомобиля.
— Ну что еще? — нахмурилась Алеся.
— Вот… Вот… — Я выхватила из сумки желтый конверт с фотографиями. — Посмотри, нет ли ее здесь…
— Кого? — Похоже, она успела выбросить из головы наш недавний разговор и целиком и полностью сосредоточилась на своем красавце.
— Н-ну… Той, скандалистки.
Алеся вздохнула и выхватила из моих рук толстую пачку фотографий, быстро перетасовала их, дольше прочих задержавшись на собственной, и буднично отрапортовала:
— Вот она.
— Что? — Я отказывалась верить в удачу. — Эта? — С фотографии, на которую указывала Алеся, на меня смотрела янтарноглазая «эксцентричная дрянь».
— Ну да! — дернула плечиком Алеся. — Только здесь она не лысая, а ко мне приходила с ежиком в два сантиметра и такая изможденная, будто вчера из Освенцима. — Она взвесила на ладони стопку фотографий. — Кстати, что это за коллекция?
— Пассии Тимура, — отмахнулась я от нее, мои мысли были заняты янтарноглазой.
— Что? — Алеся смешалась на какую-то долю секунды, а потом расхохоталась. — Поняла, поняла, это все его нежные возлюбленные. Ай да Тимур! Такого даже я не ожидала. Сколько их там?
— Восемнадцать, — буркнула я.
— Включая меня и тебя, — усмехнулась Алеся.
Я вспыхнула:
— Меня там нет.
— Меня тоже, — подмигнула Алеся, опять перетасовала фотографии, нашла свою и торжественно, с чувством разорвала на мелкие кусочки. — Не хочу быть ни в чьей коллекции, уж лучше свою заведу. — С этими словами она нырнула в хромированную утробу «мерса» и захлопнула дверцу.
А я осталась наедине с фотографией янтарноглазой скандалистки, выдававшей себя за Тимурову жену. На обратной стороне ее карточки, как и на всех прочих, рукой детектива были выведены фамилия, имя и адрес. Звали янтарноглазую Вероникой, Вероникой Чулковой, а проживала она в Гончарном переулке, и очень даже не исключено, именно там сейчас и скрывался мой неверный возлюбленный. Ну ничего, я еще до него доберусь!
В дверь Вероники Чулковой я звонила так долго, что указательный палец, которым я отчаянно давила на звонок, побелел. Однако никто мне не открывал. Я приложила ухо к двери и прислушалась, пытаясь уловить малейший шорох. Ведь где-то там, в квартире скандальной Вероники, прятался сбежавший от меня Тимур. Как я ни напрягала слух, мне не удалось различить ни единого звука. В конце концов нервы мои сдали, и я принялась тарабанить в дверь руками и ногами, а также орать:
— Тимур, Тимур! Я знаю, что ты здесь!
Минут через пять мне ответили. Правда, из-за соседней двери и отборной площадной бранью.
Я перестала колошматить по шершавому дерматину и, переждав поток ругательств, вежливо спросила:
— Вы не знаете, где сейчас ваша соседка, Вероника Чулкова?
— Очень мне надо следить, где эта стерва! — злобно огрызнулась соседняя дверь. — Нацепила свое воронье гнездо и отчалила куда-то полчаса назад!
Судя по последнему высказыванию, тот, кто скрывался за соседней дверью (а по голосу трудно было определить даже пол), являл собой ярчайший пример небезызвестной находки для шпиона, что меня более чем устраивало. Я только-только откашлялась, чтобы задать еще парочку-другую наводящих вопросов, а соседняя дверь безо всякого принуждения выдала очередную порцию желчного ворчания:
— Шастают тут всякие… Какая сама — такие и подружки… Тоже — дворянка… Думает, если морду только прикрыла, так все перед ней кланяться должны, а сама никогда лестницу не моет!
Пришлось мне потрудиться, чтобы отделить зерна от плевел! Факт Вероникиного отлынивания от уборки лестничной клетки сам по себе, разумеется, прискорбный, меня мало заинтересовал, а вот тюль, о каком тюле речь? И опять я не успела и слова произнести, потому что соседняя дверь словно читала мои мысли.
— Конечно, конечно, — истошно проверещал «внутренний голос» лестничной площадки, — она же в трауре, у них полюбовник разбился, где тут шваброй орудовать…
Окончание этой гневной тирады я дослушивала уже на бегу. Все, все стало на свои места. Вероника Чулкова, она же «эксцентричная дрянь», она же самозванка, выдававшая себя за жену Тимура (гм-гм, в этом она была неоригинальна), — та самая дамочка под черной вуалью, что украсила сиротливую могилку псевдо-Тимура веночком из незабудок с трогательной надписью на ленте «Незабвенному котику от киска». Ясное дело, «котик» не вынес такого напора и прихромал к своей преданной «киске». Что ж, я знаю, где она сейчас — на Новониколаевском кладбище!
Тут я заметила отходящий от остановки автобус, прибавила скорость, догнала его, запрыгнула буквально на ходу, отдышалась… И в этот момент мою истерзанную сомнениями душу посетило еще одно. Стоп, сказала я себе, а с чего бы этой даме под вуалью толочься на погосте, раз она осведомлена о том, что «незабвенный котик» вовсе не откинул лапки? Да-а, что-то тут не сходится. Или… А вдруг это такой ловкий трюк, для отвода глаз? Ведь откуда-то она знает о его смерти, пусть и мнимой, в то время как остальные Тимуровы подружки, по крайней мере, те, которых я успела обежать, об этом понятия не имеют. Разве это не подозрительно? Еще как!
Главный вход Новониколаевского кладбища выглядел как-то непривычно. Чего-то не хватало. Вернее, кого-то. Не хватало разношерстной компании неунывающих бомжей. Не было ни попрошаек, ни старух — собирательниц могильных цветов, Неуловимый Джо и тот куда-то запропастился. Да и сама площадка у облупившейся арки ворот производила впечатление подозрительно чистой и прибранной. Субботник у них здесь прошел накануне, что ли?
