Моя шоколадная беби - Степнова Ольга Юрьевна (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗

Когда оно вернулось, Сытов решил, что прошло много времени. Но в воздухе по прежнему пахло порохом, а темень ни на йоту не разрядилась рассветом. Значит, он просто на мгновение отключился.

Сытов пальцами, буквально по миллиметру ощупал себя – ни крови, ни боли. Кажется, он даже не ранен. Он попытался подняться и без труда сделал это. Он жив, на нем ни царапины. Стало так радостно, что захотелось сплясать. ...Кто сказал, что ему расхотелось жить?!

Машина была на месте, недалеко от дома. Он плюхнулся за руль, завел движок и помчался в Москву. Ничего, что он пьяный, его реакции до автоматизма точны. Ничего, что он пьяный, остатков сознания ему достаточно, чтобы понять: в дом приходил тот милицейский ублюдок, чье удостоверение лежит у него в кармане. Наверное, он догадался, где потерял свои корочки и решил за ними вернуться. Стрелял с перепугу, а, может, сознательно, чтобы не оставить свидетелей своих поисково-копательных работ. Ну ничего, он приедет с Москву и вплотную займется этим типом Беловым.

На МКАДе его остановил гаишник. Сытов готов был к разборкам, освидетельствованию на алкоголь и даже лишению водительских прав, но неожиданно для себя сунул под нос гаишнику красные ментовские корочки, на которых красовалась надпись «МВД Российской Федерации». Он не подумал, что сойти за молодого брюнета ему будет затруднительно. Но гаишник кивнул и не стал раскрывать удостоверение.

– Пьяный? – спросил он, принюхиваясь.

– Не-е, – замычал Сытов, – с дачи еду, клубнику полол.

– Ночью?

– А что? Много клубники, устал очень.

– А фингал откуда?

– Фингал?.. – фантазия у Сытова иссякла и он сделал над собой усилие, чтобы что-нибудь придумать. – Так я это... девок клубникой называю. С одной из них меня муж застукал...

– А-а, – хохотнул гаишник. – Хорошо живешь, коллега! И «мерс» тебе, и дача, и девки, и мордобой! Проезжай! – махнул он полосатым жезлом.

Домой Сытов приехал, когда было уже светло. Шесть утра – самое время прошмыгнуть незамеченным, но шагнув через порог, Сытов заметил, что на кухне горит свет. Он потоптался в прихожей – разулся, посмотрел на себя в зеркало. Скула рассечена, фингал такой выразительный, будто не настоящий. Такие фингалы рисуют опытные гримеры. Сытов оскалил улыбку, получилось здорово – настоящий мужик. Одежда была грязная и воняло от нее – жуть как воняло! Мужик должен быть свиреп, вонюч и могуч, говорила баба Шура.

Лика курила на кухне. Все бы ничего, но она в жизни никогда не курила – слишком берегла себя. Судя по ее бледному лицу и сизой завесе дыма, делала она это давно, правда, неумело. Просто гоняла губами дым, не затягиваясь. Лика внимательно посмотрела на Сытова, сделала попытку затянуться и серьезно закашлялась.

– Здорово, что ты без массажиста! – шутовски обрадовался Сытов.

– Его теперь сюда калачом не заманишь, – отшутилась в ответ жена.

Сытов сел рядом с ней и тоже закурил. В затяг, с удовольствием. Протрезвевшая голова среагировала на никотин новым головокружением. Они сидели минут пятнадцать и молча курили одну сигарету за другой, пока те не закончились.

Когда пачка оказалась пустой, Лика подошла к Сытову, обняла за плечи и стала качать. Никто никогда не качал Сытова даже в младенчестве, говорили, что он был очень спокойным ребенком.

– Ты что-нибудь мне расскажешь? – спросила она.

– Не знаю. Пока не знаю.

Лика кивнула.

– Там, в спальне, я нашла какой-то пакет, а в нем шикарную красную шляпу и отличное красное платье. Абсолютно новые. Недешевые шмотки.

– На помойке нашел, представляешь? – улыбнулся Сытов. – И зачем-то притащил домой. Зачем? Может, потому что новые? Нет, потому что красные. – Он засмеялся и головой прижался к Ликиной груди. Злые языки болтали, что у нее сплошной силикон, но Сытову было плевать. Мягко, спокойно, уютно. Захотелось спать.

– Не будешь мне ничего рассказывать?

– Я подлец.

– Ну, это не новость. Все подлецы. В той или иной мере.

– Я трус.

– Это называется осторожность.

– Я преступник!

– Ну и ладно, – легко согласилась Лика и поцеловала его в синяк. – Я тебя отмажу.

Глава четвертая

Вроде все вокруг было как прежде: лето, жара, пробки на дорогах, дети во дворе, бабушки на лавочках. «Мустанг» слопал бензина литров на пять больше, чем ему полагалось. Прошло всего трое суток, а будто пару лет пролетело. Все вроде было, как прежде, да не все.

Жара стояла такая, что радиатор закипел, и Катерина позорно пополнила ряды машин с задранными капотами, стоявших на обочине. Она проторчала там минут пятнадцать, пока движок остыл, и только после этого добралась до дома.

Дети у дома не играли в песочнице, а носились друг за другом с игрушечными автоматами.

– Дети! – закричала с лавочки одна из бабуль. – Не играйте в войну! Гробов и так не хватает! А ведь гробы из дерева делаются. А деревья дают кислород!

Ход ее мыслей так поразил Катерину, что она замерла, выходя из машины.

– Доброго здравьичка! – крикнула Кате та же бабушка. – С возвращеньицем! – Катерина кивнула и сделала вывод, что всему двору известно, откуда она вернулась.

Из подъезда вылетел Майкл. Катерина сунула руку в сумочку, нащупала там купюру, но Майкл с такой скоростью сиганул за угол дома, что она даже не успела вынуть деньги. Все знают, откуда она вернулась... Даже Майкл боится или брезгует брать с нее мзду. Все было вокруг, как прежде, да все не так...

Прошмыгнуть незамеченной к лифту Катерине не удалось.

– Вернулась, Катерина Ивановна! Ура, поздравляю! – радостно крикнула Верка из своего «аквариума».

Катя со вздохом остановилась у окошечка, и хотя сил совсем не было, приветливо улыбнулась.

– Спасибо, Вера. Я знаю, что ты для меня сделала...

– Ой, да ничего такого, Катерина Ивановна! Я только следователю этому всю правду рассказала про перчатку ту странную, как она из штанов того хмыря выпала...

– Вер, что это с тобой? – удивить Катерину после трех суток, проведенных в изоляторе, было трудно, но она удивилась. И не столько петушиной раскраске лифтерши – синие пряди в волосах, фиолетовые веки и красные губы, сколько...

– Пирсинг это, – покраснела Верка под толстым слоем румян и поочередно потрогала колечко в носу, клипсу на подбородке, и какую-то висюльку, продетую в бровь. – А ведь все-таки вас отпустили! – победно потрясла Верка пухлым кулачком над головой.

– За недостаточностью улик, – кивнула Катя и без стеснения, с остервенением, почесала одну коленку, потом другую, потом шею и голову. – Господи, да сутки теперь из душа не вылезу! – улыбнулась она. – Отмоюсь добела!

Верка покачала понимающе головой и проявила осведомленность:

– Под подписку о невыезде отпустили?

– Как полагается, – снова кивнула Катя. – Пока идет следствие.

– Это же надо чего удумать! Вы – и убийца! Да мы с Зойкой тут за тебя...

– Спасибо, Вера! Ты не представляешь, как вы мне помогли! – Слезливая благодарность вдруг так одолела Катерину, что она утерла повлажневшие глаза. Господи, ну хоть бы была у нее какая-нибудь задушевная подружка, которой можно бы было выплеснуть все свои горести! Но подружки у нее не было, и почему-то Верка вдруг показалась самым близким человеком.

– Вер, ты представляешь, меня спасли люди, которые меня знали и окружали! Вы с Зойкой, Любаша-уборщица, Верещагин, мой зам... Все рассказали про эту чертову перчатку. Андрей Андреич, директор агентства, дал мне такую характеристику!.. Только хмырь этот, Дима-охранник, или Игорь, испугался, сказал, что знать ничего не знает ни про какую перчатку.