Подруга мента - Смирнова Алена (книги без сокращений .txt) 📗
— Мы должны поработать какое-то время, например, семестр, коллегиально, узнать друг друга, а потом разбираться с должностями.
Они были шокированы моим лаконичным выступлением. Через секунду замешательства секретарь вытащил из кармана бумажку, откашлялся и заявил:
— Деканат предлагает кандидатуру Иванова.
— Какое отношение имеет деканат к выборам? Но если там все уже решено, вычеркните меня из списка комитета, — сказала я. — Потому что сейчас решается вопрос будущих экзаменационных льгот, а не общественной нагрузки, И не коситесь на меня, будто я вашу карьеру на корню зарубила. Слышали ведь, запланирован был Иванов.
Какое там «не коситесь»! Целый курс мне палки в колеса вставляли и старались завалить на общественно-политических аттестациях. А потом комсомола не стало. Но теперь я опять прибыла сюда на мероприятие. В силу того, что оно не котировалось как
«шибко важное», журналисты были юными, хмурыми и озабоченными.
— Привет. Презентация с фуршетом привлекательнее для обладателей отточенных перьев?
— Оборзела? — пискнул кто-то.
— Тогда лица поприветливей и полюбознательней сделайте, иначе организаторы к нам не выйдут.
Они рассмеялись. Можно было устраиваться поудобнее. Мне понравился парень, жующий бутерброд. Проголодался — значит, уже трудился.
— Пить хочешь? — спросила я его.
— Не откажусь.
Я отдала ему жестянку с лимонадом — привыкла всегда таскать в сумке для Севы. Он приобрел вид обласканного судьбой. Здорово же ему надоела сухомятка.
Действо затеяли люди, делающие искусственное дыхание травмированным подростковым клубам. Они были так бедно и опрятно одеты, они говорили такие простые и святые слова, что хотелось плакать. Хотелось немедленно пожертвовать им все, что есть. Устроить митинг на площади. Пойти с подписными листами по господским домам и офисам. Да только они уже и в пикетах настоялись, и по богатеям набегались. Им даже вопросов задавать не надо было: заправляй ручку их болью и пиши, строчи. И дай тебе Бог верить, что это поможет им и детям, которых они спасали. Я слушала и сразу делала заметку, поэтому, когда дошло до выступления приглашенных, мое сказание, собственно, было изложено на бумаге. Но психолог из наркодиспансера выступила столь толково, что пришлось добавить несколько строк. Она предложила объединить усилия в программе уменьшения вреда от употребления наркотиков и дать подросткам из клубов необходимый минимум знаний, которым они могли бы снабдить и сидящих на игле приятелей.
А затем поднялся плотный мужчина лет пятидесяти пяти и удостоил нас рапорта об успехах милиции в деле борьбы с наркоторговлей. Подполковник Самойлов, вот вы какой. Сочетаете барственность с несгибаемостью. На ловца и зверь бежит. Я взяла микрофон:
— У меня вопрос. Однажды, господин подполковник, вы обещали избавиться от нечистоплотных сотрудников, оставить в отделе только праведников и поднять эффективность и раскрываемость на должный уровень. Каковы результаты? Кажется, тогда возник скандал из-за утечки информации о готовящихся операциях.
Он завелся на десять минут. Но ни звука о Крайневе и его сброшенном с электрички друге. А ведь это они обвиняли Самойлова в продаже мафии сведений. И погибший парень вез в город какие-то магнитофонные пленки — доказательства. Разумеется, они исчезли. Теперь Самойлов уверял, что отдел ему достался чистый, как стеклышко. Во всяком общественном есть личное, Вик прав. Отвязываться от врага своего напарника было не в моих привычках.
— Скажите, пожалуйста, каков объем самой крупной партии, изъятой вами?
— Тонна.
— О! А неизъятой?
— Не понял.
— На что теоретически могут замахнуться наркоторговцы?
— На что угодно. Это зависит от вещества, которое они переправляют.
— Бывают ли у вашего отдела неудачи, провалы?
— Последние пять лет не случалось. Но меня смущает направленность ваших вопросов.
— Не смущайтесь, коль уж вышли к журналистам. Вам бы как-то связать свое выступление с проблемами объединения молодежных клубов, которое вас пригласило. А то завтра мы все в одних и тех же выражениях воспоем ваши достижения, перечислим килограммы сожженного зелья. Послезавтра же оплачем рост количества и омоложение наркозависимых. Полагаю, тогда нам всем будет стыдно.
— Еще раз не понял.
Ничего, зайчик, зато журналистская братия поняла. Отползай, Полина, они и без твоего участия справятся.
— Подумаю над формулировкой, — сдалась я.
Он перевел дух. Рано. Потому что встал, насладившись последним глотком лимонада, понравившийся мне мальчик:
— Если бы меня задержали с дозой на один-два приема, какой суммой я мог бы решить дело в свою пользу? У меня есть факты…
А дальше так и посыпалось:
— Вы обвиняете в быстром распространении наркотических веществ несовершенные границы. Вы против нынешнего курса? Вы за железный занавес между нами и бывшими союзными республиками?..
— Моего младшего брата задержали на дискотеке в компании шестерых приятелей. Анашу нашли у одного, но зверски избили всех…
Вот так надо работать на пресс-конференциях. Я тихонько выбралась из зала.
Крайнев дремал в машине за углом.
— Так скоро?
— Долго ли умеючи. Там подполковник Самойлов потеет. Поехали по редакциям.
Валерий молодец. При упоминании недруга зубами скрипнул, но от комментариев воздержался.
В первой редакции все прошло гладко. Во второй же…
Главный редактор пребывал, что называется, в разобранном виде. Еще бы! Вик подозревал его в убийстве, а тот факт, что дочери почти двадцать, не учел. Если отчим откажется ее содержать после смерти Лизы, придется предъявлять девицу молодой жене. Предоставлять кров. Делиться доходами, которые малы. Я не злорадствую, просто нахлебалась чайку реальности с экономикой вместо сахара. Полковник сам говорил, что мертвые оставляют в наследство живым сплошные проблемы. В общем, облегчить участь главного я могла, лишь помогая ему в газете. Рекламу какую-нибудь провернуть бесплатно в случае крайней нужды. Статью набросать без гонорара.
— Полина, пойдемте в кабинет Лизы, — позвал он.
Лучше бы три статьи попросил. Хотя пора мне уже посуше делаться, иначе разорюсь на благотворительности. В помещение, из которого выветрилась скорбь, он пропустил меня первой. Но я остановилась у входа, пусть устроится где-нибудь. Пока он протискивался за бухгалтершин стол, я обозревала стеллаж, стоящий возле двери. И вдруг с высоты своего роста и каблуков узрела окурок. Он прятался на полке вровень с моей шеей, между подшивкой за прошлый год и стенкой, почти сливаясь с ней цветом фильтра. Окурок здесь? В вотчине адептов здорового образа жизни? Да, стоит начальнице оказаться на небесах, как подчиненные принимаются потакать пришлым курильщикам. Я схватила двумя пальцами кусок сигареты и сунула в карман. Повод зайти к Вику. Дескать, исправляю твои ошибки, а могла бы ведь скрыть вещественное доказательство. Без Измайлова мне уже было плохо. А тем временем редактора понесло по ухабам невнятицы. Я никак не уразумевала, чего ему надо. Наконец он вырвался из замкнутого круга:
— Повторюсь, Полина, издание живо. Я сейчас в какой-то мере заменяю Лизу, но чувствую некоторую свою некомпетентность в коммерческих тонкостях. Поэтому решил, что куратор нашей газеты, ее спонсор и друг поучаствует в разговоре. Вы с ним, кажется, знакомы.
Все вышеупомянутое в мужском обличье вплыло из коридора. Я вынуждена была отмести «кажется» и напрячься.
— Здравствуйте, Полина Аркадьевна.
— Добрый день, Валентин Петрович.
— Слышал о несчастье с вашим супругом. Сочувствую.
— Благодарю. Врачи уверяют, что надежд на лучшее сегодня гораздо больше, чем вчера.
— Вы в состоянии обсуждать дела?
Боже, какая предупредительность. Еще бы каплю шарма, и я растаю. Итак, вот он — крыша рекламной газеты и любовник Лизы. В таком случае мне придется отпустить ему грех грубой проверки меня, автора, на трепливость о заказчиках. Остальное как было белибердой, так и осталось. Незачем ему было душить Лизу. Спокойно, Полина, выясни, что ему требуется, потом выводами балуйся.
