Слепые тоже видят - Дар Фредерик (читать книги txt) 📗
Здесь собралось четыре человека. Они сидят за широким столом красного дерева, который мог бы быть прямоугольным, если бы ему не отпилили углы, придав форму овала. Один из присутствующих — господин очень маленького роста с седыми вьющимися волосами, ниспадающими на плечи. Второй — большого роста, с плешью, через которую тщательно проложены четырнадцать чудом уцелевших волосков. Третий — негр-альбинос, при виде которого представляешь себе негатив с изображением негра-неальбиноса.
Ну и наконец, мой почтенный шеф. Все с очень серьезными физиономиями, накрахмалены и одеты соответственно моменту в костюмы с розетками Почетного легиона. Исключением является только негр, которого еще не успели наградить, поскольку он впервые в жизни приехал во Францию.
Этот накрахмаленный квартет устремляет на меня взгляд, одновременно радостный и озабоченный. Мой шеф единственный, кто встает мне навстречу.
— Господа, — произносит он, — позвольте представить вам моего лучшего сотрудника, комиссара Сан-Антонио.
Я склоняю голову и краснею как девица, которая в толкотне метро случайно схватилась за некий предмет у незнакомого дяди, приняв предмет за ручку двери.
Нормально, если бы такое помпезное представление сопровождалось барабанной дробью. Но поскольку барабанщика нет, я довольствуюсь шестикратным выпучиванием глаз, по два на каждого. Шеф фамильярно берет меня под руку и представляет присутствующих.
— Господин Ла Грошфуко, почетный заместитель управляющего Банка Франции, — говорит шеф, указывая на господина с четырнадцатью уложенными поперек башки волосками. — Господин де Брилльяк, временный президент ассоциации ювелиров Франции, — переносит свой взгляд шеф на крошечного человечка с сивыми кудряшками.
И наконец, он вытягивает руку в сторону белого негра и заявляет:
— Его превосходительство господин Сезарен Спальмыбумба, министр иностранных дел республики Дуркина-Лазо, которая, как вы наверняка знаете, находится в Африке, — добавляет шеф на всякий случай, чтобы я вдруг не ляпнул чего сдуру.
Мы переходим к рукопожатиям. Я жму их сухие ладони. Такие ладони, сами знаете, у тех людей, которые в принципе ни за что не отвечают и ничего не делают, но делают это с полным сознанием своего достоинства.
Мне указывают на стул, и я кладу на него то, что всегда порядочно отбиваю, когда в периоды сумеречного состояния души катаюсь на лошади.
— Дорогой мой друг, — обращается ко мне шеф, — сейчас мы посвятим вас в одну удивительную историю…
Ла Грошфуко щелкает пальцами.
— Но вначале, — говорит он, — я настаиваю на том, чтобы комиссар Сан-Антонио принес клятву.
Босс хмурит брови.
— Господин заместитель управляющего, — возражает он, — мои сотрудники не консьержки, и их не нужно учить хранить тайны.
— Но тем не менее я предпочел бы, — настаивает тот, насупясь, как на похоронах, — поскольку дело чрезвычайной важности, и мы должны принять все меры предосторожности. Господин Сан-Антонио, — обращается он ко мне, — поклянитесь хранить полное молчание о том, что вы сейчас услышите, и ставить в известность только тех людей, с которыми вам при необходимости придется работать, взяв с них такую же клятву!
Мне немножко смешно, но я стараюсь подавить улыбку. Я поднимаю правую руку и произношу: “Клянусь!” В этом случае обычно никто не просит вас добавить “находясь в здравом уме и твердой памяти…”
Ла Грошфуко удовлетворенно кивает.
— Так, хорошо. Продолжайте, господин директор.
Шеф, не торопясь, с достоинством кашляет в кулак. Используя эту короткую паузу, черный альбинос-министр срывается с места в карьер.
— Я тебе говорить! Ты мой страна знаешь? Точь-точь Сахара… Камни! Песок! Нуазис тут — нуазис там. Есть только солнце. Я говорить свой правительство: нужно продать солнце. И я сделай туризм. Я сделай клуб “Атлантик”. Лучше, чем клуб “Средиземный”. Ну, ты понял? Браво!
— Его превосходительство создал палаточный городок среди песков Фиглиманджара, — встревает шеф, чтобы перехватить инициативу.
Но черный альбинос не дает себя перебить.
— Ты, — рубит он, — у тебя совсем нет волос, ты молчать! — И он продолжает: — Я сделай туризматический база вместе с наш клиент, мисье Эдгар Кру-Шенье, француз, служащий железных дорог. Была целая праздника. Пальмовый вино в его честь. Много баран. Пели “Марсельеза” на бретонском — живот надорвешь. Ну, ты понял? Браво! Мисье Кру-Шенье привез жена. Хорошая жена, добрая, красивая, много грудь — больше, чем у дочери вождя племени Лоло-Магус. Жена мисье Эдгар Кру-Шенье потеряла во время каникул свой слипы…
— Свои клипсы, — поправляет временный президент всех ювелиров Франции.
— Да. Свой эклипсы, как сказал этот дурачок, — охотно соглашается обратный негатив. — Красивый золотой эклипсы, она иметь в пакетике с сюрпризом. Очень дорогой. Все стали его искать. Мадам Кру-Шенье тоже. Искать весь район Фиглиманджара. Ну, я думать, кондор украсть. В Фиглиманджара много кондор-сорок. Как что блестит, кондор — хоп, и в карман! У нас кондор-сорок называется сорок-воровк.
— Но мадам нашла кое-что получше! — утверждает мой шеф, проводя рукой по черепной коробке, полностью вырезанной из кости.
— Это ты опять сказал, верблюд? — горячится бесцветный цветной. — Ты представляй, вместо клипы найти алмаз! Ну, ты понял? Браво!
— Алмазы? — удивленно вскрикиваю я.
— Один, — уточняет почетный заместитель управляющего Банком Франции.
— Но каких размеров! — добавляет де Брилльяк.
Мой шеф никому не позволяет ошарашить меня этой новостью. Он расставляет руки в стороны, как огромный Корковадосский Христос, о котором говорят, что он готовится нырнуть в бразильский приход Рио-де-Жанейро, как прыгун с вышки.
— Подождите, подождите, господа! — повышает он голос.
Затем поворачивается ко мне и смотрит с адской усмешкой, будто кот, обнаруживший мышь в мышеловке, в предвкушении, что сейчас она перекочует ему в пасть.
— Попробуйте угадать, сколько весит этот алмаз, дорогой мой Сан-Антонио? Я трясу головой.
— Честное слово, даже не знаю, господин директор…
— Нет, нет, назовите вес.
Временный президент всех ювелиров, вступая в игру “угадай-ка”, приводит мне для сравнения некоторые сведения. “Куллинан”, самый крупный из известных алмазов, весит 3106 каратов, немногим больше 600 граммов.
— Ну хорошо, я скажу: полкило! — говорю я запальчиво.
Альбинос-альбатрос взмахивает руками как крыльями и шлепает себя по ляжкам.
— Он совсем дурак, хуже, чем ты! — говорит он де Брилльяку.
Шеф берет меня за плечи.
— Тонна! — бросает он, сверкая очами.
— Как это — тонна? — лепечет дорогой Сан-Антонио. (Кстати сказать, “дорогой” — просто эпитет, поскольку если сравнить цены моих романов и книг других моих коллег по цеху, то я более доступен.)
Все три француза передо мной дико вращают глазами, подпрыгивают и испускают нечленораздельные звуки.
— Представляете: тонна? — мычат они в унисон.
Главный специалист по побрякушкам дергает себя за растрепавшиеся космы.
— Абсолютный, ни с чем не сравнимый рекорд! — повизгивает этот плюгавый де Брилльяк (он настолько крошечный, что складывается впечатление, будто он маячит где-то в перспективе). “Кохинор”, “Флорентиец”, “Великий Могол” по сравнению с ним навозные шарики. “Орлов”, “Южный Крест”, “Эксельсиор”? Ячменные зернышки, господин комиссар! Наш “Регент” — пустяк! Хлебная крошка! Это открытие разобьет в пух и прах все представления, поколеблет шкалу ценностей. Это сенсация двадцатого века. Ни с чем не сравнимая! Атомная бомба? Просто дым! Люди на Луне? Ерунда! В поисках своих клипсов мадам Кру-Шенье заставила содрогнуться Вселенную! И когда я думаю о том, что дорогая нам новая страна Дуркина-Лазо обратилась к Франции, чтобы вести переговоры с нами!..
Он бросается на шею бело-черному и целует его.
— О, как я счастлив! — кричит он. — Как это прекрасно, как благородно! Благодарю вас! Какой братский жест! Какой здравый поступок! Какая прозорливость! Какой…
