Дамы с заначкой - Чацкая Ангелина (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗

— Запустишь в подвал Ксенофонта, Он их любит.

— Ну ладно, — сказала Клава. — Давай.

Сейчас я принесу фонарик и обую кроссовки.

— И шлем Филькин возьми!

— В шлеме неудобно — в темноте не видно.

— Клава, я пошутила. Неси скорей фонарик!

— Сходи за ним, он где-то на кухне, в буфете.

Я пошла на кухню. Буфет служил Клавке хранилищем разных вещей: от посуды (как ни странно) до мелких предметов, которые валялись повсюду до очередной попытки навести порядок, когда подруга или ее дети собирали их и засовывали в разные ящики буфета, где еще оставалось место. Здесь можно было найти крышки, пузырьки, пробки, монетки, россыпи карандашей и поломанных ручек (вдруг пригодятся), свисток, калькулятор, невесть как попавший в компанию с пакетиками чая, записную книжку, сушеную ящерицу в коробочке под стеклом (Настя когда-то увлекалась биологией). Наконец я увидела фонарик, он был засунут в меховую рукавицу.

— А это что? — спросила я, вернувшись в комнату.

— Ой, ты нашла мой мобильник! А я думаю, где он? Я слышала, что где-то звучит музыка, а потом он, наверное, разрядился. Я неделю его ищу.

Я только покачала головой:

— Боюсь, что однажды ты сама потеряешься. На тебе уже впору сделать надпись: «Вернуть по адресу такому-то за вознаграждение».

Клава с видом оскорбленной добродетели подошла ко мне и молча забрала телефон.

— Поставлю на подзарядку, — донеслось из соседней комнаты.

— Иди уже наконец, я открываю люк!

Я отогнула угол красного ковра и решительно потянула за кольцо. Люк открылся неожиданно легко. Из черной дыры потянуло сыростью и плесенью.

— Боже мой, сейчас оттуда налетит моль и сожрет мои персидские ковры, — простонала Клавка.

— Там нет моли, — сказала я неуверенно и добавила, посветив в дыру:

— Лестницы я тоже не вижу, но вроде бы неглубоко. Клава, давай я тебя спущу в люк, потом передам тебе стул и сама спущусь на него.

— Давай, сначала стул, потом ты, потом я, — предложила Клава в ответ.

— Хорошо, хорошо. Тащи стул из Филькиной комнаты, он покрепче будет.

Клавдия, кряхтя, притащила стул. Филя сделал его сам, считая, что современная мебель не в состоянии выдержать настоящего воина в доспехах. Мы аккуратно привязали к стулу веревку и спустили его в подвал.

— Действительно неглубоко, — сказала Клава. — Давай я попробую.

Она села на край люка, спустила туда обе ноги и оттолкнулась от края.

— А-а-а-а-а!!! — раздался Клавкин вопль и звук падения тела.

— Клавочка, что с тобой? Клава, ты жива? — запричитала я. — Подожди, я сейчас спущусь.

— А-а-а-а-а!!! — с таким же воплем я приземлилась на четвереньки на что-то мягкое и теплое.

— Ляля, слезь с меня, — прямо в ухо сказал сдавленный голос, похожий на Клавкин.

— Сейчас, — я отползла в сторону, нашарила упавший фонарик и осторожно выпрямила спину.

— Ого! — присвистнула Клава. — А подвальчик-то нехилый! Что тут было, бомбоубежище?

— А мы сейчас посмотрим! Кстати, а где наш стульчик?

— Да вот он, — ткнула пальцем в темноту подруга.

Я посветила в ту сторону и увидела огромную бочку, на которой стоял стул:

— Да, Акела промахнулся. Клавдия, как это мы сиганули мимо?

— Не знаю, — ответила подруга, — но раз уж обошлось без переломов, давай осмотримся.

Вдоль довольно просторного помещения с земляным полом тянулись стеллажи, на которых поблескивали банки. Я подошла поближе и смахнула пыль с нескольких банок: огурчики, помидорчики, компотики.

— Да тут просто продовольственный склад!

Клава, а ты говорила, что ни одной банки в этом году не закрыла.

Клава стояла молча и соображала.

— Так ведь это не мои баночки, — радостно объяснила она. — Это Василия из двадцать третьего дома. Точно, вот такие грушки у него растут и огурчики из теплички. Вот.

Я вспомнила куркуля Василия, о котором говорила Клавка. Мужичок лет сорока пяти, капитан в отставке, давно заглядывался на подругу, «Все равно твой кролик ходит к моей кошке», — говорил Василий.

Кролик Варфоломей, милый лопоухий зверек, белый с коричневыми пятнами на морде, быстро понял, что хозяйка не слишком разбирается в вопросах животноводства, особенно в части заготовки кормов и кормлении животных как таковых. Так, например, будучи твердо уверенной в том, что из травы можно получать необходимое для обеспечения жизнедеятельности организма количество воды, за все жаркое, пыльное лето она не налила бедняге ни капли. Тот факт, что Лорду воду наливали, объяснялся, видимо, тем, что собаки траву не едят. Оглядевшись по сторонам и взвесив свои шансы на выживание в таких условиях, кролик попытался прибиться к стае кур-экстремалок. Но после кур подъедать было абсолютно нечего. Им самим приходилось нелегко, а когда они выклевали остатки травы рядом с клеткой кролика, Варик решил: «Пора переходить через кордон». «Землей обетованной» для Варика был соседний участок. Сочная травка, блестящие баклажаны и огромные перцы, рдеющие на солнце, — все это изобилие вызывало спазмы в желудке кролика. Дождавшись ночи, он начал делать подкоп. Выкопав под кустом малины незаметную, но вполне приличную яму, кролик нырнул на чужую сторону. Это был настоящий праздник! Ошалев от разнообразия, Варик рванул к теплице. «Не съем, так понадкусываю», — рассудил кролик, как хохол в известном анекдоте, и оставил след своих зубов на сочной мякоти всех помидоров, до которых смог дотянуться. Василий, наверное, никогда не думал, что помидорам может грозить опасность со стороны кролика, ведь кролики не едят помидоры, это общеизвестно. Но сам Варфоломей этого не знал и, наевшись до отвала, решил вернуться завтра, чтобы попробовать огурчики. С тех пор он регулярно делал вылазки в соседский огород. В один из своих визитов он познакомился с соседской кошкой Муськой, которую практичный Василий завел исключительно для охраны дома и приусадебного участка от грызунов. Муська прониклась к Варику сочувствием; не раз она угощала длинноухого приятеля молоком из своей миски.

Василий заметил, что с помидорами стало происходить что-то неладное. «Крысы», подумал он и поставил крысоловку. Результат не заставил себя ждать. Ранним утром Василий вышел, позевывая, полить грядки и, забыв о принятых мерах, шагнул в теплицу. Угодив босой ногой в крысоловку, Василий издал вопль боли и удивления.

Больше туда никто в тот день не попался. Не попался никто и в другие дни. Василий понял, что дело осложняется. Он решил вспомнить боевое прошлое, залечь с дробовиком в засаде и выследить наконец вредителя. Взошла луна, огород был освещен ровным голубоватым светом, который придавал пейзажу оттенок нереальности. Вдруг от забора отделилась тень и скачками стала продвигаться в сторону теплицы. По-пластунски Василий подполз к теплице и, заглянув вовнутрь, онемел от удивления: поднявшись на задние лапы, перед кустом помидоров сидел кролик, смутно знакомый Василию. «Ах ты, тварюга!» — взревел Василий Игнатьевич. Кролик, не теряя времени даром, метнулся к дыре под забором и скрылся из виду. Кролики бегают быстрее, чем отставные капитаны.

Клава решительно отмела все претензии соседа в адрес Варфоломея.

— Кролика не едят помидоры и не гуляют с кошками, — сказала она категорично.

— Но помидоры-то попорчены? — настаивал Василий.

— А может, вы сами их по ночам грызете, во сне? — добавила она. — Вы лунатизмом не страдаете?

Эта история сильно повлияла на Василия Игнатьевича. Обиженный, он еще больше утвердился в том мнении, что соседка — женщина странная и, вероятно, не совсем нормальная, как любая одинокая женщина, не ведомая по жизни мужской рукой.

— Клава, я думаю, надо осмотреться, — Давай, — ответила подруга, растирая колено. — Надо же так удачно грохнуться!

— Да хватит уже ныть, в самом деле! Я ведь тоже свалилась и ничего, молчу.

— Еще бы тебе не молчать, моя дорогая, ты случайно не помнишь, на что, вернее, на кого ты приземлилась? А ведь это, смею напомнить, была я. Я, может быть, в себя не успела прийти после падения, а тут еще ты как тюфяк…