Танцы в лабиринте - Болучевский Владимир (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗
— Сюда, — кивнул Адашев на стул. Герман подтолкнул мужика, и тот плюхнулся на указанное ему место. Гурский завел его руки за спинку стула и крепко связал их ремнем.
Вениамин подошел к стене и внимательно разглядывал висящую на ней картину, которая являла собой покрытый мебельным лаком большой прямоугольный кусок тонкой древесно-стружечной плиты. Посредством разноцветных металлических опилок и проволочек на ней был . изображен пруд с лебедями.
— Гротеск? — Вениамин обернулся к мужику и кивнул на картину. — Понимаю… Элис прошла в соседнюю комнату.
— Ну? — спросил ее вошедший следом Александр. — Думаешь, она обронила что-нибудь?
Элис пожала плечами и оглядывала комнату.
— Надо вот здесь смотреть, — Гурский подошел к окну и присел на корточки возле батареи отопления. — Есть такая традиция… вот, видишь? — Он указал пальцем на трубу, подходящую к радиатору. — Тут краска содрана. Может, и наручниками… А может, и нет.
Он поднялся и вернулся в большую комнату.
Хозяин дома, со связанными за спиной руками, сидел на стуле и испуганными глазами смотрел на Германа.
— Где девка? — вкрадчиво спросил Герман. — Не знаешь, конечно?
— Да… какая девка? — сглотнул мужик.
— Ага… в молчанку играть будем, да? В отказку идти?
— Да вы кто? На самом-то деле…
— Понятно. Ну что? — Герман взглянул на ветеринара. — Давай, что ли…
Тот вышел на кухню, вернулся с двумя табуретами, подошел к стулу, на котором сидел связанный хозяин, и поставил их рядом, плотно сдвинув один с другим. Затем он, щелкнув замками, раскрыл саквояж, вынул из него и поставил на пол наполовину пустую литровую бутылку водки. Вслед за ней вынул из саквояжа кусок светло-коричневой прорезиненной клеенки и такой же фартук. Клеенкой накрыл табуретки, фартук надел на себя. Убрал бутылку обратно в саквояж и вынул из него большую блестящую металлическую коробку. Поставил ее на один из табуретов, снял крышку, положил, перевернув так, что получилась кювета, рядом и стал, вынимая из коробки, выкладывать на нее хирургические инструменты.
— Надо бы подстелить под него что-нибудь, — не поворачивая головы и холодно звякая инструментами, сказал он Герману. — Обоссытся.
— Да и наорать, — пожал плечами Герман. — А ты не забрызгаешься?
— Так у меня же фартук…
— Ну смотри.
— Штаны надо снять. А рубашку не обязательно, ее просто расстегнуть можно.
— Подержи-ка его, — кивнул Герман Гурскому.
Тот подошел и, тяжело опустив мужику руки на плечи, крепко прижал его к спинке стула. Герман положил обрез на пол, наклонился и стал расстегивать на сидящем брючный ремень.
— Да вы!.. — судорожно дернулся хозяин дома. — Да вы это…
— Что? — вскинул на него глаза Герман. — Может, так скажешь? Пока не калека…
— Да что говорить-то?!
— Повторяю свой вопрос: «Где девка?»
— Да не знаю я никакой девки! Что вы все, на самом-то деле… Те вломились с автоматами, теперь вы… Какая девка?!
— Та самая.
— Да не знаю я ничего!
Неожиданно, дважды тренькнув, раздался звонок в дверь.
Хозяин дома с отчаянной надеждой бросил взгляд в сторону прихожей. Гурский предупреждающе вскинул руку. Вениамин, в одну секунду отхватив скальпелем кусок пластыря, залепил мужику рот.
Звонок повторился.
Гурский поднес палец к губам. Герман, осторожно наклонившись, поднял с пола обрез и уткнул стволы сидящему на стуле в пах.
Все замерли.
24
— Лиза, — Леон отставил в сторону рюмку, нетрезво пошатнувшись, поднялся со стула и недвусмысленно на нее посмотрел. — Пойдем. Я прошу прощения, господа, но мы с Лизой вынуждены вас ненадолго оставить. Пойдем, детка, я… я должен сказать тебе нечто очень важное.
Лиза подняла на Леона тревожный взгляд громадных синих глаз, встала из-за стола, запахнула поплотнее просторный мужской халат и вышла вслед за ним из кухни.
В гостиной она опустилась в кресло возле стеклянного журнального столика. Леон сел напротив на широкий мягкий диван.
— Лиза, девочка моя, — начал он, глядя на ее голые розовые коленки, — ты должна это знать, иначе будет несправедливо. Видишь ли…
25
Спустя минуту Адашев-Гурский очень осторожно вышел на кухню и, чуть отодвинув грязную занавеску, выглянул в окно. Из парадной вышла какая-то пожилая женщина и тихонько пошла по тротуару прочь.
К Гурскому подошел Герман.
— На кладбище к нам его надо везти, — вполголоса, чтобы его не было слышно из комнаты, сказал он. — Там расколем. Не резать же его, на самом-то деле.
— Думаешь?
— А кто, ты резать будешь?
— Зачем же? Доктор. Ветеринары, по-моему, вообще клятву Гиппократа не дают.
— Ладно, пока он нам верит, надо его на кладбище везти и там дожимать. Сюда в любой момент кто-нибудь припереться может. Он уже чуть не обосрался со страху, а тут звонок этот. Здесь он постоянно отвлекаться будет. Да и нам стремно, — Герман машинальным движением открыл и вновь защелкнул стволы обреза.
— А что у тебя там? — кивнул на оружие Гурский.
— Там? — взглянул на него Герман. — Картечь. А что?
— Да нет, ничего.
Герман ушел в комнату, а вместо него на кухню вошел доктор Вениамин в клеенчатом фартуке и с большой водочной бутылкой в руках.
— Вы тут, случайно, стаканчика чистого не видели? — спросил он у Гурского.
— Веня, а как нам типа этого, — Александр кивнул в сторону комнаты, — до Южного клад-' бища довезти, и чтобы он вел себя смирно?
— Очень просто, — Вениамин открыл створку обшарпанного кухонного стола и, наклонившись, вынул оттуда два мутных граненых стакана. Поставив бутылку и один стакан на стол, подошел к водопроводному крану.
— Интересно, — сказал он в раздумьи, скептически глядя на грязную раковину, — а вода здесь не вонючая?
Затем налил в стакан воды, вернулся к столу, плеснул во второй немного водки, выпил ее и запил водой.
— Сколько туда добираться отсюда? По времени?
— Ну… — прикинул в уме Гурский, — что-то около часа.
— Сейчас, — кивнул Веня. — Сделаем. Он наполнил стакан водкой, с сожалением взглянул на него, вздохнул и, взяв в руки, вышел из кухни.
— Пей, — донеслось из комнаты. — Да пей, не бойся, это водка. Хорошая. Это вот этот вот у нас на тебя злой. А тот, который на кухне, — добрый. Он тебя угощает. Что ж ты, не человек, что ли? Разберемся, может, ты и правду говоришь.
Гурский вошел в комнату.
Вениамин чуть наклонился над сидящим на стуле мужиком и медленно вливал ему в рот водку. Тот послушно глотал.
— Давай-давай, до дна… вот так. Закурить хочешь? — он достал две сигареты, прикурил их и одну вставил мужику в рот. — Кури пока. Отдыхай.
— Что там? — Герман взглянул на вышедшую из соседней комнаты Элис. Та пожала плечами:
— Ничего.
Вениамин наклонился над саквояжем, вынул из него какую-то небольшую ампулу, приподнял на уровень глаз, пощелкал по ней ногтем, надломил и всосал содержимое в шприц.
— Мне вена его нужна, — сказал он, выпустив из шприца тоненькую струйку. — Развяжите.
Герман освободил мужику руки и крепко взял его за плечи.
— Давай правую, — сказал мужчине Веня, — не бойся. Никто убивать тебя не собирается. Пока. Только учти — дернешься, игла обломается, тебе же хуже будет. Понял?
Мужик кивнул и покорно протянул руку.
— Ну вот. И молодец.
Сделав инъекцию, Вениамин аккуратно сложил все свои причиндалы обратно в саквояж и защелкнул на нем замки.
— Подождем немного.
Гурский поднял на него вопросительный взгляд.
— Ну… минут пять-десять, — посмотрел на часы Веня.
— Пойду, машину подгоню поближе, — Герман пошел к выходу. — Пойдем, Элис.
Они ушли.
Гурский вставил в брюки и застегнул ремень, которым был связан хозяин дома. Потом вернулся на кухню и, протерев не очень чистым полотенцем оба стакана, убрал их на место, в стол. Взял бутылку с оставшейся водкой, вернулся в комнату и протянул ее Вене. Тот спрятал бутылку в саквояж. Александр закурил сигарету.
