Выстрел в чепчик - Милевская Людмила Ивановна (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
Дома я первым делом позвонила Юле и, заходя издалека, попыталась навести разговор на ее шляпу, поскольку раз уж не стреляли в мою, то должны бы стрелять в ее, уже пора.
Но Юля о шляпе говорить не желала, она все больше о себе рассказывала и загрузила меня так, что я на покушение уже смотрела как на благо единственное, способное избавить меня от многих бед. Не знаю, как выбиралась бы я из той «приятной» беседы, если бы не выручил меня Пупс. Он неожиданно пришел. Баба Рая открыла ему дверь и тут же зычно гаркнула:
— К тебе, непутевая!
Я, удивляясь, почему не нашла этот повод сама, спешно распрощалась с Юлей и сломя голову бросилась в прихожую.
Там топтался Пупс. Он сравнительно неплохо выглядел, даже, кажется, был трезв и совсем не помят.
В руках у него был кейс, найденный у Дани.
— Привет, — скромно поздоровался он.
— Привет, — растерянно ответила я.
Признаться, я была удивлена, потому что по собственной инициативе Пупс никогда к нам не заходил и уж тем более без Розы.
— А Жени нет дома, — воскликнула я, абсолютно исключая, что Пупс пришел ко мне.
— А он мне и не нужен. Я к тебе, — застенчиво молвил Пупс.
— Ко мне? — испугалась я и тут же завопила:
— Что с Розой?
— С Розой все в порядке, — заверил Пупс и, подумав, добавил:
— Думаю, что в порядке.
— Почему это думаешь? — насторожилась я.
— Потому что с утра не был дома.
— В таком случае я ей звоню.
— Нет-нет, не надо, — струхнул Пупс. — Она не должна знать, что я к тебе заходил. Я пришел по секрету, у меня разговор, а с Розой наверняка все в порядке, что ей сделается, моей Розе.
Я слегка успокоилась и пожала плечами:
— Что ж, тогда заходи.
— Нет-нет, я на пару слов, я только спросить, если можно.
Вид у Пупса был затравленный, загнанный, и, кажется, не Роза затравила его и загнала.
«Вот что делает алкоголь с мужиками», — с болью в сердце подумала я, вспоминая прежнего Пупса с огоньком уверенности в глазах.
Раньше он терял этот огонек лишь в присутствии Розы, теперь же, боюсь. Пупс угас навсегда.
— Ну, спрашивай, — подбадривая беднягу взглядом, сказала я.
Он подозрительно покосился в глубь коридора, ведущего в комнаты и в кухню, и шепотом спросил:
— А нас никто не услышит?
— Баба Рая обязательно, — заверила я, — думаю, уже подслушивает из последних сил, но ты же сам не хочешь проходить в комнату.
— А там она нас не услышит?
— Услышит и там, конечно, но уже хуже — дверь-то мы закроем.
Пупс задумался, нерешительно потоптался и попросил:
— Давай лучше здесь.
— Пожалуйста, как тебе будет угодно, — уже нервничая, сказала я.
Нервничала я от нетерпения, потому что, пока Пупс решался, надумала уже черт-те чего — фантазия-то богатая. Однако он не спешил и все опасливо косил на коридор.
— Хорошо, успокойся, пойду закрою все двери, — прошептала я и отправилась на кухню, где готовила ужин баба Рая.
Никакой ужин она, конечно, уже не готовила, а стояла в проходе, якобы протирая пыль с дверного косяка.
Этот косяк она уже до блеска натерла, предварительно стерев с него мебельный лак, поскольку гостей у меня всегда много и подслушивать ей приходится изнурительно часто. Евгений даже начал подумывать, не создать ли ей щадящих условий, все же у старушки уже возраст не тот, чтобы часами стоять под дверью с приложенным к щели ухом.
Однако на этот раз ни о каких щадящих условиях не могло быть и речи. Я была полна решимости подслушивания пресечь. Угадав мое намерение, баба Рая нехотя прошла в кухню, и вовремя: там уже выкипало что-то, булькая и шипя. Я демонстративно закрыла дверь и вернулась к Пупсу.
— Все в порядке, — сказала я, — говори.
— Соня, скажи, пожалуйста, — краснея, спросил он, — это правда, про доллары?
— То, что ты просил у Розы сто долларов и она тебе их дала, — чистая правда, тому я свидетель.
Пупс побледнел. Мне даже показалось, что бедняга вот-вот упадет, но он устоял, лишь покачнулся и спросил:
— А как это было?
— При каких обстоятельствах, ты хочешь знать?
— Да-да.
— Я побеседовала с Розой и собиралась от вас уходить — уже прощалась в прихожей, уже взялась за ручку двери, как неожиданно влетел ты…
— Как я выглядел? — воскликнул Пупс, еще больше бледнея, хотя казалось, это уже невозможно.
Мне не хотелось его огорчать, но и лгать я не могла, а потому сказала:
— Ужасно выглядел. Небрит, пьян, в помятом плаще. Шокировал и меня, и Розу.
— И что я сказал? — уже в полнейшей прострации спросил Пупс.
— Ты, пользуясь тем, что мы с Розой онемели, не разуваясь залетел в свою комнату, но вскоре вернулся и рявкнул: «Дай сто долларов».
— Я?! — запаниковал Пупс.
— Ты, — сочувственно заверила я.
— И Роза дала?! — с непередаваемым ужасом спросил Пупс.
— Да, Роза, несмотря на мои протесты, дала сто долларов, с ними ты и скрылся.
— Кошмар! — только и вымолвил Пупс.
С этим словом он и покинул мою квартиру, а я, остолбенев, еще долго стояла в прихожей, в который раз думая: «До чего доводит пьянство».
Из-за этого Пупса я опять ночью не спала. Уже второй раз.
"Сколько это может продолжаться, — думала я, — куда смотрит Роза? Человека надо спасать. Надо тащить его к врачу, к психиатру, к наркологу, куда угодно, но только не сидеть и не смотреть, как он тонет в грехе и погрязает в недуге буквально на наших глазах.
Это жестоко".
Я решила, что пора принимать меры, и на следующий день пошла к Пупсу на работу. Я хотела посмотреть, в какой он находится обстановке, нет ли вредного влияния на него.
Без труда я отыскала его кабинет и без стука вошла.
Пупс обрадовался, выскочил из кресла и с криком «Соня!» устремился ко мне.
— Как ты сегодня чувствуешь себя? — придирчиво исследуя его мешки под глазами, спросила я.
— Очень плохо, а почему ты спрашиваешь? — удивился Пупс.
— Магнитная буря, — пояснила я.
— Да-да, я ее чувствую, — воскликнул Пупс, придвигая мне кресло и галантно помогая сесть.
Я еще раз внимательно всмотрелась в него и спросила:
— Витя, какие у тебя проблемы? Можешь говорить без утайки все. Я — могила.
Пупс с сомнением уставился на меня, но все же ответил:
— Много проблем.
— Выкладывай все. Пойму, — с напором воскликнула я.
Он замялся:
— Ну… Тут кое-что мучает меня…
— Не стесняйся, говори, — оживилась я.
Пупс набрал в легкие воздуха и уже собрался что-то сказать, но вдруг передумал.
— Да нет, не стоит, это мои проблемы, я о них не хочу говорить, тем более женщине, да еще подруге моей жены. Нет-нет, Сонечка, не обижайся, но давай о чем-нибудь другом.
— Да зачем же о другом, — возмутилась я, — когда как раз я и пришла за этим! Нет, Витя, уж давай о проблемах! Я жду!
Пупс растерялся. Против женского напора иммунитета у него так и не выработалось за долгие годы жизни с Розой.
— Это мучает меня, я боюсь, — пролепетал он.
— Что — это? Ты можешь сказать? — сгорая от любопытства, воскликнула я.
Пупс заробел, покрылся краской, уже изрядно меня пугая. Чего я пугалась, наверное, пояснять нет нужды — конечно же, того, что он откровенничать передумает.
— Ну! Ну же! Говори, — страшно волнуясь, закричала я, — Говори! Облегчи свою душу!
И он облегчил.
— Я боюсь этого больше всего, — признался Пупс, — потому что для меня это хуже смерти.
— Что — это? — воскликнула я.
— Тогда я пропал, — сильно нервничая и покрываясь капельками пота, продолжил Пупс, словно не слыша меня. — Я боюсь ее больше смерти, — как заклинание повторял он.
— Импотенции, что ли? — догадалась я, потому что ни для кого не секрет, что больше смерти любой мужчина боится только ее.
— Да нет, — раздраженно отмахнулся Пупс, — бессонницы. Бессонницы боюсь, с импотенцией уже давно смирился.
Я была разочарована: приготовилась буквально ко всему, и вдруг такая прозаическая развязка.
