Тайна Черного моря - Гречин Игорь (бесплатные книги полный формат TXT) 📗

Эх, времена были другие. Времени тогда хватало на все. Лишь три часа потребовалось генераловой бригаде, чтоб выйти на подпольный заводик теневиков. И прижать этих теневиков к ногтю. Жаль, не дожал. Ситуация изменилась. Теперь эти теневики гонят свою воду, считай, в открытую. А о десятилетней давности истории вспоминают как о ночном кошмаре, растаявшим с первыми лучами перестроечного солнышка. Будь оно неладно.

Он продолжал задумчиво перебирать утратившие первоначальный цвет папки. Да-а, вот времена были. Да что времена! – люди, генерал, какие были люди! «Карл» Ванька Князев, «Лягушатница» Яна Линкова… С такой командой разве мы просрали бы Советскую Империю? Разве «Блондинчик» Зяма Кацнельсон позволил бы вшивой Эстонии тявкать на могучего хозяина? Или взять «Карла» Князева: допустил бы он, чтоб какой-то Израиль требовал от самой Швейцарии обнародования счетов? А «Молоток» Вова Молодцов – разрешил бы, что ли, американцам пускать свой ветерок в пустыне?.. Теперь таких остались единицы, и одну из этих единиц он, генерал Семен, должен превратить в ноль. Единицу под именем Анатолий Хутчиш. Ну и времена настали…

Он продолжал машинально перебирать папки. Мелькали названия операций и кодовые слова, пароли и клички. «Том Сойер красит забор»: знаем, темная история с захватом Гренады непонятно кем; что, Хутчиш и там успел побывать?

– однако!.. «Рок-н-ролл мертв»: как же, как же, дьявольски запутанное дело о схожих чертах в смертях Мэрилин Монро, Джима Моррисона, Фредди Меркьюри, Курта Кобейна и Виктора Цоя. Так до сих пор, кстати, точный ответ и не найден…

Генерал продолжал механически перебирать папки. Нет, шалишь. Что-то важное проскользнуло в просмотренных им материалах. Что-то знакомое. Что-то такое мы уже когда-то встречали. Понять бы, что именно… Мелочь, заноза, соринка в глазу, но было, было нечто оч-чень интересное… Генерал постарался расслабиться, не обращать внимание ни на что конкретное, попытаться ухватить самую суть разрозненных и разноплановых документов…

И продолжал перебирать папки.

Содержимое документов фиксировалось лишь, так сказать, внешней частью сознания разведчика. В мозгу генерала Семена уже начался сложный аналитический процесс, расчетливо холодная обработка данных, поиск логических связей и просчет возможных вариантов. Две мысли, только две мысли, пока ещё не облеченные в слова и образы, мучили его. Первую можно было определить как: «Не может быть, не может быть, таких совпадений не бывает…», а вторую – «Почему нет, почему нет, ведь многое сходится…» Напряжение, возникшее между этими двумя противоположными идеями, создавало и разрушало ассоциативные цепочки, побуждало строить воздушные замки предположений и придумывать вероятностные сопоставления, непрочные, как мыльные пузыри.

С чего все началось? Бессилие перед неприступной горой дряхлых документов, содержащих имя Хутчиш. Сожаление, что нет достойных людей, сумевших бы разобраться со «Спящими счетами». Только полноценный Иван Князев, друг старинный по кличке «Карл», смог бы в течение суток решить эту проблему… Свидетельство о смерти. Странный (если не сказать больше) индейский мальчик по имени Толя – как он попал на территорию бывшего потенциального противника?.. «Счета» – «Буратино»… Полтавский борщ Эвелины Князевой… Чертово «боржоми»… Сожаление о прошедших временах… об ушедших людях – «Реликте» Валентине Максовой, «Карле» Иване Князеве…

Иван Князев «Карл» – «Карл» Иван Князев.

В мозгу Семена что-то тихонько щелкнуло, и детали головоломки встали на свои места.

Генерал почувствовал, как мигом вспотели ладони, кровь бросилась в лицо и сердце бешено забухало где-то в районе кадыка. «Не может быть – почему бы и нет»…

Он нервно расстегнул сдавившую горло верхнюю пуговицу рубашки. Он судорожно полез в карман, судорожно кинул в рот ещё одну таблетку, запил остывшим какао. А почему – не может быть? История знает и не такие совпадения. Но – надо проверить, надо проверить. Господи, в которого я никогда не верил, сделай так, чтобы все совпало. Вот это будет козырь!..

Стоп. Нужна передышка. Сердце должно перестать бешено колотиться внутри грудной клетки. А козыри от нас никуда не убегут.

Товарищ Семен откинулся на спинку кресла и три раза глубоко вздохнул, закрыв глаза. Не помогает. Тогда с дистанционного пульта он включил установленный на кряжистой тумбе монитор – так, чтобы можно было смотреть, не вставая из-за стола.

На монитор выводилось изображение происходящего в любом из подчиненных генералу двадцати пяти кабинетов, трех коридоров и одного мужского туалета – женщин в подчинении Семена не значилось. Впрочем, если Семен и включал Ти-Ви, то последние дня два смотрел только одну программу: «Кабинет номер триста семнадцать».

Майора Барышева навязал Аквариуму опальный спикер. До этого Барышева с позором выперли из президентской охраны. Надо ж было додуматься – выплатить агенту в далеком южном штате Луизиане гонорар стобаксовыми купюрами нового образца через два дня после их введения в обращение! Для ГРУ неприятным моментом в этой истории было одно: Коржаков начал вербовать агентуру и в Ю Эс Эй. И с молчаливого согласия своего начальника, писаря Попова, товарищ генерал свалил на спикеровского протеже самое безнадежное дело – «Зимовка Дюймовочки», дело о неизвестно кем отданном приказе «кротам» атаковать объект У-17-Б.

На экране замелькала опрятная лысина Барышева – вид сверху. Майор вышагивал перед замершим помощником.

– И что следует из протокола? – задал майор риторический вопрос помощнику, не поворачиваясь и угрожая пустоте указательным пальцем.

– Не могу знать, – почел за лучшее не строить своих версий помощник.

– В протоколе утверждается, что на первом горизонте обнаружен окурок сигареты «Ява» и раздавленная муха с оборванными крыльями! Подпись: «Эксперт Лордкипанидзе»! О чем это говорит?

– Не могу знать. – Помощник не стал менять выбранную линию поведения.

– Но ведь Громов курил «Беломор», а «кроты» не курят по определению! Что это значит?

Майор взял документ кончиками изящных пальцев и закружил с ним в вальсе, как с дамой.

– Не могу знать!

– Значит, окурок бросил кто-то посторонний!

Майор Барышев воинственно ткнул пальцем вверх. Прямо в камеру. И посмотрел, куда попал. Искорки безумия в его глазах были размером с куриные яйца.

Генерал зычно расхохотался. Смеясь, хлопнул себя по ляжкам, чуть термос не опрокинул. И выключил монитор. Ладно, спикера за такого кадра можно только благодарить. Но – потехе час, а делу время. Успокоился – теперь можно и за работу.

Средним пальцем левой руки генерал нажал прохладную кнопку, упрятанную под столешницей; высокая, обитая коричневой кожей дверь тут же бесшумно распахнулась, и на пороге, как чертик из табакерки, возник адъютант. Он был в гражданском, но цивильная одежда не могла скрыть военную выправку. Серый костюм-пара (брюки с безукоризненной стрелкой, покрой пиджака удачно скрывает пухлую наплечную кобуру), рубашка в тон костюму, галстук в тон, ботинки в тон. Даже цвет волос в тон. Выглядит так, будто за ним буквально через три минуты заедет «линкольн» и он отправится на прием к Мбаго [8].

Адъютант аккуратно прикрыл за собой дверь, выжидательно замер на пороге аллегорической скульптурой «Граница в надежных руках».

Генералу нравился этот хлопчик. Всегда подтянутый, предупредительный, исполнительный, нелюбопытный, молчаливый, спокойный, уверенный.

– Копию дела номер 516 дробь 4 точка ВВ ко мне на стол, – негромко приказал Семен, стараясь не выказать волнения. – Жду вас… – Он прикинул: спуститься в архив – две минуты, вручить предписание, получить требуемое, расписаться в журнале – минута сорок, подняться обратно – ещё две. Итого пять сорок. Накинем пяток для ровного счета. – Жду вас через пять минут сорок пять секунд. Исполняйте.

– Есть, – коротко кивнул адъютант и бесшумно исчез за дверью.

В ожидании дела номер 516-и-так-далее Семен встал из-за стола, подошел к окну. Звук шагов скрадывался толстым ковром с замысловатым «таруханским» узором мягких, успокаивающих глаз оттенков. Остановился возле низкого подоконника с одиноким кактусом в глиняном горшке, заложил руки за спину, принялся задумчиво покачиваться с пятки на носок, чувствуя, как холод отпускает сердце, высыхает пот на руках и дурман покидает голову. «Горячее сердце, холодная голова и чистые руки», – как все-таки правы бывают порой классики…