Неугомонная мумия - Питерс Элизабет (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
Абдулла поднялся на холм вместе со мной. На его лице было написано отстраненное и задумчивое выражение – он явно ожидал разноса.
Неподалеку простиралась пашня. Группа пальм в полумиле свидетельствовала о наличии воды, а среди пальм можно было разглядеть крыши деревушки. Чуть ближе находился объект, который меня интересовал. Я заметила его еще по дороге – какое-то полуразрушенное строение.
– Что это, Абдулла?
– Это дом, госпожа, – изумленно сказал Абдулла, словно впервые его увидел.
– Там кто-нибудь живет?
– Не думаю.
– Кому он принадлежит?
Абдулла пожал плечами так, как умеют только арабы. Я без раздумий устремилась вниз, и он быстро сказал мне в спину:
– Это плохое место.
– Там есть стены и крыша.
– Но, госпожа...
Я остановилась и посмотрела на него.
– Абдулла, ты же знаешь, как меня раздражают твои мусульманские недомолвки. Говори. Что такое с этим местом?
– Там живут демоны, – неохотно ответил Абдулла.
– Понятно. Что ж, демоны так демоны. Эмерсон их разгонит, они его как огня боятся.
Спустившись вниз, я помахала Эмерсону, приглашая следовать за мной. Чем ближе мы подходили к полуразрушенному строению, тем больше оно мне нравилось и тем в большее недоумение меня повергало. Это не был обычный дом. Длинные стены, кое-где обрушившиеся, кое-где сохранившиеся, наводили на мысль, что когда-то здание было гораздо больше и затейливее. Судя по всем признакам, в нем давно никто не обитал. Вокруг простиралась бесплодная пустошь – ни деревца, ни травинки.
Необычный дом был построен из необожженного кирпича, чередовавшегося с каменными плитами. Некоторые каменные блоки своими размерами не уступали большим упаковочным ящикам.
– Из пирамид выкрали, – проворчал Эмерсон и нырнул в ближайший пролом.
Нет нужды говорить, что я не отставала от него ни на шаг.
За проломом находился внутренний дворик, с трех сторон которого когда-то имелись жилые помещения, а с четвертой – просто стена. Стена и помещения в южной части превратились в руины, но с двух сторон комнатки сохранились, хотя большинство из них оказалось под открытым небом. Сохранилась и крытая галерея, которую поддерживали несколько колонн.
Эмерсон щелкнул пальцами:
– Здесь был монастырь, Пибоди! Это монашеские кельи, а вот эта груда камней в дальнем углу, наверное, когда-то была церковью.
Я озиралась с неподдельным интересом:
– Как любопытно!
– Ничего любопытного. Брошенных храмов в Египте навалом. В конце концов, это же родина монашества, и религиозные общины обитали здесь еще во втором веке от Рождества Христова, моя дорогая. В ближайшей деревне живут копты.
– Ты мне никогда об этом не говорил, Эмерсон.
– А ты никогда и не спрашивала, Пибоди.
По мере осмотра я начала испытывать странное беспокойство, хотя для этого не было никаких оснований: в высоком безоблачном небе сияло ласковое солнце и, если не считать шуршания ящерицы или скорпиона, ничто не предвещало опасности. И все же в воздухе была разлита какая-то безысходность, она словно окутывала это странное место. Абдулле тоже было не по себе. Он следовал за Эмерсоном по пятам, то и дело тревожно оглядываясь по сторонам.
– Ты думаешь, это место покинули? – спросила я.
Эмерсон принялся теребить подбородок. Здешняя атмосфера повлияла, по-видимому, и на его железные нервы.
– Возможно, иссяк источник воды. Это очень старое строение, Пибоди. Ему тысяча лет, а может, и больше. За это время Нил вполне мог изменить русло, а опустевшее здание превратиться в руины. И все же наверняка разрушения – дело рук человеческих. Церковь была весьма крепкой, а от нее не осталось камня на камне.
– Должно быть, здесь произошла стычка между мусульманами и христианами.
– Или язычниками и христианами, мусульманами и христианами, христианами и христианами. Выбирай любую пару. Удивительно, как религия умудряется вызывать в людях самые свирепые чувства. Копты разрушали языческие храмы и преследовали тех, кто поклонялся старым богам, они убивали своих единоверцев за малейшие отступления от догмы. После мусульманского завоевания к коптам поначалу относились терпимо, но их собственная нетерпимость в конце концов вынудила завоевателей уподобиться их примеру.
– Все это дела давно минувших лет. В этом здании наша экспедиция прекрасно разместится. В кои-то веки у нас будет достаточно места для хранения находок.
– Здесь нет воды.
– Воду можно доставлять из деревни. – Я взяла карандаш и принялась составлять список первоочередных дел: – Так, починить крышу, восстановить стены, вставить двери и оконные рамы, убрать...
Абдулла кашлянул.
– Изгнать ифритов, – напомнил он.
– Ах да, демоны... конечно... – Я сделала пометку.
– Ифриты? – изумленно повторил Эмерсон. – Пибоди...
Я оттащила его в сторонку.
– Понятно, – ответил он, выслушав мои объяснения. – Что ж, я исполню все необходимые ритуалы, но сначала надо сходить в деревню и покончить с юридическими формальностями.
Предложение было разумным, и я с готовностью его поддержала.
– Вряд ли у нас возникнут трудности с оформлением аренды, – сказала я, когда мы бок о бок шагали к деревне. – Здание давно стоит заброшенным и едва ли представляет для местных жителей какую-то ценность.
– Будем надеяться, что местный священник не верит в демонов. Ничего не имею против того, чтобы устроить представление ради Абдуллы, но изгонять дьявола чаще, чем раз в день, не собираюсь.
Завидев нас, жители деревушки дружно высыпали из своих хижин.
Обычные требования бакшиша чередовались с другим заклинанием:
– Мы христиане, благородный господин!
– А потому я обязан дать бакшиш побольше, – усмехнулся Эмерсон.
Большинство построек теснилось вокруг колодца. Церковь, скромное куполообразное строение, была не выше соседних домишек.
– Жилище священника, – Эмерсон указал на строение с куполом. – А вот, если не ошибаюсь, и его хозяин.
В дверях стоял высокий, мускулистый человек в темно-синем тюрбане – неизменном головном уборе египетских христиан. Некогда тюрбан предписывалось носить презренному религиозному меньшинству, но теперь он стал скорее предметом гордости.
Вместо того чтобы выйти нам навстречу, священник замер в картинной позе: руки скрещены на груди, голова надменно поднята. Фигура, что и говорить, величественная. Лица было почти не разглядеть, ибо его скрывала самая примечательная борода, какую я когда-либо видела. Она начиналась на уровне ушей, смоляной чернотой заливала щеки и верхнюю губу, черным водопадом спускалась почти до пояса. Брови священника были необычайно косматы. Лишь по ним можно было судить о чувствах их обладателя, и в данный момент брови особого оптимизма не внушали: они были нахмурены.
Заметив священника, большинство сельчан потихоньку улизнули. Осталось пять-шесть человек. На них были те же синие тюрбаны, и брови их выглядели так же неприязненно, как и у святого отца.
Эмерсон невольно рассмеялся:
– Дьяконы.
Он завел приветственную речь на великолепном арабском, после чего наступило молчание. Но вот борода священника дрогнула и раздался глухой, словно из бочки, голос:
– Доброе утро.
У мусульман, с которыми мне приходилось общаться, за формальным приветствием всегда следует приглашение зайти в дом, поскольку гостеприимство предписано Кораном. Мы напрасно ждали подобной любезности от наших единоверцев, если пользоваться этим термином в широком смысле. После долгого молчания священник спросил, что нам нужно.
Его показное недружелюбие вывело из себя Абдуллу, который, хотя и является во многих отношениях замечательным человеком, все же не лишен известного предубеждения против своих соотечественников-христиан. В деревню Абдулла вошел с таким видом, будто ничего хорошего от этого визита не ждет.
– Эй вы, грязные свиноеды, как вы смеете так обращаться с великим повелителем? Вы знаете, что перед вами господин Эмерсон, Отец Проклятий? А это его главная жена, премудрая и опасная врачевательница Ситт-Хаким! Они оказали честь вашей деревне, почтив ее своим присутствием. Пошли, господин Эмерсон, нам не нужна помощь этих презренных людишек.
