Козырной стрелок - Ильин Андрей (книги хорошего качества .txt) 📗
Желающий наказать нашкодившую кошку глупец — наказывает кошку. Желающий наказать кошку умник — наказывает хозяина. А кошка получит свое от хозяина.
— Шустрый. Папа хочет видеть тебя через полчаса. Папа рвет и мечет, — сообщили Шустрому по мобильному телефону — Папа говорит, что если не через полчаса, то уже не надо.
Шустрый убрал телефон и бросился к машине.
— А как же шашлыки? — хором пропела толпа голодных девиц, столпившаяся возле горячего мангала.
Но Шустрый их не слышал. Его на поляне уже не было. Через полчаса, запыхавшийся и взмыленный, Шустрый постучал в заветную дверь.
— Звал, Папа?
— Не звал бы — не пришел. Дело у меня к тебе есть. Шустрый изобразил на лице почтительное внимание.
— Скажи бригадирам, что с сегодняшнего дня расценки меняются. Что налог поднимается вполовину. Всем поднимается — оптовикам, барыгам, фирмовым.
— Вполовину много будет. Папа. Сейчас в торговле застой. Даже барыги плачут. Говорят, концы с концами свести не могут. Хотят тебя просить сбросить с налога четверть. А тут вдруг рост вполовину! Они могут психануть и отказаться платить.
— А ты надави!
— Могут пойти к ментам. Сбросить бы. Папа...
— Я сказал — вполовину. Кто пойдет к ментам — порежьте, чтобы другим неповадно было. У кого живых денег нет — берите товаром.
— Боюсь, Папа, что...
— Не того ты боишься. Ты одного только должен бояться. Моего гнева должен бояться.
— Папа! Ты меня не так понял...
— Хватит базлать! Пойди и скажи, что я велел. А потом пойди и собери первые деньги. Лично сам собери. Чтобы пример показать, как это надо делать...
— Иду, Папа.
— Стой. Я еще не все сказал. Я еще не сказал главного.
— Слушаю, Папа.
— Подбери из своих «бычков» тех, что посмышленей. Которые хотя бы школу закончили. Есть такие?
— Обижаешь, Папа. У нас все со средним образованием Десять с техникумом. Трое с высшим. Пять мастеров спорта.
— У тебя что, олимпийская сборная? Откуда ты их взял?
— На улице подобрал. Возле мебельного магазина.
— Возле мебельного?
— Они шкафы подряжались носить. За копейки. А я другую работу предложил. Высокооплачиваемую. И по их профилю.
— Ладно. Спортсмены так спортсмены. Они или кто-нибудь еще из твоих языки знают?
— Не спрашивал.
— Спроси. Если нет — придется подучить.
— Папа, неужели...
— Прикуси язык. Если не хочешь, чтобы я его вырвал. То, что я знаю и ты знаешь, касается только тебя и меня.
— Но братва тоже...
— Ту братву, что знала, Иванов зажмурил. А остальные за золото не знают.
— Папа, значит, все-таки!..
— Я все сказал. Иди... За деньгами иди. И без денег не возвращайся...
— Через полчаса! Всех! Если опоздают, пусть уже не приходят! — продублировал приказ Папы Шустрый. Но уже для тех, над кем власть имел он.
Через полчаса бригадиры были у него. Кроме одного. Этот один опоздал на пять минут.
— Ты опоздал, — сказал ему Шустрый. — Пойдешь в бригаду Ломового. Возьмешь на себя киоски на Заречном рынке и на «пятачке» возле парка.
— Ты что, Шустрый? Какие киоски?! Я бригадир! — возмутился опоздавший бригадир.
— Уже нет, — покачал головой Шустрый. — Ты опоздал на пять минут.
— Ты что, стал козырным? — с угрозой в голосе спросил опальный бригадир. — Не пускай пыль в глаза! Ты такой же, как мы. Только к Папе ближе. Не тебе решать, кому где быть.
— Не мне. Папе, — тихо сказал Шустрый. — Папа сказал за порядок. Папа сказал, что с бардаком пора кончать. И еще сказал, что дань повышается вполовину. Со всех. И с барыг, и с фирмовых.
Бригадиры напряженно переглянулись.
— Такие бабки они не дадут. Удавятся, а не дадут.
— Смотря как просить.
— Все равно не дадут. Они пустые. Они просили сбросить на четверть.
— Я знаю. Но Папа сказал поднять наполовину. И начинать собирать сегодня. Сейчас. Значит, сейчас и пойдем.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас.
Бригадиры неохотно поднялись и двинулись к выходу, переговариваясь на ходу насчет того, что барыги так просто бабки не сдадут и что будет большая буза и, возможно, придется пускать кому-то кровь.
— Лысый, Дылда, Гундосый, Татарин, остаетесь здесь, — сказал Шустрый.
— Почему остаемся?
— Папа сказал. У вас своя работа будет.
— Какая?
— Французский язык изучать.
— Ха-ха-ха! — заржали в голос бригадиры. — Ну Шустрый, как скажет...
Зря, между прочим, заржали. Потому что Лысому, Дылде, Гундосому и Татарину действительно предстояло изучать французский язык. По ускоренному методу. Причем не сомнительному Илоны Давыдовой, а по очень действенному методу Королькова Ильи Григорьевича. По кличке Папа.
— Сколько вы берете за час занятий? — спросил зам Папы по финансовым и деликатным вопросам найденную по объявлению в газете преподавательницу французского языка.
— Дело в том, что я высококвалифицированный специалист. Я преподавала много лет в вузах. Кроме того, я не могу опускать расценки ниже существующих. Меня не поймут мои коллеги по цеху.
— Сколько?
— Тридцать. За час.
— Долларов?
— Что вы?! Конечно, нет! Конечно, рублей.
— Хорошо, мы будем платить вам сто рублей.
— В час?!
— В час.
— Но это слишком дорого. Я боюсь...
— Дело в том, что у нас трудный контингент. И когда вы с ним столкнетесь, названная сумма не покажется вам большой.
— Трудные ученики?
— Очень трудные.
— Второгодники?
— По-разному. Кто второгодник, а кто и того больше.
— Какова предполагается, интенсивность обучения? То есть я хотела спросить, сколько предполагается часов?..
— Двенадцать.
— В неделю или в месяц?
— В день.
— В день?!
— Да, в день. Это должен быть очень интенсивный курс. Который позволит заговорить вашим ученикам через две-три недели.
— Через две-три недели заговорить невозможно!
— Почему?
— Потому что невозможно заставить ученика заниматься по двенадцать часов в сутки. Он просто-напросто откажется.
— Эти не откажутся. Эти будут заниматься столько, сколько надо.
— И все равно я не возьму на себя ответственность...
— Хорошо. Если вы считаете, что не справитесь, мы найдем другого преподавателя...
— Вы меня неверно поняли. Я могу попробовать, но нет никакой гарантии...
— Если ваши ученики заговорят через две недели, мы удвоим ставку. То есть вы будете получать в час не сто, а двести рублей.
— Когда приступать к занятиям?
— Сегодня. Сейчас.
— Но я... Но учебники, пособия... Наконец, ученики.
— Ученики ожидают вас в соседней комнате. Все учебники, которые вам необходимы, мы привезем через двадцать минут. Что еще?
— Больше ничего.
— Тогда прошу в класс...
— Здравствуйте, — приветствовала своих новых учеников учительница. — Как вас зовут?
— Это Дылда, этот вон Гундосый, тот Татарин, — представил своих «одноклассников» Лысый. — Ну и я — Лысый.
— Как вы сказали? — растерялась учительница.
— Дылда, Гундосый, Татарин и Лысый, — повторил Лысый. — Чего тут еще непонятно?
— Это, так сказать, клички? — переспросила учительница.
— Ну?
— А как ваши имена?
— Чего?
— Имена.
— Нас как зовут? — спросил Лысый.
— Меня Серый. Гундосого Колян. Татарина — Абдула.
— Меня Жора зовут, — поправил Татарин.
— Один хрен — Абдула. И вообще, кончай, ворона, гонять порожняк, пора уже делом заниматься...
Учительница схватилась за лицо и выбежала вон.
— Они, они... — пыталась она сказать хоть слово заму Папы по финансам.
— Ну что еще они?
— Они по кличкам. И назвали меня... назвали вороной.
— И что?
— Но это оскорбление!
— Никакое это не оскорбление. Это на их языке рассеянная женщина. Не кошелка какая-нибудь.
— А что такое кошелка?
— Это не вы.
— Но все равно. Они так странно выражаются. И вообще...
— Я же предупреждал, что контингент будет непростой. И что сто рублей за их обучение немного. Впрочем...
