Канкан для братвы - Черкасов Дмитрий (читаем книги TXT) 📗

Снизу послышался голос Горыныча, исполнявшего соло:

– Его там не прибьют? – обеспокоился Денис.

– Братаны на стреме, – просто ответил Антифашист. – Если чо, вмешаются...

– Хорошо, – Рыбаков открыл второй том. – Тэк-с... Вот это уже интереснее. Рапорт патрульного наряда, пытавшегося задержать гражданина Клюгенштейна на территории Летнего сада... «Ругался матом, бросил рядового Конопелько в пруд, при этом требуя, чтобы тот изобразил лебедя. В результате рядовой Конопелько заболел двусторонней пневмонией... Угрожая бензопилой „Бош“, загнал сержанта Маковского на дерево, где тот находился в течение пятнадцати минут... Вырвал автомат у ефрейтора Ханкина...» У них там что, весельчак-разводящий? Конопелько, Маковский и Ханкин. Три дебила с наркотическими фамилиями... «Скрылся от патрульного наряда и уничтожил захваченное оружие...» Молодец, Глюк! Мало ему было нападения на ментов... Определение следователя Нефедко. «На основе свидетельских показаний гр. Лизунца и Пылкина следствие делает вывод о причастности подозреваемого Клюгенштейна к деятельности этнических преступных групп лиц японской национальности, так же называющихся “джакузи”...» Идиот! Не «джакузи», а «якудза»! Ладно, начнем визуализацию чувственных энергий...

Денис проложил под лист промокашку и отвернул крышку с флакончика. По комнате разнесся запах растворителя.

– Чо это? – осведомился Антифашист.

– Четыре-хлор-этил, – Рыбаков обмакнул в жидкость тонкую кисточку. – Выводит с бумаги чернила. У меня ж папаша химик, он и присоветовал. Убираем одно, пишем другое. Никакая экспертиза не разберется.

– Солидно, – с уважением вымолвил браток. – А на векселе так можно печать убрать? Или, блин, сумму?

– Наверное, да. Только с векселями следует поэкспериментировать, – Денис провел кисточкой по подписи Пылкина на бланке протокола. Чернила расползлись. Рыбаков промакнул влажный лист и чистой кистью убрал остатки красящей жидкости. – Для каждого вида бумаги нужны свои концентрация и ингридиенты... И как у нас выглядит подпись Панаренко? Ага, вот она...

Денис снял колпачок с синей гелевой ручки и тщательно вывел на месте подписи давно умершего потерпевшего факсимиле здравствующей грозной майорши из Следственного Управления ГУВД.

Лейтенант Петухов зябко поежился, поплотнее запахнул форменный тулуп и показал рукавицей на дальний конец седьмой ВПП [19] Пулковского аэропорта.

– Проверьте там...

Сержанты Пиотровский и Каасик не выказали никакого энтузиазма. Даже наоборот – уставились на Петухова как на врага трудового народа, предлагающего продать государственную тайну за бутылку прокисшего пива.

– Лень, ты что? – Каасик высунул нос из-под воротника. – Туда ж два километра пехом.

– Техник какого-то хмыря видел, – объяснил лейтенант. – Вроде шмыгнул на поле. Посмотрите и доложите.

Пиотровский скривился.

– Да чо кому-то в такую погоду на поле делать? Ошибся техник...

Резкий порыв ветра швырнул в лица милиционеров очередную порцию снега. По освещенной немногочисленными лампами полосе гуляли маленькие смерчи, время от времени собираясь в клубок и рассыпаясь мириадами сверкающих льдинок.

– Ну хоть до ангара пройдите, – заныл Петухов.

– До ангара пройдем, – после недолгих размышлений согласился Каасик. – Но с тебя магарыч.

Практика доения молодого лейтенанта опытными подчиненными была обычным явлением. Сержанты из линейного отдела охраны аэропорта срывали свой маленький куш на любом приказе Петухова, который хоть чуть-чуть не укладывался в их понимание службы. Выгнать Пиотровского и Каасика на улицу в мороз или дождь было делом сложным, требовавшим от лейтенанта изрядных дипломатических способностей и готовности раскошеливаться.

– Джин-тоник, – сказал Петухов.

– Каждому! – Пиотровский поднял палец.

– Годится...

Сержанты поправили ремни автоматов и побрели к ангару, вполголоса обсуждая только что совершенный торг. Пройдя половину пути, они пришли к выводу, что продешевили, и оглянулись. Лейтенант уже успел скрыться за дверью служебного входа в здание.

– Тьфу! – поморщился Каасик. – Сам небось пошел чай хлебать...

– Двинули обратно, – Пиотровский уткнулся в овчину воротника. – Под лестницей переждем. Там хоть не так дует.

Автоматчики развернулись и бодрым шагом отправились обратно, предвкушая скорое употребление выцыганенного напитка и связанный с этим подъем настроения...

Цепочка следов, ведущая от сетчатого ограждения зоны аэродрома к неприметному люку в метре от бетонных плит седьмой полосы, к утру была погребена под десятью сантиметрами выпавшего за ночь снега.

Об усилении следственной группы младшим советником юстиции Ковальских-Дюжей майор Панаренко узнала из сумбурного телефонного звонка Нефедко.

Моисей Филимонович разбудил Ирину Львовну в три часа ночи и визгливо сообщил ей, что с завтрашнего дня в сплоченный милицейско-прокурорский коллектив вливается новая сотрудница, коей требуется оказать всемерную поддержку и побыстрее ввести в курс дела. Откуда сам Нефедко узнал эту новость, так и осталось невыясненным. На все вопросы Панаренко следователь отвечал уклончиво и под конец дурным голосом принялся орать песню из репертуара «Балаган-Лимитед», подменяя забытые фрагменты виршами собственного сочинения.

Майорша швырнула трубку и зарылась в подушку.

Про упомянутую Надежду Борисовну Ковальских-Дюжую Панаренко была наслышана. Единственным творческим достижением этой дамочки на всем протяжении ее нелегкой карьеры в органах правопорядка был самостийный захват четырехкомнатной квартиры в новом доме, предназначенной одной многодетной семье. Ковальских-Дюжая поставила железную дверь, подключила сигнализацию и показала фигу явившимся со смотровым листом законным владельцам жилплощади. Скандал вышел бурный, с исковыми заявлениями в суд, но, как это обычно и происходит в противостоянии «гражданин – сотрудник Системы», все решения в результате были приняты в пользу следователя прокуратуры. Многодетной семье предоставили халупу на окраине, и Ковальских-Дюжая вздохнула спокойно.

В дальнейшем Надежда Борисовна не один раз фигурировала в подобных историях. Правда, уже не в качестве ответчицы, а как консультант правоохранителей, аналогичным образом проникающих в чужие жилища. Ее опыт борьбы с заявляющими свои законные права гражданами был по достоинству оценен и районным прокурором, и парочкой начальников отделов прокуратуры города. Поговаривали, что даже сам прокурор Санкт-Петербурга Биндюжко обращался к Ковальских-Дюжей за консультацией. В общем и целом, Надежда Борисовна была женщиной пробивной и полезной начальству.

А ее привлечение в следственную группу по делу Печенкина-Клюгенштейна означало одно – кто-то из городских чиновников снова положил глаз на освободившуюся после смерти Саши-Носорога квартиру. Ковальских-Дюжая должна была прощупать почву и доложить заказчику о перспективах.

В четыре тридцать утра Рыбаков закончил «модификацию» документов, сложил в сумку канцелярские принадлежности и химические препараты, выключил лампу и дал отмашку Ортопеду с Комбижириком.

К этому моменту в помещении дежурной части Выборгского РУВД уже минут пятнадцать шла драка между офицерами и примкнувшим к ним Горынычем с одной стороны и сержантским составом и выпущенными из «обезьянника» алкоголиками с другой. Младший командный состав гоняли по всему зданию, зажимали в углы и там обрабатывали дубинками, тем самым вбивая в головы пьянющих подчиненных уважение к старшим по званию. Горыныч метался по коридорам со шваброй и колотил всех, кто подворачивался ему под руку. Даниилу Колесникову было весело. Литр водочки мягко лег на подготовленную прошлыми возлияниями почву, и Горыныч испытывал невиданный эмоциональный подъем. Мир вокруг него сиял яркими красками, звуки были чисты до звона, и новые друзья казались лучшими собутыльниками на свете, хотя и немного испорченными принадлежностью к ментовскому сословию. Причиной подобного неадекватного восприятия действительности послужила спецдобавка к «огненной воде», щедро всыпанная в бутылки доморощенным химиком Эдиссоном. Горынычу строго-настрого было запрещено употреблять помеченные красными точками бутылки, но пост виночерпия сразу занял начальник смены и проследить, откуда что наливается, самоотверженный браток не успел.