В провинции, у моря (СИ) - Охалова Полина (бесплатные полные книги TXT, FB2) 📗
Ксения с удовольствием поплавала, покачалась на волнах, полежала на солнышке. Потом они сходили в магазин купили бутылку местного белого вина, которое оказалось на удивление очень и очень неплохим, и просидели весь вечер на балконе, болтая и запивая вином сладкую черешню. Засыпая, Ксения подумала: «Как хорошо, что я сюда приехала, наконец-то отдохну по-человечески, без дурацких приключений»
Глава третья.
Пошел уже десятый день пребывания в Поморие. Жизнь катилась спокойно, размеренно, даже сонно, как провинциальная электричка-подкидыш. Светлана любила понежиться в постели по утрам, а Ксения вставала рано, иногда на рассвете, и шла на берег делать зарядку. Она придумала себе микс упражнений: и махала руками по журавлиному (это был якобы цы-гун), и дышала глубоко, усевшись по-турецки (а это типа йога), и приседала с камнями в каждой руке (ну а это силовая гимнастика). Народу и в ранний утренний час на пляже было немало: собачники, выгуливавшие своих любимцев рядом с плакатами, где была изображена перечеркнутая крест-накрест собачка со словами «не са позволени кучета», родители, приводившие зевающих детей увидеть первый в их жизни рассвет, рыбаки на пирсе. Рыбаков она тоже уже узнавала в лицо, вернее сказать, со спины. Кроме сердитого дядьки в трениках и тельняшке, там был тощий лысый старик, приезжавший на велосипеде, дочерна загорелый молодой пацан в шортах, огромная, как борец сумо, женщина, которая удивительным образом умещалась на небольшом раскладном стульчике и сидела неподвижно, как каменная баба. Довольно часто появлялся и еще один парень в странной дамской соломенной шляпе.
Каждый день на утренний пляж приходила девица, которая фотографировала себя в лучах рассветного солнца. Чертила сердечки на песке, заходила в набегающую волну, игриво поднимая подол, то распускала волосы, то подвязывала их бантом, изгибалась плакучей ивушкой, и делала бесконечные селфи, что-то беспрерывно стрекоча в телефон. Иногда она недовольно поглядывала на Ксению, которая, расположившись на песке у кромки прибоя, видать, мешала ей выстроить завлекательный кадр. Насколько Ксения Петровна поняла, девица была блогершей и поставила себе целью каждое утро начинать с репортажа на рассвете: такая, наверное, у нее была фишка. Может, и ник у нее был какой-нибудь типа «рассветная нимфа» или «ранняя пташка».
После зарядки и купания в море, Ксения возвращалась к проснувшейся подруге, они со Светланой неспешно пили кофе, потом отправлялись на пляж, после обеда дремали, а вечером шли прогуляться «в город». Поморие – городишко небольшой, жителей (без туристов) тысяч 15, и расположен он на довольно узком мысу. Так что море там со всех сторон, а гулять можно по длинной набережной, огибая мыс, или по центральному бульвару с небольшой, уютной православной церковью и местным Домом культуры, знакомых глазу соц-урбанистических очертаний. Архитектурных красот в местечке практически никаких, хотя, как узнали Светлана с Ксенией в местном историческом музее, город, который раньше назывался Анхиало, – древний, с историей богатейшей и, наверное, был собой неплох, пока в конце XIX века не сгорел практически дотла. Но Ксении нравилось ходить нога за ногу по бульвару, сидеть на набережной, глядя на жаркие, пожарные закаты, орущих чаек и тощих юрких кошек, которые конкурировали с хищными птичками за брошенный кусок булки. Все время вспоминалось раннее бунинское: «Солнце из-за дач глядит в листву. В аллеях блещет море… День будет долог, светел и горяч. И будет сонно, сонно. Черепицы стеклом светиться будут. Промелькнет велосипед бесшумным махом птицы, да прогремит в немецкой фуре лед». Немецких фур на глаза не попадалось – а так все один в один.
Русская речь вокруг слышалась не реже, пожалуй, чем болгарская, но подруги ни с кем пока не познакомились, хотя на пляже соотечественники охотно и бурно общались. Каждый день у заветного камня на берегу сбивались в стайку женщины зрелого (или как теперь корректно сказать – расцветного? золотого? третьего?) возраста в узких бикини, открывающих все нажитое за долгую жизнь богатство, и широких шляпах. Они долго щебетали стоя, потом, не снимая темных очков и шляп, перемещались в море и плавали там кругами, не переставая ворковать. Ксения подплыла как-то с твердым намерением познакомиться – но послушав разговоры (цены, коммунальные платежи, добыча справок, жадные до чаевых официанты, диеты для похудения), отплыла прочь. Не то чтоб она считала себя высоколобой интеллектуалкой, но и тратить время под солнцем на такую никчемную болтовню тоже как-то не хотелось. Им со Светланой было о чем поговорить и помолчать.
Они устраивались на пляже всегда на одном месте, подальше от моря. Прямо перед ними обычно располагался поджарый пожилой «полковник» Вадим. Впрочем, кавычки со слова «полковник» можно было убрать. Дней пять назад рядом с ним расположились только что приехавшая пара – энергичная женщина Ольга с молчаливым мужем, и из разговоров (а как от них уши закроешь в пляжной тесноте-то?) стало ясно, что Вадим действительно полковник и что здесь летом собирается своя компания. Подошла пара русских, как выяснилось, давно уже живущих в Германии, прибежал с пирса рыбак в тельнике, тот, который остервенело орал на всех проплывающих мимо пирса и особенно яростно почему-то на Светлану. Все они начали энергично друг друга приветствовать, обнимать, вспоминать прошлогодние ковидные «радости», строить планы на нынешний отпуск. Сердитый мужик с пирса при ближайшем рассмотрении оказался весьма добродушным дядечкой за шестьдесят. Он был, если смотреть анфас или со спины, довольно строен и даже спортивен, но вид сбоку портил все впечатление – в живот ему как будто был вставлен туго надутый мяч, распиравший пупок. Время от времени Николай (Петрович, как его называл полковник) нежно оглаживал свой подкожный арбузик.
Компания собиралась на одном месте, прямо перед «лежбищем» Ксении и Светланы и вела долгие беседы. Петрович подробно рассказывал о том, на какую наживку клюет, на какую нет, ругал неумех-начинающих, которые в рыбалке ни в зуб ногой, а занимают место на пирсе, некуда и удочку забросить. Полковник обычно молча слушал, «немцы» нудно вещали о ценах на бензин и ЖКХ в своем Золингене. Но больше всех и громче всех говорила Ольга – женщина-менеджер, и одновременно новейшее издание Википедии и Дом Советов. О чем бы кто ни заводил разговор, Ольга перебивала говорящего и голосом, не предполагающим возражений, говорила: «А на самом деле…» Но надо признать, что она действительно много знала (особенно о ковиде и прочих болезнях) и явно была не глупа, но уж очень бесцеремонна.
Ксения сидела на стульчике или лежала на полотенце, делая вид, что читает книгу, а на самом деле слушала разговоры пляжных соседей и пересказывала их потом Светлане, которая долго валяться на песке не любила, а много плавала и гуляла вдоль длинной прибрежной полосы. Она звала с собой и подругу, но Ксения ходить по берегу не любила, а точнее – не могла: нога сразу начинала болеть и подворачиваться.
За послеобеденным кофе в шезлонгах на балконе Ксения в лицах изображала пляжных соседей. Особенно ей хорошо удавалась «роль» Ольги. Она спускала темные очки на кончик носа, вытягивала вперед указательный палец и командирским голосом вещала: «Так, а на самом деле четвертая бустерная прививка совершенно бесполезна для вас! Полезна только для фармобизнеса! Если работаете на него—делайте, флаг вам в руки!»
А самым неуловимым и загадочным существом был муж Ольги – Пока, как называла его жена. Он все время молчал и реагировал только жестами и кивками даже на прямые вопросы жены. Правда, ее вопросы были только фигурами речи. «Пока, ты хочешь пить? – говорила она, уже наливая и подавая ему воду из бутылки. Пока безропотно пил, ел и шел к морю по команде жены.
Один только раз он остался сидеть, когда вся компания пошла купаться, и довольно долго разговаривал с «Колей-рыбаком». Ксения успела услышать, что ловец кефали называл собеседника Петром (как же это из Петра вышел Пока?) и говорили они о каком-то кредите. Суммы назывались немалые, но потом стоявший лицом к ней Николай, сел в шезлонг рядом с Петром-Покой, придвинулся к нему поближе и слышно стало очень плохо. Да Ксения уже потеряла интерес к разговору: какое ей, вообще говоря, дело до чужих кредитов и долгов.
