Золотой утенок - Жмуриков Кондратий (книги полностью .TXT) 📗
Толстяк дрожащими руками, потный от возбуждения или страха, путаясь в пуговицах, снял пиджак и засеменил к дороге. Олег с ношей на спине бросился за ним.
– Тормозите, любую, – бросил он Толстому, заворачивая на ходу Скелета в пиджак.
«Любой» оказался микроавтобус похоронного бюро, к счастью, пустой. Толстяк забрался в салон автобуса, Олег передал ему свою ношу и забрался внутрь сам:
– Гони в центр, за скорость надбавлю, – произнес он, показывая водителю купюру.
Проехав небольшое расстояние, микроавтобус остановился.
– Чего встал? – недовольно произнес Олег, выглядывая на дорогу.
– Пробка, дорогу какие-то идиоты перегородили, машины проверяют.
– Мы пропали, нас ищут, – по-бабьи тоненько взвизгнул Толстяк, – это, наверное, зрители!
Толстячок оказался прав, разозленные зрители, уставшие от бесконечных обманов со стороны властей, родных, соседей, перегородили дорогу, в надежде отыскать в проезжающих автомобилях своих врагов. Зрители, пришедшие на выступление поодиночке объединились, теперь они представляли собой толпу, разъяренную толпу, у которой сразу же появились руководители, идейные вожди.
Олег цыкнул на Толстяка, заставил его замолчать, нытье мешало сосредоточиться.
– Вас что ли ищут? – уточнил шофер, обернувшись к своим пассажирам.
Олег молча кивнул и достал из кармана еще одну купюру, большего достоинства.
– Придумай, что-нибудь, – предложил он, – разрывая купюру на половинки. – Эта часть тебе сейчас, вторую получишь как нас вывезешь отсюда.
В борьбе между алчностью и осторожностью выиграла алчность, – шофер протянул руку за половинкой, нырнул куда-то под сиденье и что-то достал. Это оказались две черные косынки и небольшой пластмассовый венок.
Олег, усмехнулся. Он протянул косынки Толстому и Скелету, те послушно натянули их на себя. Венок Олег оставил себе.
– Ну с богом, поехали! – приободрил сам себя шофер.
Микроавтобус был остановлен, Олег с венком в руке высунулся из салона:
– Имейте уважение к семье покойного, такое горе, а вы…
Несколько добровольцев, смущенные словами Олега, мельком взглянули на двух убитых горем родственниц и пропущен вперед.
Дальше доехали без приключений. Олег велел шоферу притормозить в соседнем дворе, чтобы не привлекать внимания соседей. Он расплатился с водителем и обернулся к своим спутникам:
– Тугодумская, пять, квартира пятьдесят. Жду вас через три минуты. Не перепутайте, пять – пятьдесят!
Олег решительным шагом направился к своему дому, вежливо поздоровался с встретившейся соседкой и поднялся к себе. Олег вышел на балкон, с которого был прекрасно виден соседний двор. Придут или нет? Толстый что-то втолковывал Скелету, размахивая руками. Скелет не соглашался, собираясь уходить. Толстый махнул рукой и направился к дому Олега. Скелет, сделал пару шагов в сторону, оглянулся и присоединился к другу.
Через несколько минут в дверь позвонили, Олег молча впустил гостей в квартиру.
– Здрассьте, – переминаясь с ноги на ногу, произнес Толстяк, – мы вот… это… пришли.
– Проходите, по коридору направо, – пригласил Олег гостей, – я сейчас факиру нашему штаны поищу, а то как-то неудобно с голой задницей вести деловые переговоры, несерьезно, – усмехнулся Олег, скрываясь за дверью одной из комнат.
Он вынес слегка потертые джинсы, клетчатую рубаху:
– Ванная вторая дверь слева, – проговорил он, передавая Скелету, – если хотите, можете помыться – чистое полотенце в шкафчике, наверху. Только бритву мою не трогать, руки оторву. Понятно?
Мужчина молча кивнул и вышел из комнаты.
– Что будете пить? – поинтересовался Олег, – за знакомство.
– Кефир, – откликнулся Толстяк, на предложение Парамонова.
– Кефир? – удивился Олег, – такой дрянью не балуюсь и вам не советую. Минералка подойдет? – уточнил он.
– Спасибо, – отозвался Толстый.
– Ну, вы располагайтесь, а я сейчас, – Олег направился на кухню, приготовить выпивку и закуску.
Гость, воровато оглянувшись на дверь, тихонечко подобрался к пиджаку хозяина квартиры, висящему на спинке кресла. Его рука опустилась в нагрудный карман и выловила толстый кожаный бумажник с золотым тиснением. Он ловко выхватил пару купюр и водворил кошелек на место.
Занятый своими манипуляциями, гость не мог знать, что все его действия отражаются на полированной поверхности стенки и хорошо видны из кухни. Олег, намеренно оставивший «пинджак с карманами», где деньги лежат на видном месте, в приоткрытую дверь наблюдал за грабежом в своем собственном доме.
Олег достал из холодильника бутылку водки, бутылку минеральной воды, выложил на поднос нехитрую холостяцкую закуску: сыр, колбаса, шпроты, зелень и вернулся в комнату.
Хозяин ловко расставил журнальном столике принесенную снедь, смахнул пыль с рюмочек и устроился в кресле, приглашая к трапезе Толстого:
– Пропустим по рюмашечке, пока ваш тибетский друг приводит себя в порядок. А с чего вы решили, что потомок тибетских лам должен быть красного цвета? Если мне не изменяет память, краснокожими были индейцы? – ехидно поинтересовался он.
Толстяк не ответил.
– Хм, в молчанку играть будем? Ну, ладно. Каждый обслуживает себя сам, – добавил Олег, наливая себе водки.
Толстяк сел напротив Олега и глазами путника, томящегося в пустыне от жажды, взглянул на водочку. Он тяжело вздохнул и налил себе минералки, выпив ее залпом. Лицо его сморщилось, будто он только что-то отведал кузнечиков в собственном соку или крысячие хвостики в слюне игуаны – (прощенья просим, за столь неаппетитное сравнение, у читателя, но реакция Толстяка была именно такой. Знающие люди утверждают, – страшная гадость: и первое, и второе, есть можно только при условии неминуемой голодной смерти).
Олег хмыкнул, глядя на страдания гостя, и сказал:
– Чин-чин, – опрокинул стопочку в рот.
Толстяк громко сглотнул слюну, наполнившую рот, тут же налил себе вторую рюмку минералки и залпом выпил.
Дверь скрипнула на пороге появился отмытый и одетый в цивильное Жорик.
– А вот и наш краснокожий, теперь уже бледнолицый друг, присаживайтесь – воскликнул Парамонов, указывая на место рядом с собой.
Отмытый от красной краски Жорик, действительно, был очень бледным, нездорово бледным.
Олег протянул руку к бутылке с водкой, чтобы наполнить стопку вновь прибывшему, но его опередил Толстый:
– Он не пьет, только кефир, – произнес Толстяк.
– Понятно, значит минералку. Ну это сами себе нальете, у меня на такое рука не поднимается.
– Мы конечно вам благодарны за спасение, но хотелось бы расставить все точки на и, так сказать, – заявил Толстяк, – Если вы рассчитываете, что мы с вами поделимся заработанными деньгами, вы ошиблись. Заработали мы сущую мелочь, так что ничего, кроме большого человеческого спасибо, сказать вам не можем. За штаны тоже спасибо. Мы вам завтра же их вернем, а сейчас нам пора. Георгий, положи на место бутерброд мы уходим, – обратился к другу Толстяк и поднялся с места.
– А вы как я вижу, уважаемые, делиться не любите, – произнес Олег, с шумом ставя стопку на стол. – С Кондратом делиться тоже не желаете? Не боитесь?
Толстяк побледнел и сел на место, руки его задрожали, он схватил со стола стопку и плеснул себе водки, выпил залпом, плеснул и снова выпил, только потом закусил и ответил:
– К-какой-такой Кондрат? Вы нас, наверное, с кем-то путаете.
– Ага, путаю. Давно под экстрасенсов работаете? А лотереями промышляете давно? – рявкнул Олег, – в глаза смотреть, отвечать, оба! – Олег стукнул ладонью по столешнице. Тарелки подпрыгнули, стопки дзынкнули, бутылка с водкой накренилась, но вернулась в исходное положение.
Скелет замер с бутербродом во рту, а Толстяк попытался вскочить с места. Парамонов резко вытянул ногу и пнул ножку кресла, на которой сидел Толстяк, ножка подломилась, кресло опрокинулось, увлекая за собой упитанного гостя.
– Ты кому мозги паришь, падла, ты кому муму сделать хочешь? Да я тебя, вот этими руками на кусочки порву и жрать заставлю, да… – орал Олег, удачно имитируя бешенство.
