Красная Шапочка, черные чулочки - Васина Нина Степановна (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
– Паук?.. Я никого не вижу.
– Вон они, посмотри на кувшинки! Знаешь, кто первый в мире изобрел водолазное снаряжение?
– Конечно, знаю. – Я на всякий случай прилегла на локти, потому что кувшинки, на которые я пристально смотрела, вдруг расплылись мутными пятнами по воде. – Водолазный колокол изобрели древние греки.
– Ерунда эти твои древние греки! Водолазный колокол первой изобрела серебрянка. Она сплетает под водой плотный шелковый купол, цепляет его паутинками к водорослям, а потом наполняет воздухом.
– Изо рта?.. – тупо поинтересовалась я и тем самым разозлила девчонку. Глаза ее посветлели, у меня тоже так бывает, тогда мама говорит, что от злости у меня глаза лимонятся.
– Для такого имени ты слишком тупая, – заявила девчонка и тут же потемнела глазами. – Хочешь посмотреть?
– Да. Нет… Я плохо вижу, я очень устала.
– Это нужно смотреть лежа! Тогда бинокль не дергается.
– Бинокль? – Я с недоверием беру в руки тяжелый предмет.
– Смотри на воду рядом с листом кувшинки. Ты должна заметить, как паучок всплывет!
Я смотрела в бинокль, а Агелена рассказывала:
– Сначала серебрянка перевернется вниз головой и выставит брюшко. Потом обхватит брюшко передними и задними ногами, перекрестив их над водой. Потом ноги третьей пары…
– Третьей?
– Ты что, не знаешь, что у паука восемь ног? – с ужасом спросила Агелена. – Третья пара ног упирается в рамку из первых четырех и образует ловушку для капли воздуха. С этой каплей серебрянка погружается в воду и плывет к заранее сплетенному под водой колоколу. Выпустит туда воздух и – за следующей каплей, пока весь колокол не наполнится. Она потому и называется серебрянкой, что, перетаскивая воздух на себе, под водой светится облепившими ее капельками.
– А она не заблудится под водой? Если она тащит воздух, как исхитряется глубоко нырнуть? – заинтересовалась я, но не потому, что наконец разглядела ныряющую серебрянку, а потому, что под биноклем закрыла глаза и дала им отдохнуть, а с закрытыми глазами думается легче.
– Она не заблудится – это раз! – радостно сообщила Агелена. – Потому что всегда тащит за собой страховочную нить. И хорошо опускается вниз – потому что вниз брюшком! Брюшко – тяжелей! Брюшко – тяжелей!
Я убрала бинокль от лица. Агелена прыгала на одной ноге возле меня.
– Зачем она это делает? Зачем строит купол, таскает туда воздух?
– Живет она там! Ей нравится под водой. А хочешь, мы посмотрим, как она там сидит? Как она убирает в своем куполе, проветривает его через форточку? Она только есть в воде не может. Ест на суше.
– Через бинокль посмотрим?
– Нет, что ты. Через бинокль мы ничего под водой не увидим. Мы спустимся в воду, пройдем немного ногами, потом наберем воздуха и осторожно опустим головы под воду. Если двигаться медленно и осторожно, не поднимая ила, то…
– В другой раз! – перебила я Агелену.
К моему удивлению, она не обиделась.
– И правда. Тебя, наверное, уже обыскались. Ты что, – вгляделась она в меня с сожалением, – ничего не знаешь о пауках?
– Почему не знаю? Знаю. Я знаю, что из паутины нефилы можно спрясть шелк и он будет прочным и прекрасным, как никакой другой шелк, из него можно даже будет делать оболочку для дирижаблей… Был такой аббат…
– Кто-кто?
– Ну, священник по имени Камбуэ. Он из пауков галабов сделал настоящий ткацкий станок. Разместил их в выдвижных ящичках и тянул из них паутину сразу на станок. И ткал.
– Скоти-и-ина! – не одобрила Агелена подобную предприимчивость аббата Камбуэ.
– А в Новой Гвинее и на Фиджи паутиной даже рыбу ловят!
Мы помолчали.
– А зато серебрянка живет только здесь! – заявила Агелена.
– Только в этом пруду?!
– Нет. В наших прудах, ну, в смысле, в средней полосе России.
Мы опять помолчали, понемногу проникаясь чувством патриотической гордости. И я попросила:
– Помоги мне найти корзинку. Я не могу без нее прийти к бабушке.
– Да уж, – согласилась Агелена. – Она все глаза проглядела – где там ее внучка с пирожками и маслом?
– Лучше бы встретила меня на станции! – парировала я, вставая и отряхивая юбку. Мои разбитые колени сразу защипало. Агелена сорвала листья подорожника, облизала их и прилепила по одному на каждую коленку.
– И как мне идти? Отвалятся!
– Не отвалятся. – Она роется в кармане платья и вынимает обрезки капроновых чулок. Продев круговые полоски через ступни, надевает их мне на колени, закрепляя подорожник и затягивая в узелок лишнюю ткань.
– Здорово! – одобрила я. – Сама придумала?
– Нет. Тили мне всегда так делает, когда я расшибаю локти. Хорошо держит, да? Куда идти?
– Сюда… Нет, туда.
– Вообще-то ты выскочила с криком оттуда, – показывает Агелена совсем в другую сторону.
– Значит, туда.
Идти быстро невозможно. Агелена скачет впереди и уже через несколько метров показывает мне огромную жабу. Она без страха берет ее в руку. Жаба тут же пускает сильную струю. Агелена, похоже, ожидала этого, отставляет руку в сторону и чертит струйкой на земле круги. Мы смеемся.
– Зачем ты собирала серебрянок? – спрашиваю я.
– Тили решила переселить их на дальний пруд.
– Эта Тили… Она разводит пауков?
– Разводит? Нет, она им помогает, и пауки ей помогают. У серебрянки, например, очень сильный яд.
– Яд? – ужасаюсь я. – Тили нужен яд пауков?
– Серебрянки ядовиты. Ты что, не знала?
– А зачем этой Тили яд?
– Я не спрашивала, – просто отвечает Агелена. – Может, хочет отравить кого-нибудь.
– А я упала на соток с пауками, и они… они могли меня укусить?!
– Могли, – соглашается Агелена. – Вон там проходит дорога. Куда идти?
Показываю рукой. Мы довольно скоро обнаруживаем корзинку с пирожками и маслом.
– Вот здорово! – обрадовалась Агелена. – Я не думала, что мы ее найдем! А где же страшный убийца с ножом? – Она оглядывается.
– Машина застряла на дороге. Я подглядывала сквозь кусты. – Показываю рукой и едва успеваю схватить ее за платье. – Туда нельзя!
– Почему это?
– Там… Там лежал мертвый человек.
– Ну и что? Пойдем посмотрим, уехали они или нет.
– Ладно, только сначала я посмотрю, а уже потом – ты.
– Почему это?
– Потому что я старше! Мой папа ушел к твоей маме, когда я уже родилась! Значит, я старше!
– Подумаешь, а я выше и сильнее!
– Здесь важна не сила, а ум. То, что в голове. – Я показываю пальцем себе на лоб. – Я на семь месяцев умнее.
На это заявление Агелена не нашла что возразить, и я первая полезла сквозь кусты.
Машины не было. Это я сразу заметила. Еще я заметила, что мужчина (пригласивший меня в замужество), чтобы выбраться из ямы, ломал ветки и бросал их под застрявшее колесо. Только было я набрала воздуха, чтобы вздохнуть с облегчением, как увидела уже знакомый плед под деревом на траве.
– Он бросил труп? – удивилась Агелена, показывая пальцем на плед.
– Этого не может быть. – Меня затрясло.
– Но ты же видишь – покрывало что-то накрывает! Тебе страшно, да? Знаешь что, ты постой, а я пойду посмотрю.
– Не надо!
– Надо! – с нажимом сказала Агелена. – Я должна точно сказать Тили, есть там труп или нет!
– Зачем говорить это Тили?!
– Потому что она больше не позволит, чтобы на ее земле валялись всякие трупы!
Агелена бесстрашно сходила к дереву, приподняла плед и что-то разглядывала минуты две.
– Ну, что там?! – простонала я в нетерпении.
– Большая дырка в животе, – ответила Агелена.
– Тогда это точно тот самый! Уходи, что ты там смотришь?!
– Что значит – тот самый? – Она закрывает тело. – Ты думаешь, тут везде по кустам валяются всякие разные трупы?
– Я не знаю, я только думаю, что тот человек не мог здесь бросить своего друга. Он плакал… и вообще.
– Но бросил же! Где машина?
– Может быть, он поехал за гробом?
От слова «гроб» нам обоим стало страшно, и Агелена очень быстро потащила меня за руку за собой обратно к пруду.
