Проклятый изумруд - Уэстлейк Дональд Эдвин (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
Секретарь, поблёскивая стёклами очков, открыл дверь и доложил:
— Вас спрашивают господа Келп и Дортмундер.
Майор спрятал досье в ящик.
— Пусть войдут.
Келп, входивший в кабинет прыгающей походкой, казалось, ничуть не изменился. Зато Дортмундер выглядел ещё более худым и измождённым.
— Ну вот, я привёл его, — сказал Келп.
— Вижу. — Майор встал. — Весьма рад, господин Дортмундер.
— Хочу надеяться, что вы и дальше будете рады, — ответил Дортмундер, опускаясь в кресло и складывая руки на коленях.
— Келп сказал мне, что у нас есть ещё один шанс.
— И очень реальный. — Келп тоже сел, и майор снова занял своё место за столом. — Честно говоря, я подозревал, что вы взяли изумруд себе.
— Изумруд мне не нужен, — сказал Дортмундер, — однако я охотно выпил бы бурбон.
— Но… Разумеется, — проговорил Дико. — Келп?
— Не могу спокойно смотреть, как человек пьёт один, — сказал Келп. — Бурбон со льдом.
Майор протянул руку, чтобы позвонить секретарю, но секретарь вошёл сам.
— Сэр, к вам некий господин Проскер.
— Спросите у него, что он будет пить, — сказал майор.
— Простите? — изумился секретарь.
— Бурбон для этих господ и скотч с капелькой воды для меня.
— Хорошо, сэр.
— И пригласите сюда господина Проскера.
— Да, сэр.
Секретарь вышел, и майор услышал, как кто-то воскликнул:
«Джек Дэниэлс!». Он уже хотел порыться в досье, но вспомнил, что это сорт американского виски.
Через несколько секунд в комнату размашистыми шагами вошёл Проскер с чёрным «дипломатом» в руке. На его лице сияла улыбка.
— Господа, я спешу, — заявил он. — Надеюсь, мы не будем задерживаться. Полагаю, вы — майор Айко?
Майор встал и пожал руку адвоката. Последовали дальнейшие представления. Проскер вручил визитки Дортмундеру и Келпу.
— На случай, если вам понадобится помощь, хотя, надеюсь, до этого не дойдёт.
Он хихикнул и подмигнул.
Затем все снова сели, но тут вошёл секретарь с напитками на подносе. Наконец, дверь за ним закрылась, и Проскер взял слово.
— Господа, я редко даю своим клиентам советы, которые идут против закона, но ради нашего друга Гринвуда я сделал исключение.
«Алан, — сказал я ему, — свяжи из простыней лестницу и удирай отсюда».
Господа, Алан Гринвуд был пойман с поличным, как говорится.
На нём не нашли изумруда, но это не имеет значения. Он находился на месте преступления в форме сторожа и был опознан полудюжиной охранников как один из людей, застигнутых около изумруда «Балабомо» в момент кражи. Гринвуд находится в их власти. Я ничего не смогу сделать для него и ему об этом сказал. Его единственная надежда — побег.
— А изумруд? — спросил Дортмундер.
Проскер развёл руками.
— По словам моего клиента, получив камень от вашего коллеги Чефуика, он успел спрятать изумруд на себе, прежде чем его схватили, а потом укрыл в надёжном месте, известном ему одному.
— Значит, если мы поможем ему бежать, он отдаст нам изумруд, и мы получим условленную сумму?
— Безусловно. Дортмундер повернулся к Айко.
— И мы вновь начинаем получать зарплату?
Майор неохотно кивнул.
— Операция обходится дороже, чем я предполагал, — произнёс он.
— Но, очевидно, выхода нет.
— Только не надо идти на жертвы, майор.
— Возможно, вы не понимаете, Дортмундер, — повысил голос Айко. — Талабво не относится к числу богатых стран. Наш валовой национальный продукт едва перевалил за двенадцать миллионов долларов. Мы не можем, как другие государства, содержать иностранных преступников. Дортмундер ощетинился.
— Это какие же государства вы имеете в виду?
— Я не буду их называть.
— На что вы намекаете, майор?
— Ну, ну, — с напускным благодушием вмешался Проскер.
— Не будем разжигать национальную рознь. Я уверен, что каждый по свояку патриот, но главное сейчас — Алан Гринвуд и изумруд «Балабомо». У меня здесь… — он взял «дипломат», положил его на колени, открыл замки и вынул бумаги. — Вам, Дортмундер.
— Что это?
— Планы тюрьмы, составленные Гринвудом. Фотографии, которые я сделал сам. Указания Гринвуда в отношении прихода и ухода сторожей и прочее.
Проскер достал из «дипломата» три больших конверта и отдал их Дортмундеру.
После этого говорить было не о чём, и они ещё некоторое время пили молча, потом все встали и, обменявшись рукопожатиями, разошлись.
Майор подошёл к окну, выходящему на Пятую авеню, но даже это зрелище отчаянной дороговизны и престижа, обычно приводящее его в отличное настроение, сейчас не успокаивало. Майор злился на себя. Это было ошибкой: пожаловаться на бедность Талабво. В шовинистическом угаре Дортмундер ничего не заметил, но не задумается ли он позже? Не начнёт ли складывать два и два?
— А здесь симпатично, — сказал Келп.
— Недурно, — признал Дортмундер. Он закрыл дверь и спрятал ключ в карман.
Действительно, недурно. Гораздо лучше того места, в котором он жил в Трентоне.
Начать хотя бы с того, что здесь не было кровати, а стоял исполненный достоинства диван, на ночь раскладывающийся в двуспальную постель. Комната в Трентоне была вдвое меньше, и практически всё место занимала там тяжёлая старая кровать, застеленная выцветшим покрывалом.
Но преимущества на этом не кончались. Вместо трентоновской электроплитки — настоящая кухня: с плитой, холодильником, ящиками, полками, утварью и раковиной. Более того, единственное узкое окошко в Трентоне упиралось прямо в глухую стену соседнего здания, а тут о(м окна выходили на' задний двор, так что при желании можно было высунуться и увидеть внизу справа несколько деревьев и травку. И лавочки, где порой собирался посудачить народ. И пожарную лестницу, на случай, если по какой-то причине не захочется пользоваться дверью.
Но главное, в комнате был кондиционер, встроенный под левое окно; Дортмундер держал его включённым день и ночь.
Снаружи Нью-Йорк мучался от июля, а здесь стоял вечный май. Причём, очень приятный май.
Келп немедленно заметил это.
— Симпатично и свежо, — повторил он, вытирая пот со лба.
— Именно это мне и нравится, — подтвердил Дортмундер.
