Можно любить и лысых - Дар Фредерик (электронные книги без регистрации TXT) 📗
— А что, какой-нибудь несчастный случай? — допытывается Берю.
— Да, что-то вроде того.
Мой товарищ качает головой и, подумав, еще спрашивает:
— А в чем это заключается?
— Никто не знает. Сам он говорит о физической травме, но какой, не уточняет.
Александр Бенуа обращается ко мне.
— Ему нужна моя Берта. Она заставит любого… Это у нее — талант.
Он начинает расхваливать свою куколку. Рассказывает обо всех эротических и технических возможностях своей возлюбленной: о руках, царственных и нежных, умеющих работать не хуже специалиста по иглотерапии; о тубах, толстых и сильных, которыми она сосет наиболее нежные органы. И еще, и еще, и еще. Все слушают, развесив уши, а он с особым смаком описывает некоторые особенности тела Берты, которые делают ее привлекательнее самой Венеры.
И вдруг у меня появляется ощущение немедленной опасности. Пока мой товарищ заливается соловьем, шестое чувство предупреждает меня о чем-то крайне важном, о том, что медлить нельзя. Трудно сказать, почему возникает такая уверенность, но я вскакиваю, обезумев от страха. Я ожидаю любой чертовщины.
Хочется понять, что со мной, почему такая паника? Может быть, шум? Шорох? Нет, наоборот — прекращение какого-то звука. Пока мы — в комнате раненого, я слышу (не обращая на это внимания) какое-то тиканье, похожее на звук будильника.
И вот, это тиканье теперь ПРЕКРАТИЛОСЬ. Я бросаюсь к кровати Бордо. У его изголовья, на ночном столике стоят прелестные часики с маленькими качелями и фигуркой на них. Однако, часы продолжают идти, а фигурка — качается. Значит, тиканье исходило не отсюда.
Не раздумывая ни минуты, я бросаюсь к спящему актеру, хватаю его и стаскиваю с кровати, при этом мы стукаемся головами. Это похоже на цирковой трюк с куклой-медведем. Я кладу Бордо на ковер.
Присутствующие ничего не понимают и уже собираются накинуться на меня с расспросами, как в этот момент.
Раздается оглушительный взрыв, из-под подушки взметается язык пламени. Роскошная кровать и стена за ней разлетаются на куски. Матрац и подушка пылают. Воняет, как в овчарне — в подушке затлели шерсть и пух. Факелом горит и погибает бесценное распятие VI века до н. э.
Дамы воют от ужаса и выскакивают в коридор. Бордо не теряет присутствия духа, поскольку еще не проснулся. Берю бросается в ванную и тащит ведро воды, которым быстро завершает пожар. Густой дым наполняет комнату. Мне приходится вытаскивать Бордо в коридор и класть в кресло, которое приготовил для себя.
— Никто не пострадал? — спрашиваю я у компании.
В это время просыпается Кристиан. Он хочет знать, в чем дело, где он, но нам пока не до него.
Когда мы немного приходим в себя, я спрашиваю его, не повредился ли он и не болит ли у него что-либо. Он томно отвечает, что нет.
Тогда я объясняю ему, что кто-то пытался его сон превратить в реальность.
Двадцать минут пятого
— Мне страшно!
Он и вправду позеленел, наш Кристиан Бордо. Как яблоко или как шпинат — что вам больше нравится.
Он дрожит всем телом, словно буря пронеслась над этим беспомощным существом и склонила его до земли, как плакучую иву.
Кроме того, он начинает громко всхлипывать, из его глаз текут слезы: кап, кап, кал-Бедный “малыш”! Второе июня началось для него невесело!
Наконец, он заявляет:
— Вы спасли мне жизнь! — обнимает меня за шею и по-братски целует. Я никогда не забуду этого. Видите, сон оказался в руку.
— Может быть, вы слишком много говорили о нем и этим дали карты в руки своим врагам. Не так-то много смекалки у убийц, и они могли воспользоваться тем, что вы им подсказали.
— Может быть. Но у меня нет врагов, — бормочет он так нерешительно и робко, как не должен никогда говорить знаменитый актер.
— Факты говорят другое.
Он опускает голову.
— Значит, даже в своем доме я — не в безопасности?
— Да.
— Что же делать? Переехать в гостиницу? Может, весь дом полон ловушек!
— Не думаю. Расчет строился на этот взрыв.
— Но кто подложил сюда бомбу?
— Тот, кто знал, что вы будете спать дома, наглотавшись снотворного.
— Кто-то из моего окружения?
— Кто знает, черт возьми. За исключением, конечно, Элеоноры, раз она должна была спать рядом с вами. Ну и Людо, раз его комната рядом с вашей.
Я советую Кри-Кри перейти в комнату жены и доспать там. Мы продолжаем толкаться в коридоре.
— А вы что будете делать? — из-за двери спрашивает Кристиан.
— О, дел у меня хватит.
— Но вы не оставите меня?
— Нет, успокойтесь! Я не выйду из дома.
Поташ вернулся с медикаментами. От него дохнуло свежестью ночного воздуха.
— Вот! — восклицает он, потрясая бумажным пакетом с зеленым крестом.
— Скажи-ка, Бебер, тебе не будет неприятно, если ты переспишь с Кри-Кри? — спрашиваю я его внезапно. От изумления он открывает рот.
— Я?
— Да. Как успокаивающее средство. Он очень взволнован, и я боюсь, что Элеонора его не успокоит, а наоборот.
— Как желаете.
Я смеюсь.
— Нет, я пошутил. Меня интересовала твоя реакция:
— Тут кое-что произошло.
— Что? — недоумевает он.
— Это тебе объяснят твои друзья.
Я оставляю его и направляюсь на второй этаж, в комнату белокурой субретки.
Мое появление ее не шокирует. Я сказал бы даже, наоборот, — успокаивает.
В коротенькой ночной рубашке и без грима, она очень мила.
— Я могу поболтать с тобой, Луизетта? — спрашиваю я.
Она кивает головой.
Я ищу стул, но на нем — единственном в этой комнате — сложены предметы женского туалета: платье, бюстгальтер, трусики, комбинация. Не смея до них дотрагиваться, присаживаюсь на кровать, и мои глаза оказываются на уровне приподнятых оголенных колен блондиночки.
— Вы давно работаете у Бордо?
— Четыре года.
— Значит, вы хорошо его знаете?
— Мне думается, да.
Унес милый взгляд — озорной, веселый, умненький…
— Ну и, каков же он человек? Она колеблется, состроив легкую гримаску, и, наконец, отвечает:
— Он — несчастный человек.
— В чем же его несчастье?
— Он тоскует… никого не любит… и, потом, я слышала, что у него неприятность… он физически неполноценен.
— Трое прихлебателей живут здесь для его развлечений?
— Они заменяют ему семью.
— Но ведь… — Она смеется.
— Откровенно говоря, у него нет семьи.
— В доме бывают пьянки и оргии?
— Почти ежедневно.
— Кто с кем?
— Ну… Поташ — вообще на все руки мастер.
— Каким образом?
— Он неутомим, делает все, о чем его просят, и с любовью.
— А вы участвуете в этом?
— Иногда меня приглашают посмотреть.
— И это все?
— Да.
Я не настаиваю. К чему без нужды унижать людей?
Неважно — бывает ли она активной участницей всего этого или нет. Обстановка, в которую попала молодая девушка, не могла не повлиять на ее мораль.
— Ходят слухи, что у Кристиана Бордо много врагов. Они изводят его даже телефонными звонками.
— Это точно!
— Почему вы так решили?
— Он весь какой-то чокнутый, пуганый… Всего смертельно боится.
— А вы верите в эту историю со сном?
— Да, это в его характере. Он страшно суеверен. Верит во всякие знамения и приметы, все время говорит только о них.
— А бомба? Кто из этих трех мог ее подсунуть?
— Какой вздор! Смерть Кри-Кри была бы концом их блаженного и безбедного существования, потому что мадам не может терпеть их.
— Вот мне бы и хотелось, чтобы вы немного рассказали о “мадам”.
— О, она!
— Что — она?
— Особенная. Живет отдельно. Вообще непонятно, зачем люди живут вместе, если у них нет детей, и они — совершенно чужие люди. Они даже не разговаривают, только на приемах при гостях. Три года назад они развелись, а в прошлом году поженились снова. Разве не дико? Они не стали ближе друг к другу. Уверяю вас — это феномены!
— У нее есть любовники?
— Думаю, что да.
— Но вы не уверены?
