Вид транспорта — мужчина - Милевская Людмила Ивановна (читать книги онлайн полностью .txt) 📗

— Вам кого?

— Хозяйку номера, — наслаждаясь своей властью, высокомерно изрек Матвей.

Она вспыхнула:

— Так вы Аронов?

— А разве не сильно заметно?

Тут уж она смешалась совсем. Бросилась извиняться (и за себя, и за примадонну), пересыпая слова вины возгласами восхищения.,.

— Ах, это вы! Простите, я здесь прибиралась… Ну надо же, это вы! Сеньору вызвали, срочно… Сказать, не поверят, сам Аронов! Ой, мамочки! Сеньора мне приказала вещи сложить… Неужели вы и вправду Аронов?!

Ничего не понял Матвей, лжет она или действительно лишь сейчас узнала, кто он на самом деле.

И то благодаря оперной диве. Ничего не понял Матвей. Ясно было одно: его перезрелая примадонна отсутствует и явится не скоро, а тут юная горничная демонстрирует стройные ножки — зачем же зря время терять? Решение пришло мгновенно.

— Может, займемся экстремальным сексом? — спринтерски сбрасывая с себя пальто, деловито осведомился Аронов.

— Это как? — растерянно пятясь, спросила она.

— Это со мной, — ухмыляясь, ответил он и тут же, ни секунды не медля, с наглой небрежностью завалил ее на сексодром оперной дивы.

Все состоялось классически: его Дура сначала сопротивлялась, вопила, что они не знакомы, жениха поминала, девичью честь, но ему было очевидно: больше всего она боится утратить место в отеле.

— Успокойся, — шепнул Матвей, — на кой тебе эта гостиница? Ты рождена для подмостков. Звездой быть хочешь?

— Хочу.

— Сделаю тебя звездой, но небескорыстно. Истину знаешь?

— Какую?

— Если хочешь быть звездой, поработай-ка кой-чем…

Он думал, она обидится, но как бы не так. Пошла работать — сразу видно, трудолюбивая… Да и он не ленивый.

Черт возьми, что творили они — бедный сексодром! Да что сексодром — все вдребезги!

«Видела бы примадонна», — в страстном пылу сражения тел вдруг подумал Матвей, но лучше бы он так не думал.

Накликал. Явилась. Спрашивается, с чего? Обещала же задержаться…

Не задержалась. Фурией ворвалась, нарушая магию совокупления. Впервые сумел оценить Матвей силу ее уникального голоса! Наконец-то понял Матвей, чем восхищается заграница: как кричала она, его примадонна! Как кричала! Даже пощечины жгли не так, как пронзительное сопрано, пронимающее до глубины души, прошибающее сквозь мясо до самых костей — ультразвук отдыхает.

А сколько страстного драматизма: было все — от тривиального заламывания рук до радикальных попыток покинуть через окно оскверненный похотью номер. Ох и давала она им жару! И не кое-как, не спустя рукава, а с полной отдачей, с пафосом, экстатично, воплощая в реальность большое искусство…

Что там говорить, примадонна есть примадонна.

Матвей обалдел и утратил над примадонной контроль, чего с ним раньше не случалось. Бурная жизнь плейбоя многому научила: и не в таких переделках бывал, не из таких аварий выруливал, а тут сплоховал. Но зато добился, чего хотел: секс действительно удался экстремальный. За пределы номера вылетели оба: он — без брюк, она…

Совсем голая.

Правда, чуть позже примадонна остыла и выбросила ее униформу, но с мстительной угрозой сообщить о художествах горничной самому президенту.

Возникал вопрос: президенту чего? Страны или отеля? И то и другое казалось скверным. Матвей расстроился, бедняжка хуже — сразу в слезы. Жалкая, ползает по ковру, вещи свои собирает и вое-ет.

Не выдержало сердце Матвея. Прижал он ее к себе, шепнул: «А ну-ка, по-быстрому скройся», — и пошел улещать примадонну.

Всю ночь улещал.

Работал как проклятый. Трудился, не покладая…

Думал уже, не простит. Лишь под утро старушка смирилась. Отпустила его, томно вымолвив:

— Сегодня уезжаю, дружок. Удивил. В книге отзывов напишу благодарность той горничной. Как имя ее?

Матвей растерялся:

— Не знаю.

Примадонна смеялась до слез:

— Ах, нахал! Настоящий мужчина!

Прощались уже друзьями навеки. Матвей даже в верности клясться затеялся, но примадонна остановила его и, пряча влюбленность в мудрых глазах, кокетливо распорядилась:

— Ну, иди, иди уж, утомил, через месяц приеду.

Изволь не опаздывать.

Удаляясь, Матвей с наслаждением закурил и подивился: «Гениальная баба! И что старушка во мне нашла? Видимо, прав мой предок: я просто счастливчик».

И тут его осенило: «А что эта чебуречница в дорогом отеле делала? Элитное место, она же еще вчера торговала на вынос. Видать, мастерица на все руки от нужды, а не от скуки. Ну, да бог с ней, какое мне дело? Теперь про нее можно смело забыть».

В душе действительно наступила привычная и такая сладкая свобода — на лимитчицу было плевать.

Свобода, свобода, свобода…

Глава 7

Но свобода длилась недолго. На следующий день Матвей отправился по делам и наткнулся на чебуречницу — просто напасть. Она с воплями: "Беляши!

Пирожки!" — как ни в чем не бывало величаво катила свою тележку, на него не взглянув.

Как можно его не заметить?

Матвей сначала остолбенел, а потом догнал ее и, скрывая досаду, приветливо крикнул:

— Здравствуй, красавица!

Она, снова не взглянув на него, безразлично бросила: «Хелло», — и горласто продолжила: "Беляши!

Пирожки! Налетай! Подходи!"

— Да вот же я! — возмутился Матвей. — Уже! Налетел-подошел! Что ж не кормишь?

Она вынуждена была обратить на него внимание: в лице мелькнула растерянность. Мгновение — и, всплеснув руками, чебуречница восхитилась:

— Аронов! Сам Аронов! Полный отпад!

— Да, это я, — подтвердил он и сгреб девицу в охапку, утаскивая ее в авто.

Там все и состоялось. Она кричала: "Тележка!

Моя тележка!" — но не слишком сопротивлялась.

А когда Матвей успокоил ее: «Все потери тебе возмещу», — и вовсе стихла. Но отдалась как-то вяло, без огонька.

— Ну и где же твое вдохновение? — недовольно спросил он, поспешно приводя в порядок костюм.

Она, натягивая потрепанные джинсы, кивнула на лобовое стекло:

— Так люди же ходят, центр Москвы.

Матвей усмехнулся:

— Эка невидаль, люди ходят. Они ходят везде, а я летать тебя приглашаю, возноситься, парить… Нет, вижу, не хочешь ты стать звездой.

Она разволновалась:

— Страшно хочу! Приходи завтра, сам увидишь.

Я и завтра здесь буду…

— Завтра я занят, прощай. — Он многозначительно открыл перед ней дверцу.

Сникнув, она вылезла из машины и уныло покатила свою затрапезную тележку по улице. Покатила уже без прежнего задора. «Беляши, пирожки», — бубнила она вялым голосом.

«Совсем охренел, трахаю кого попало», — подумал Матвей, равнодушно глядя ей вслед и рассеянно поворачивая ключ в замке зажигания.

Благодаря своему кретинизму на деловое свидание он опоздал, о чем, впрочем, не жалел нисколько: истина дороже. Теперь нет сомнений, он по-прежнему секс-символ, доказательством "чего послужила эта убогая шлюшка.

И довольный, Аронов, газанув, помчался по улицам города. В наивной радости своей он не замечал логического прокола: если девица шлюшка, то совокупление с ней вовсе не доказывает, что он секс-символ. Зачастую даже напротив. Аронов же ликовал.

И опять недолго. Через несколько дней, утром, выходя из Большого (был там по делам), он столкнулся с ней лицом к лицу. Как обычно в таких случаях, слегка напрягся — сейчас начнет приставать, навязываться, лезть с укорами…

Но как бы не так: девица ему равнодушно кивнула и мимо прошла. Он и рта раскрыть не успел.

Мгновенно в голове Матвея появились две мысли на одну и ту же тему, можно даже сказать, одинаковые:

«Недурная у нее фигура» и «Неплохо сложена».

Вот как сильно он растерялся. Не ожидал. Изумленно остолбенев, долго смотрел ей вслед: столько, сколько позволяли прохожие. Лишь когда девица скрылась из виду, побрел к своему автомобилю, гадая, в чем секрет ее равнодушия. Тут он вспомнил, как небрежно в последний раз с ней поступил, как едва ли не пинками из машины выгнал…