Позвони мне вчера (СИ) - Самарская Зоя (книга регистрации .txt) 📗
— Бросай свое скучное занятие, — предложила Светка, — нас Вадик пригласил в бар, знаешь, на Лермонтова, «Рио»?
— Я не могу в «Рио».
— Почему?
— Постирала белые штаны.
— Не поняла! Тебе что, надеть нечего? Собирайся и приезжай! Вадик друга пригласил, познакомишься!
— Свет, я занимаюсь серьезным делом. Если не закончу, то сегодня мне негде будет спать.
— Опять диван развалился?
— Диван в порядке, — засмеялась Виктория.
— Тогда что за проблемы?
— Проблем нет. Просто у меня вся комната завалена всякими квитанциями и разными бумажками.
— Вик, я же для тебя стараюсь, приходи!
— Пока, радость моя, экономь центы. — Виктория отключила мобильник и вернулась к своему занятию.
Перебрав бумаги, взяла в руки старый семейный альбом, смахнула с обложки пыль и открыла на заложенной странице. С черно-белых, местами пожелтевших снимков смотрели улыбающиеся лица девчонок и ребят. Виктория вздохнула, вспомнив, как последний раз забрала альбом из слабеющих рук матери. Ее взгляд упал на служивший закладкой заклеенный почтовый конверт. Шариковой ручкой знакомым почерком были заполнены строки «куда» и «кому». Письмо предназначалось Даневич У. Л. Обратный адрес был их старым адресом.
«Елки зеленые! Письмо, которое мама просила отослать! Она же просила марку приклеить, а я все время забывала на почту зайти. Ульяна Львовна до сих пор не знает, что мамы уже нет в живых. — Виктория поднялась с ковра, разминая затекшие ноги, прошлась по комнате. — Нужно будет сообщить».
Ульяну Львовну Даневич, подругу матери, она знала с детства. Мать часто рассказывала о студенческих годах, и по ее рассказам Виктория знала, что Ульяна Львовна учились вместе с матерью и отцом в институте. После окончания все трое, как молодые специалисты, получили направление на работу в один город. Через три года Люба и Толик — будущие родители Виктории — поженились. Потом, как полагается, родилась она, Виктория. Ульяна Львовна уехала в свой родной городок, где у нее жили старенькие бабушка и дедушка. Там вышла замуж, и через некоторое время, после смерти стариков, переехала в другое место. Иногда от нее приходили письма. Была даже фотография — Ульяна Львовна с мужем и сыном Костей. Один раз, когда Костя был еще маленьким, они приезжали в гости.
«Что же мне с письмом делать? Смотря, конечно, что там написано. Если ничего важного, то можно забыть о нем вообще».
Виктория нашла ножницы, аккуратно отрезала край конверта и достала сложенный вдвое лист бумаги. Немного помедлив, развернула и прочла письмо, которое оказалось весьма коротким. В правом верхнем углу стояла дата: тринадцатое февраля. Ниже шел следующий текст:
«Уля, дорогая, прости, что заставила тебя дать эту клятву. Прости, что обидела тебя. Ты была права, когда настаивала, что Виктория должна знать. Конечно, все изменилось. Толика уже нет, а скоро и меня не будет. Позвони мне, как только получишь письмо. Помни, я на тебя не в обиде. Бог нам судья, прощай».
«Этого мне только не хватало! О какой клятве идет речь? О чем я должна знать? Надо срочно вызывать группу поддержки!»
Виктория тут же набрала Светкин номер.
— Ты до сих пор в «Рио»?
— А у тебя что, штаны высохли?
— Слушай, мне не до шуток. Вы можете сейчас приехать ко мне?
— Что ты кричишь? Я прекрасно тебя слышу. Что у тебя случилось? Действительно что-то серьезное?
— Понимаешь, я тут старое письмо нашла…
— Короче, — перебила ее Светка, — твоей жизни что-то угрожает?
— Вообще-то нет!
— Вообще-то — кто из нас трезвый, я или ты? Если ты — посмотри на часы!
— Ого! Уже двенадцатый час. Ну извини, Свет, подожду до завтра. Надеюсь, не умру от любопытства.
— «Завтра будет лучше, чем вчера», — пропела Светка, — пока!
— Пока…
«Конечно, завтра будет лучше. Завтра будет воскресенье, а вчера была пятница. А может, все-таки пятница лучше? Ждешь чего-то приятного от выходных, — раздумывала Виктория, перебирая оставшиеся бумаги, — а вдруг и случится что-нибудь приятное? Или что-нибудь необычное? Нашла же я сегодня это странное письмо!». Она быстро собрала в коробку оставшиеся документы, полистала старую записную книжку матери и обрадовалась, увидев номер телефона Ульяны Львовны. Можно будет позвонить и узнать, о чем идет речь в письме.
Расстилая постель, вспомнила Светкин вопрос насчет дивана и засмеялась.
«И чего Светка прикалывается? Подумаешь, развалился однажды под ней, так сама виновата!»
Это было в день ее развода с Федякиным. Виктория вышла, сжимая в руке свидетельство о расторжении брака, довольная, что процедура развода наконец-то закончилась. Ей все время казалось, что работники загса помнят, как она в белом платье под свадебный марш Мендельсона шла по этому коридору. Помнят и в душе осуждают и ее, и всех остальных разведенных.
Светка с Вадиком, как могли, старались развеселить Викторию. Предложили поехать к ней и отметить это событие. Вадик произнес длинный тост, который закончил словами: «Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло…». Потом он опять сказал тост и ввернул в конце: «Баба с возу — коню легче».
— На что ты все время намекаешь? — Светка грозно приподнялась и замахнулась на мужа салфеткой. Потом со словами «я валяюсь!» шлепнулась на место. Старенький диван, как по волшебству, раздвинулся посередине. Светка оказалась сидящей между двумя половинками. Вадик вместо того, чтобы помочь ей, бросился за фотоаппаратом. За что потом и получил. А Виктория попросила Светку не произносить больше это заклинание ни у нее, ни у себя дома…
Проснувшись поутру, Виктория прислушалась: барабанит дождь по карнизу или нет? Судя по тишине, дождь прекратился.
«Вставать не хочется — это факт. Но придется, потому что хочется кофе, хочется что-нибудь поесть и хочется покурить. Да и время уже не раннее. Нужно что-то решать с этим письмом».
Набросила свою любимую рубашку, служившую ей халатом, и направилась на кухню. Протиснувшись между холодильником и столом, поставила турку с водой на газовую плиту, и таким же образом протиснулась обратно в прихожую. Такой обратный маневр был совершен для того, чтобы открыть дверцу холодильника. Потому как открыть ее, находясь на кухне, было невозможно. Открыла, заглянула внутрь и не сильно удивилась, когда ничего существенного, например котлеты, там не оказалось. Зато на тарелочке лежали целых два пирожных.
«Кофе, пирожные! Что может быть вкуснее? Эх, совсем забыла, что молотый вчера закончился. Закончился так закончился. Не сильно-то и хотелось», — подумала она и достала банку с растворимым.
Чашка горячего кофе с двумя пирожными заглушила чувство голода.
«Вот и славно, — теперь можно и подумать, что делать дальше, — она закурила сигарету. — Нужно позвонить Ульяне Львовне и выяснить, о чем идет речь. Это самый простой способ открыть ларчик».
Виктория докурила, открыла форточку и поежилась от сквозняка. «Что за лето в этом году? Ни позагорать, ни искупаться. Уже за середину августа перевалило, а солнечных дней и не было».
Решив, что сигаретный дым уже выветрился, закрыла форточку и вернулась к дивану, собираясь еще поваляться в постели. Укрылась одеялом с головой, совсем как в детстве, когда мама будила ее по утрам, а так хотелось поспать еще хоть минуточку. Но сейчас сон не шел. Хотелось быстрее узнать, о какой клятве идет речь в найденном письме.
«Придется ехать к Светику — не с мобильника же звонить. А Светик так рано не встает. Хотя, пока я соберусь, пока доеду, уже часов двенадцать и будет».
Только Виктория определилась с программой минимум, как подруга позвонила сама.
— Тебе, что, не спится? — изобразила Виктория недовольный голос.
— Ничего себе! Взбудоражила нас ночью, я уже и такси вызвала, да Вадик меня не пустил!
— Представляю, сколько ты выпила! Ну ладно, не обижайся, Светик, тут такое дело… короче, я сейчас собираюсь и еду к вам, хорошо?
