Джаханнам, или До встречи в Аду - Латынина Юлия Леонидовна (электронная книга TXT) 📗
Травкин и Яковенко лежали в снегу, в метре друг от друга, и внимательно смотрели то на сверкающий наст за стеной, то на трехэтажное здание заводоуправления.
Здание было немаленьким. Архитектурный план, спешно добытый в БТИ, исчислял его длину в сотню метров и ширину – в двадцать восемь. Внутри – три лестницы, одна центральная и две по бокам, и все лестницы шли на третий этаж насквозь, не кончаясь неожиданными тупиками и закоулками. Боковые лестницы имели ширину пролетов в метр двадцать, центральная лестница имела аж три метра, и если верить плану, боковую стенку из дрянной панели можно было запросто проломить БТРом.
Преимущества на этом кончались.
Оцепление, по приказу Халида, было отодвинуто на триста метров от заводоуправления, и скрытно выдвинуться к объекту со стороны площади не представлялось возможным. Цифра «300» наводила на самые печальные размышления. Взрыватели НУРСов 9М22М «Град-Т» взводились на расстоянии сто пятьдесят метров, и, как было уже ясно, в линию оцепления из-за бетонного забора целились не меньше полудюжины этих благородных инструментов экспорта революции.
Если бы террористы захотели, они бы могли оставить от оцепления, с танками и без, ровно то, что 135-я дивизия оставила от острова Даманский в пятистах километрах отсюда: то есть тщательно вспаханную землю, удобренную солдатскими пуговицами да костьми. Это уже не говоря о том, что подобное оружие, вкупе со «Шмелями», могло разнести любую заводскую установку, уничтожив вместе с ней и отряд, вздумавший выдвинуться к объекту с тыла под прикрытием промышленных сооружений.
Высадка с вертолетов на плоскую крышу здания была малореальной: наблюдатели предполагали наличие у террористов ПЗРК.
На заводе была недавно смонтирована неплохая система безопасности. Вдоль бетонного забора на расстоянии в сто—сто пятьдесят метров друг от друга были расставлены телекамеры с датчиками движения. Телекамеры были закреплены на пятиметровых столбах, и после того, как террористы зашли на завод, они употребили эти столбы немного неожиданным образом.
Рабочие-монтажники под руководством автоматчиков развесили на осветительных мачтах заранее припасенные лозунги. На зеленых полотнищах черным было выведено любезное: «Добро пожаловать в Ад!». Еще одно такое же приглашение, на радость CNN, висело в окнах заводоуправления. Майор Яковенко не в первый раз видел эту надпись. Редкий грозненский забор не был украшен ей в девяносто пятом году.
Видеокамеры были смонтированы не только по периметру, но и на основных установках. Работы вело хабаровское ООО «Вартан», и руководителей этого «Вартана» ФСБ вот-вот обещало из Хабаровска привезти. И хотя видеокамеры не спасут ни от штурма, ни от скрытого проникновения на завод, – ясно было, что они очень и очень его затрудняют. Особенно если пообещать расстреливать по пятьдесят заложников за каждое нарушение периметра.
В этих условиях единственным способом скрытого выдвижения к объекту было проникновение через кабельные каналы, – удобные тоннели полутораметровой высоты, по стенам которых на полках крепились силовые кабели, снабжающие установки энергией. Каналы шли ко всем установкам; смотровые колодцы, через которые можно было проникнуть наружу, располагались через каждые 150–200 метров.
Даже если показавшие себя неплохими тактиками террористы заминировали канал, проходивший непосредственно под заводоуправлением, – они не могли поставить под контроль десятки смотровых колодцев на всей территории завода.
Послышался рев мотора. На сопочку, разбрасывая снег, взлетел мощный «Хаммер». Из него выпрыгнул Терентьев в сопровождении двух офицеров-новичков. Терентьев был одет в камуфляж, на плечах красовались две упитанные звездочки.
– Эй, – заорал Терентьев, – эй, Саша, подойди-ка сюда.
Солнечный блик на вершине установки сместился и дрогнул: наблюдатель перевел бинокль на генерала.
– Эй!
Терентьев потерял терпение и сам шагнул в снег, тут же осев по пояс. Яковенко и Травкин, понимая, что дальше лежать бесполезно, поднялись и побрели к джипу.
Яковенко и Терентьев терпеть не могли друг друга: формальным поводом тому послужила история, случившаяся через три дня после назначения Терентьева начальником управления «С».
Получив пост, генерал-лейтенант тут же полетел в Грозный. Он летел в полной уверенности, что республика находится под контролем федеральных сил: он сам об этом слышал каждый день по телевизору.
К этому времени русские солдаты, находившиеся в Грозном, могли перемещаться по городу не иначе, чем вооруженными группами минимум из пяти человек. Любой одинокий русский, остановленный кадыровским патрулем, равно как и любой одинокий чеченец, остановленный патрулем российским, не имел шанса выжить.
Самым главным правилом было – ни во что не вмешиваться и ни при каких обстоятельствах не останавливать мчащиеся навстречу автомобили, полные вооруженных людей с надписями «кадыровский спецназ» на спине. Во-первых, это может быть не кадыровский спецназ – и тогда начнется стрельба. Во-вторых, если это кадыровский спецназ, стрельба начнется все равно.
Генерал Терентьев этих правил не знал, и когда охрана по его приказу остановила набитый людьми «гелендеваген», началась стрельба. Охраны у Терентьева было до черта: обстрелявшие их чеченцы укрылись на территории полуразрушенной фабрики, по рации запросили подкрепление, а фабрику блокировали. Через пять минут на место событий подъехала группа Яковенко.
– Давай ты прочесывай цех с тыла, а я с фасада, – скомандовал Терентьев.
– Нельзя, – ответил офицер, – здание триста метров, автомат бьет дальше, мы друг друга перестреляем.
Терентьев озадачился, но тут же решил проблему:
– Тогда давай я с фасада, а ты с торца.
– Тогда между нами будет вообще двести метров, – ответил Яковенко. – Я людей губить не буду. Я тут третий день, а у нас уже есть «двухсотый».
– Подумаешь, – ответил Терентьев, – я тут второй час, а у меня уже два «двухсотых».
– И что ты хвастаешься?
Генерал Терентьев пробыл в Грозном ровно три часа, потеряв убитыми двоих офицеров элитного подразделения и ранеными – троих. Официальная версия происшедшего гласила, что боевики Абу аль-Валида устроили засаду с целью уничтожения восходящего светила спецподразделений; в результате боестолкновения их план был сорван. Терентьев получил орден, Яковенко – выговор.
К тому времени, когда Травкин и Яковенко встали из укрытия, генерал уже успел осмотреть завод в бинокль.
– Ну, какие планы? Как ситуацию будем исправлять?
Генерал обращался к командиру «Дельфинов». Судя по его тону, он лично считал полковника Травкина повинным в случившемся безобразии. Яковенко он вообще не замечал.
– Вы поосторожней, товарищ генерал, – заботливо сказал Травкин, – вон – снайпер. Они же, знаете, всегда по звездочкам стреляют. У кого звездочки больше – в того и стреляют.
– Где?
Яковенко молча указал на стеклянный блик, блеснувший сверху ректификационной колонны.
Генерал отшатнулся к «Хаммеру».
– Почему? Почему не сняли? – закричал Терентьев.
– Как? – уточнил Травкин.
– Шквальным огнем! – вскричал генерал.
– Нефтеперерабатывающую установку? – холодно проговорил Травкин.
Командующий сводным антитеррористическим отрядом понял, что спорол чепуху, и смерил Травкина уничтожающим взглядом.
– Умный больно, – процедил генерал сквозь зубы.
И в эту самую минуту Яковенко резко вдохнул сквозь зубы и схватил полковника за рукав:
– Смотри!
Далеко внизу, на территории завода, по белой запорошенной дороге к периметру бежали две пестрые фигурки.
– Заложники, – сказал Яковенко.
В сухом предзимнем воздухе щелкнул выстрел, снег пополам с галькой взметнулся у ног бегущих, пронзительный женский крик прорезал окрестности, и в ту же секунду обе фигурки нырнули под трубопровод.
– Заложницы, – поправился Травкин.
Одна из девушек высунулась из-под окутанных серебряной фольгой труб. На верхушке ректификационной колонны снова мелькнул зайчик, глухо щелкнуло, и перед девушкой взметнулся фонтанчик снега. Яковенко понял тактику снайпера – он загнал девчонок под трубопровод, шедший вдоль дороги, убивать их не стал – но и вылезти не давал.
