Ночной дозор - Маклин Алистер (книга бесплатный формат .txt) 📗
— Все в порядке, сэр. Честно. В последнее время я немного устал и все.
— Ладно, ты знаешь, если что, моя дверь всегда для тебя открыта.
— Спасибо, сэр.
Филпотт проводил Витлока глазами и закрыл за ним дверь. О своих опасениях за внутреннее состояние Витлока он забыл сразу же, как только вернулся к операции в Ливии под кодовым названием «Рэд».
Стенхолм подошел к окну и сквозь жалюзи посмотрел на улицу. Очередь, которая собралась у музея, все росла, хвост ее уже скрылся из виду, повернув на Пятую авеню. Еще несколько сот человек ждали за музеем — в Центральном парке. Он уже дважды спускался вниз, принося публике извинения за задержку. Первый раз он сослался на то, что эксперт-искусствовед устанавливает подлинность картины, что при данных обстоятельствах было плохой шуткой. Второй раз он обвинил журналистов: представители некоторых каналов телевидения попросили больше времени для своих репортажей. Это было полчаса назад, и его пугала мысль, что придется выходить к публике в третий раз. Где же люди, которые, как ему сообщили, будут вести следствие? Кто они? Если бы начальство и знало, кто они, ему бы и об этом не сказали. Все выглядело крайне таинственно.
Открылась дверь, и вошел мертвенно-бледный Ван Дехн, только что он двадцать минут говорил по телефону с Рейксмюсеум.
Арман отодвинул в сторону остывший кофе, положил локти на стол и подпер подбородок сжатыми кулаками.
— Ну?
— Что «ну»? — переспросил Ван Дехн, падая в ближайшее кресло.
— Что сказал музей по поводу твоей некомпетентности?
— Не твое собачье дело! — резко ответил Ван Дехн и посмотрел на Стенхолма. — Я уже достаточно натерпелся от этого типа. Уберите его.
В дверь постучали. Стенхолм, радуясь возможности прервать неприятный разговор, поспешил к двери.
— Доктор Стенхолм?
— Да, — настороженно ответил он.
— Моя фамилия Колчинский. Вам, надеюсь, сообщили о нашем приходе?
— Господи, наконец-то вы здесь. Прошу вас, заходите.
Вслед за Колчинским вошли Грэхем, Сабрина и Витлок. Он всех представил Стенхолму, который, в свою очередь, представил им Армана и Ван Дехна.
Арман откинулся в кресле и посмотрел на пришедших с любопытством и подозрением. Когда Стенхолм сказал, что расследование будет вести Колчинский, он решил, что это, видимо, американец, предки которого являются выходцами из России, но настоящий русский?.. Это означало, что они служат не в полиции Нью-Йорка, не в ФБР и не в ЦРУ. Двое были одеты в джинсы и свитеры. Ни один представитель страховой компании так не оденется. Что тогда? Частные детективы? Вряд ли дело такого масштаба поручат частным детективам. Тогда откуда же они? Разгоревшееся любопытство заставило его спросить.
— Мы не имеем права говорить об этом, — извинительным тоном ответил Колчинский.
— Но мы-то имеем право это знать, — бросил Арман, ошибочно приняв тон Колчинского за проявление слабости.
— Мы здесь для того, чтобы расследовать исчезновение подлинника картины «Ночной дозор». Это все, что вам нужно знать, — твердо сказал Колчинский и повернулся к Стенхолму. — Можно взглянуть на подделку? Она, должно быть, уже в зале?
— Да. Мы не хотели возбуждать ненужного ажиотажа, в особенности у журналистов, которые вечно кружат вокруг музея, как стая хищников. Если они вдруг заподозрят что-то неладное... — Стенхолм выпрямился и покачал головой, — это немедленно появится на первых полосах газет всего мира.
Оставив Ван Дехна в кабинете, Стенхолм повел гостей на второй этаж, где разместилось европейское искусство. Подделку выставили в отдельном зале. Она висела на стене напротив двери на высоте шесть футов. Стенхолм объяснил, что задник картины опутан проводами сверхчувствительной сигнализации, которая сработает, стоит кому-то хотя бы дотронуться до рамы или полотна. К тому же, пока картина находится в музее, круглые сутки возле нее будут нести дежурство вооруженные охранники. Это было одним из условий системы безопасности, на которой настоял Рейксмюсеум, прежде чем картина покинула Амстердам и начала турне по пяти странам.
Сабрина видела оригинал в Рейксмюсеум, и, насколько могла судить, подделка ничем не отличалась от оригинала. Это действительно была гениальная работа.
— Как удалось художнику, который написал подделку, сделать так, чтобы картина выглядела старой? — спросила она, не глядя на Армана, стоявшего за ее спиной.
После минутного размышления Арман ответил:
— Сначала он мог покрыть полотно каким-нибудь вязким веществом, лаком или, к примеру, камедью. Это делается не только для того, чтобы предохранить картину от впитывания влаги, но также и для того, чтобы краски не потрескались.
— Не потрескались?
— На картине со временем образуются трещинки. Затем готовятся краски: тюбики с краской выдавливают на большой лист промокательной бумаги и оставляют на ночь. Промокательная бумага впитывает масло и другие добавки, содержащиеся в красках. На другой день краски смешивают с раствором белого цинка и яичной темперой, и уже этой краской пишется картина. Когда картина высохнет, на нее накладывается еще один предохраняющий слой, после чего полотно придвигается ближе к огню. Когда предохраняющее покрытие высохнет, оно сожмется, и краска потрескается. Вместо огня можно использовать и фен для волос или просто положить полотно на печку. Результат будет тот же. Затем картина покрывается лаком, который обычно делается из смолы. Последнее может затруднить определение времени создания подделки. Есть еще способ: нанести лак прежде, чем высохнет картина, и, когда она высохнет, лак нельзя будет снять, не испортив картины. И, следовательно, возраст ее останется тайной.
— А рентген или радиоуглеродный метод? — спросил Витлок. — Правда, мошенник конечно же нашел способ обойти и эти препятствия.
— Обойти исследование с помощью радиоуглеродного метода можно, как я уже говорил, высушив одновременно краски и лак. А можно и по-другому: использовать полотно от старой халтуры.
Арман заметил, как Сабрина нахмурилась.
— Халтурой я называю плохую картину, которая была написана исключительно ради денег. — Он махнул рукой в сторону картины: — Возьмем, к примеру, «Ночной дозор». В данном случае нужно было найти халтуру, относящуюся к семнадцатому веку.
— Думаю, не так легко найти картину таких же размеров, — предположила Сабрина.
— Размеры подлинника — четырнадцать на двенадцать футов примерно. Действительно, картины таких размеров на дороге не валяются, но у мошенника, несомненно, большие связи с теми, для кого это не составляет большого труда. Когда халтура найдена, мошенник первым делом с помощью пара отделяет коричневую бумагу с задней стороны картины. После этого он должен вытащить все гвозди, при этом не дай Бог проколоть либо еще как-нибудь испортить холст. Помните, ему нужен только холст, затем он смывает с него старую живопись и, прежде чем вклеить холст обратно, наносит свой рисунок. Классный мошенник даже присыплет пылью места соединения полотна с рамой, чтобы придать ей подлинность. Теперь и рентгеновские лучи ничего не дадут, они покажут лишь, что один рисунок наложен поверх другого, а эта техника была популярна среди мошенников еще до появления рентгеновских лучей.
— Остроумно, ничего не скажешь.
— Так и должно быть, мисс Карвер. Сегодня искусство фальсификации — большой бизнес. Если мошенник не будет в курсе современной науки, его обязательно поймают. Это же ясно.
Колчинский подошел к помрачневшему Грэхему.
— Что случилось, Михаил?
— Ничего. — В ответе Грэхема сквозило равнодушие. — Я не очень-то разбираюсь в искусстве. Так и с этой картиной. Подделка это или нет, мне все равно.
— Понимаю, о чем ты говоришь, — согласился Колчинский. — Но наше мнение никого не волнует. Наша задача — найти подлинник.
Грэхем почесал в затылке.
— Как ты думаешь, а через триста лет будут люди, подобные Арману, нести такую же чушь о современном искусстве?
