Вор (Журналист-2) - Константинов Андрей Дмитриевич (книги онлайн полные .txt) 📗
— По лесочку за грибами? — с иронией подхватил Степа.
— Нет, — безмятежно ответил Обнорский. — Просто решил погулять… Воздухом подышать…
— Мы полагаем, вы собрались ехать до Сосново? — с нажимом спросил Кудасов. Андрей еле заметно вздрогнул, но снова улыбнулся:
— Сосново? С чего вы взяли? У меня определенной цели не было, я сам не знал, на какой станции сойду…
— Андрей Викторович, — Никита Никитич потер воспаленные красные глаза, — у нас нет времени для шуток… С кем вы должны были встречаться в Соснове?
— Я? В Соснове? Да ни с кем я встречаться не собирался, говорю же — погулять хотел, природой полюбоваться…
— Ну да, — кивнул Степа. — Ты, наверное, морж, любишь прогулки под холодным дождем по берегу озера…
— Свежий воздух полезен для здоровья, — хрипло сказал Андрей и закашлялся.
— Оно и видно, — кивнул Кудасов. В кабинете повисла тягостная пауза, потом Никита Никитич вздохнул и сказал:
— Послушайте… Ваше положение представляется нам достаточно опасным…
— Да? Чем же? Боитесь, что я простужусь? Кудасов пропустил сарказм Андрея мимо ушей и продолжил:
— У нас есть информация… С вами кто-то хочет разобраться… Возможен самый негативный исход… Вы понимаете меня?
— Разобраться… — протянул Обнорский и откровенно усмехнулся. — Вот оно как… А за что, собственно, со мной разбираться?
Прищурив глаза, он внимательно смотрел то на Маркова, то на Кудасова и не верил ни тому, ни другому… Почему он должен был им верить? Потому что они в ОРБ служат — вместе с Вовой Колбасовым? Под началом подполковника Ващанова…
— Андрей Викторович, — Кудасов доброжелательно улыбнулся, — мы ведь хотим вам помочь… Давайте поговорим серьезно и откровенно…
— Давайте, — с готовностью кивнул Серегин — только о чем?
— Что ты придуриваешься?! — не выдержал Марков. — Ты что, не веришь нам? Мы тебя тут, между прочим, с семи утра ждем.
— Степа-ан… — прогудел Никита Никитич, а Обнорский улыбнулся:
— Вот в это я как раз верю… Кудасов чуть подался к Андрею и сухо спросил:
— Вы можете сказать что-либо по факту убийства бывшего капитана милиции Евгения Кондрашова? По-моему, вы приятельствовали…
— Женя убит?!
Серегин и сам почувствовал фальшивость своего возгласа. Он вытащил из пачки еще одну сигарету, выгадывая время, медленно закурил и отрешенно подумал:
«Надо соскакивать… Уходить надо… Иначе — камера… Или даже что-нибудь похуже… Но как они узнали? Как?…»
Получив от Черепа отмашку на начало активных действий, Ганс, однако, торопиться не стал — его люди сосредоточились во дворе пустого дома и наблюдали за избой Гордеевой. Дрон и Лабаз — те, которые ехали в электричке, — сообщили, что у парня, сопровождавшего старуху, скорее всего при себе ствол — брать в этой ситуации дом лобовым штурмом было чревато.
Шплинт — парень, ехавший с Гансом в машине — откровенно мандражировал, все время беспокойно озирался, бестолково вытягивал из-за пояса пистолет, а потом засовывал его обратно… Ганс думал, а время шло…
Скорее всего они просто вломились бы в дом, и там неизвестно как бы еще все повернулось, но судьба распорядилась по-своему… Через полчаса после полученной от Черепа санкции дверь в доме Гордеевой отворилась, и во двор вышел сопровождавший ее парень. Ганс поднял руку…
Вихренко вышел за дровами — в доме было холодно, а небольшой имевшийся внутри запас поленьев печка сожрала, почти не дав тепла…
Когда Сергей зашел в сарай, Ганс махнул рукой, и все четверо бесшумно перепрыгнули через забор во двор Гордеевой. Быстро оглядевшись, Ганс кивком показал Лабазу и Шплинту на сарай…
Сергей накладывал поленья правой рукой на изгиб левой, когда сзади ему почудился какой-то шорох. Стремительно обернувшись, он увидел совсем близко два черных силуэта. Сергей пригнулся и ударил тяжелым поленом по голове ближайшего к нему человека, а потом, выронив дрова, метнулся в сторону, выхватил из-за пояса «макаров»… Выстрелить он не успел — снабженная глушителем «беретта» Лабаза дважды плюнула ему в грудь. Вихренко упал на спину, выгнулся всем телом и захрипел… Третьего выстрела — в голову — он уже не почувствовал… Лабаз высунулся из сарая и махнул рукой Дрону с Гансом.
— Эй, — шепотом позвал он, — этот готов… Шплинту, сука, поленом голову расхуячил…
Ганс и Дрон быстро заскочили внутрь, бегло глянули на бесчувственного Шплинта и, подсвечивая себе зажигалками, деловито ошмонали мертвого Вихренко.
— Смотри-ка! — удивился Дрон, рассматривая удостоверение частного охранника. — Москвич…
— Ладно! — оборвал его Ганс. — Ксивы и ствол забери и привали его дровишками. Пусть отдохнет, падла…
Дрон обрушил на тело Вихренко поленницу, потом вместе с Лабазом они подхватили Шплинта и двинулись за Гансом к дому…
Ирина Васильевна как раз набрала в чайник воды и собралась ставить его на плиту, когда за ее спиной стукнула входная дверь.
— Сейчас согреемся, Сережа, — не оборачиваясь, сказала Гордеева. — Русские печи разогреваются долго, зато потом…
— Была бы помоложе, кошелка старая, я б тебя погрел, — хохотнул незнакомый голос. Ирина Васильевна стремительно обернулась, роняя чайник на пол.
— Ну что вылупилась, манда горбатая? — сказал ей Ганс. — Встречай гостей… Рот только закрой, чтобы вафля не залетела… Эй, Дрон, посади-ка бабулю на стульчик…
Через минуту Ирину Васильевну, так и не пришедшую в себя от шока, привязали тонким капроновым шнуром к тяжелому деревянному стулу.
— Где «Эгина», старая? — тихо спросил Ганс, закуривая сигарету и наклоняясь к самому лицу Гордеевой. Ирина Васильевна вздрогнула и, раскрыв глаза, затрясла головой.
— Я… Я не понимаю… Кто вы?… Что вам нужно?!
— Ага, — кивнул Ганс. — Бабуся в Космодемьянскую поиграть решила… Блядь ты старая! «Эгина» где?!
Он с остервенением вдавил ей в кисть зажженную сигарету, и Ирина Васильевна тонко закричала, срывая голос.
— Дрон! — рявкнул Ганс. — Заткни пасть этой дуре! Она щас весь поселок на уши поставит!
Дрон подобрал с пола у печки какую-то тряпку и забил ее Гордеевой в рот, а для надежности, чтоб не выплюнула, обмотал голову тугой капроновой петлей…
— Так, — сказал Ганс, закуривая новую сигарету. — Пусть бабушка пока дойдет, попреет… Давайте-ка, соколики, хату ошмонаем… Глядишь, и сами обойдемся, без наводочки… Верно я говорю? А, пучеглазенькая?
Он посмотрел в расширявшиеся глаза Ирины Васильевны и захохотал — словно залаял…
Дрон с Лабазом начали обыск, а Шплинт по-прежнему лежал без сознания на диване.
Кудасов и Марков никак не могли раскрутить Обнорского — разговор шел уже часа полтора, кабинет заволокли сизые клубы сигаретного дыма, заставлявшие Никиту Никитича недовольно морщиться, а результатов не было — журналист то откровенно дурковал, то пытался натурально врать, то просто молчал, глядя в стенку.
С каждой минутой Андрей нервничал все больше и все чаще поглядывал на дверь. Наконец он тяжело вздохнул и помотал головой:
— Все! В сортир отведите!
— Что? — не понял Степа. — Зачем?
— Срать хочу, — откинулся на стуле Обнорский. — Очень. Кабинет могу загадить. Марков еле слышно матюгнулся сквозь зубы и выглянул в коридор:
— Дежурный! Пришлите сержанта! Сопроводить надо товарища…
Сержантик явился через минуту — молодой, довольный собой и службой розовощекий парень. Серый от усталости Кудасов посмотрел на него, кивнул на Андрея.
— Отведи в туалет, потом обратно сюда… Смотри, чтобы не сбежал…
— Куда он, на хуй, — хохотнул было сержант, но осекся под тяжелым взглядом Никиты Никитича. — От меня не сбежит, товарищ майор!
Сержант извлек из-за пояса наручники, застегнул один браслет на своей левой руке, другой — на правой Обнорского.
— Прошу!
— М-да, — сказал Андрей, поднимаясь. — Спасибо за впечатления… Вижу заголовок грядущего материала: «Как сержант журналиста какать водил»…
