Оборотень - Сухов Евгений Евгеньевич (читать книги онлайн без txt) 📗
– Ты спрашиваешь, с чем я к тебе пришел, Бирюк? Ты – вор и я – вор.
Нам нечего делить, тем более в этой колонии, а власти на зоне нам с тобой хватит с головой. А потом, как нас будет понимать братва, когда мое решение отменяется твоей малявой? Мы должны дудеть в одну дуду.
Бирюк вжал окурок в краешек блюдца, и окурок, свернувшись в кривой сапожок, последний раз выдохнул тоненькую струйку.
– О чем это ты, Мишка?
– О чем? А пошевели мозгой, припомни тех мужичков из СИЗО, что отведали чифирчика с петухом.
– Ну так что? – равнодушно отреагировал Бирюк. Выглядел он совершенно невозмутимым. – Кажется, ты посчитал их запомоенными?
– Вот именно! Сам знаешь, Бирюк, что из петушни, как и с того света, обратной дороги не существует!
– А с чего ты взял, Миша, что они запомоенные?
– Ты меня удивляешь, Бирюк! Они зашкварились! Разве недостаточно того, что они пили из одной кружки с пидорасом?
– Хочу тебе сказать: мужики не знали, что он петух, и встретили его так, как требует закон. А то, что он не рассказал о своих грехах сразу, – так он уже поплатился за это. А потом, признайся откровенно, разве тебе не жалко собственноручно запомоить сразу тридцать арестантов?
– О какой жалости ты говоришь, Бирюк? Мы должны поддерживать порядок, который был установлен до нас. И если зек – петух, то его место под нарами!
– О порядке вдруг заговорил, а сам-то в сучьей зоне проживаешь! – повысил голос Бирюк. – И вижу, ты здесь не бедствуешь!
Он хорошо знал такую породу людей, как Мякиш. По большому счету им совершенно безразлично, в какой они находятся зоне, и ради собственного блага и дополнительных привилегий могут надеть красную повязку активиста и рваться в бригадиры.
Мякиш поднялся и швырнул недокуренную сигарету на блюдце.
– У нас так ничего не заладилось. Жаль… А ведь мы будем жить на одной зоне. Что же это такое будет – я тяну в одну сторону, а ты – в другую!
– К Богу почаще прислушивайся, Мякиш, он сидит внутри нас и называется совестью. Как он тебе подскажет, так и поступай.
– Упрям ты, Бирюк. Не к добру это! Когда у тебя заканчивается карантин?
– Потерпи, – усмехнулся Станислав, – немного осталось. Два дня.
– Два дня. – Мякиш вдруг задумался. – Вот и отлично. Поговорим после, может быть, к тому времени я еще подыщу для тебя кое-какие аргументы.
И он, не попрощавшись, вышел, резко захлопнув за собой дверь.
Глава 39
Пошел третий день, как Бирюк покинул карантинный барак. На зоне установилось тихое двоевластие, которое больше напоминало «холодную войну» – воры упрямо делали вид, что противоборствующей стороны не существует. Зеки в ожидании примолкли. Каждый из них по собственному опыту знал, что это затишье временное и могут наступить совсем худые времена, когда зона, раздираемая враждой, будет похожа на ад, и зеки начнут резать друг друга со слепой яростью.
Уже сейчас заключенные разделились на три группы и настороженно посматривали друг на друга как на возможных врагов. Первая группа включала сторонников Бирюка, которые в большинстве ориентировались на «нэпмановских» воров, они слышали о Станиславе Бирюкове как о правильном смотрящем. В их среде были и такие, которые помнили Бирюка по прежним местам заключения. Трое знали его еще по малолетке. В основном это были идейные воры, для которых тюремный аскетизм был священным правилом. Их нельзя было уговорить или подкупить. Раз приняв закон тюрьмы, они до конца следовали избранному пути. По большей части это были «отрицалы», которые выступали против сучьего режима, актива, начальника колонии и за свои убеждения готовы были отсидеть оставшийся срок даже в каменном мешке. Их не интересовало личное благополучие, они никогда не имели ничего своего и готовы были отдать на общак последнюю рубаху. В карты они играли для того, чтобы отдать выигрыш на грев сидельцам, томящимся в штрафном изоляторе. «Отрицалам» всегда было непросто. Но труднее всего им было на «сучьей» зоне.
Вторая группа заключенных – люди Мякиша – по численности превосходила первую. Здесь костяк составляли люди, успевшие привыкнуть к власти, дарованной им Беспалым. Они умели гонять заключенных так же лихо, как это делал сам Тимофей Егорович со сворой псов, и дополнительная пачка папирос была для них куда важнее, чем интересы заключенных. В эту группировку входили бригадиры, активисты и те, кто хоть немного вкусил сладкий плод власти. В Мякише они интуитивно угадывали удобного для них пахана и прекрасно сознавали, что их собственное благополучие на зоне будет незыблемым до тех пор, пока смотрящим колонии будет он. В окружение Мякиша входили многочисленные шестерки.
Они представляли собой тип людей, которые всегда принимают сторону сильного.
Шестерки встречаются всюду: в тюрьме, в СИЗО, но особенно велико их число в колониях. По указке хозяина они готовы затравить любого зека, на кого он покажет пальцем. Приручить их просто – небольшая подачка мгновенно делает их послушными и достаточно произнести: «к ноге!» – как они мгновенно выполняют приказ. Эти людишки преданы хозяину, пока тот находится в силе, но достаточно ему потерять былую власть, как они не только начисто забудут о прежних привязанностям, но готовы будут вцепиться зубами в глотку прежнему покровителю.
Третью группу составляли «бандиты» – совершенно новая каста арестантов, которая не терпит над собой ничьей власти, будь то воля тюремной администрации или воровской закон. Даже упрятанные за колючую проволоку, они ходят в «отмороженных» и всегда готовы разделаться с обидчиками. «Бандиты» распознают друг друга издалека, очень тесно сходятся и даже по возвращении на волю устанавливают крепкие связи и создают целые сообщества.
…Воздух на зоне был наэлектризован. Над колонией нависли тучи.
Пахло грозой. Достаточно было одного резкого слова, чтобы грянул гром. Зеки тайком мастерили заточки, шептались о чем-то. И даже в сортир ходили стаями. А одиночки, не пожелавшие пристать ни к одной из групп, с опаской озирались по сторонам, понимая, что при большом разборе тихушникам тоже достанется. Даже лица самых больших оптимистов были озабоченны.
