За пределом беспредела - Сухов Евгений Евгеньевич (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
Неожиданно Радченко замолчал, потом вдруг улыбнулся и примирительно произнес:
– Я вижу, что ты от зоны еще не отошел. Ладно, привыкнешь. Пойдем в дом, чего стоите? Люди сейчас бдительные стали, еще ментов позовут.
Колян уверенно зашагал в сторону подъезда.
– И вот еще что, – Колян обождал, пока Крот приблизится к нему, и процедил сквозь зубы: – Никаких переговоров с законными не вести! Мы не миротворческая организация и не Красный Крест. Мы пришли сюда побеждать. Вычислишь горлопанов и перестреляешь, как куропаток. Ты меня понял, Крот?
– Разумеется, Колян, – отозвался Крот несколько бодрее, чем следовало бы.
Радченко задержал на нем тяжеловатый взгляд – не издевка ли? Убедившись, что Крот полон почтения, Колян хмуро бросил:
– Пошли.
Они бодро поднялись на третий этаж. Николай остановился перед высокой дверью, обитой темно-синим дермантином, и уверенно нажал на кнопку звонка. Послышалась заливистая соловьиная трель.
С полминуты в квартире царила тишина. Создавалось впечатление, будто чья-то злодейская рука свернула тоненькую шейку лесному вокалисту. Неожиданно за дверью послышался шорох. Еще секунд двадцать визитеров внимательно изучали через глазок, а затем брякнула цепочка, лязгнул замок, со скрежетом отворился второй, и только после этого дверь гостеприимно распахнулась.
На пороге стоял Горыныч, оскалив в хищной улыбке крупные зубы. Вот это был настоящий сюрприз! Угрюмый почувствовал, что веко его задергалось от нервного тика.
– Ну что ты замер? – почти по-отечески подбодрил Радченко Угрюмого. – Проходи, а то стоишь, как не свой.
Колян уверенно вошел в роль хозяина – отстранил плечом Горыныча и тяжело затопал по дубовому паркету. Угрюмого несильно подтолкнули, и он переступил через порог.
Череда неприятных сюрпризов продолжалась – из комнаты навстречу Федору вышла Надежда. Другая – не ослепительная и уверенная в себе королева, которую он оставил в Таежном, а поломанная судьбой баба с перекошенным от страха ртом. Казалось, со дня их последней встречи прошло не меньше двадцати кошмарных лет.
– Кажется, все действующие лица в сборе, – торжественно произнес Колян. – Чует мое сердце, что нас ожидает интересное представление. Не дергайся, Федор! Отсюда можно выбраться только в разобранном состоянии.
Как бы в подтверждение его слов зловеще брякнула на закрывшейся двери стальная цепочка. Пространство вокруг Угрюмого замкнулось. Теперь он прекрасно понимал, что чувствует мышь, оказавшись наедине с голодной кошкой.
– Колян, ты о чем, в натуре?
Угрюмый сделал над собой усилие и попытался выглядеть браво: голос его зазвучал неестественно молодцевато, а губы растянулись в беззаботной, как ему показалось, улыбке.
– А о том, мой разлюбезный друг, что сейчас мы будем тебя убивать, – буднично произнес Колян.
Тем не менее фраза показалась не просто угрожающей – от нее повеяло загробным холодом, как от свежевырытой могилы. Федору показалось, будто потолок начал медленно опускаться.
– За что, Колян? – хмуро поинтересовался Федор.
В подобной ситуации бодрый тон был так же неуместен, как сальный анекдот у гроба покойника. Самое скверное состояло в том, что страх парализовал лицевой нерв, теребя веко и превращая улыбку в жалкую гримасу.
– Надька! – позвал Радченко жену. – Иди сюда, муж зовет.
Надежда приблизилась. Лицо у нее было белым, как первый снег.
– Да, Коля.
В голосе никакого сознания вины – обычная покорность покладистой жены перед строгим супругом.
– Что же это ты, хозяюшка, гостей не привечаешь? Они ведь и обидеться могут. Неси сюда все, что в холодильнике есть.
– Сейчас, Коля, – с явным облегчением сказала Надежда.
Радченко сел на свободный стул. Горыныч, не скрывая злорадства, вытолкнул обеими руками Угрюмого на середину комнаты. Дружеское обхождение осталось за порогом квартиры. Серый с Кротом уселись на диванчик, а Цыган устроился у самого входа на низенькой кушетке.
– Теперь-то, наверное, жалеешь, что меня не убил? – сочувственно поинтересовался Колян.
Цыган беззлобно хихикнул, Крот с Серым только слегка покривились. Лицо у Горыныча превратилось в маску, как и положено палачу, привыкшему исполнять не слишком почетную, но очень нужную работенку.
Вошла Надежда. В руках она держала поднос с закуской. Никаких гастрономических изысков – колбаса, сыр, ветчина, несколько пустых рюмок. Из груды фруктов торчала огромная бутылка водки с какой-то иноземной наклейкой на запотевшем боку.
– Мне кажется, я чего-то не понимаю. Объясни, Колян, что ты хочешь этим сказать? – медленно спросил Угрюмый.
Надежда неслышно расставила все принесенное на столе и уже хотела уйти, как вдруг Колян зацепил супругу двумя пальцами за коротенькое платьице и сказал:
– Тебя это тоже касается, ненаглядная моя. Останься!
Надежда поспешнее, чем следовало бы, села на стул и обреченно посмотрела на мужа.
– Напомню кое-какие факты из своей биографии, – Колян сделал небольшую паузу и посмотрел на Угрюмого. – Когда-то мне пришлось учиться в специальной школе, где нас помимо всего прочего обучали умению устанавливать подслушивающую аппаратуру. Не желаю иметь от вас никаких тайн: о вашем последнем разговоре мне поведал маленький «клопик», установленный у самой кровати. Так что ты, Надежда, напрасно думала, что я не бывал в квартире своей тещи. Мне это полагается по долгу службы. И, как видишь, я не прогадал.
– О Господи! – воскликнула Надежда и закрыла лицо руками.
– Ты о чем-то сожалеешь, моя радость? Ничего страшного, здесь все свои люди. Разве они способны причинить тебе какой-нибудь вред?
Надежда всхлипнула.
– Ну как же тебя успокоить, моя любовь? Что же такого предпринять, чтобы ты не плакала? Может, ты мне подскажешь, Цыган?
– Ну… – неопределенно пожал тот плечами.
– Ты очень красноречив, Цыган. Я согласен с тобой, абсолютно верно! Моей женушке не хватает именно этого. Вот что, ребятки, давайте утешьте мою женушку все хором. Мужа-то одного ей мало было, так пяток мужиков в самый раз будет.
– Коля, Боже мой, как ты смеешь!
– Смею, дорогая. Потому что имею на тебя право. Во всяком случае, в паспорте у меня стоит печать, что ты моя собственность.
Колян повернулся к Угрюмому:
– Ну как, Федя, хороша моя жена в постели?.. Молчишь? Впрочем, вижу, что ты ее одобряешь. Тогда вопрос: к нашему паровозу желаешь свой вагон прицепить? Эх, чувствую, ребятишки, что нас классное развлечение ожидает. Люблю кураж – ничего с собой поделать не могу! Кстати, Угрюмый, а ты каким способом мою жену любил? Сверху, снизу или, может быть, бочком?
– Послушай, Колян, к чему заводить весь этот никчемный балаган? Если хочешь меня пристукнуть, так сделай это побыстрее. Чего тянуть?
– Крот, откупорь пузырек, что-то без водочки совсем не думается, – произнес Радченко.
Крот послушно поднялся, ковырнул ножом пробку, и она весело покатилась в самый угол комнаты. Крот уверенно разлил водку в расставленные рюмки.
– А чего ты покойничку-то не нальешь? – оскорбился Колян. – В последний раз ведь водку пить будет.
– А дальше что, Колян? – хохотнул Горыныч.
– Потом вы его разрубите на куски и вынесете в чемоданах куда-нибудь на пустырь, а там бродячие собаки его сожрут с аппетитом. Угрюмый, как ты считаешь, твоим мясом собаки не отравятся?
– Колян, я понимаю, что был не прав, но у меня и в мыслях не было убивать тебя, – сделал Угрюмый шаг вперед.
– Стоять! – ткнул Горыныч стволом пистолета под лопатку Угрюмому.
– Ты бы, Славик, поосторожнее с нашим бывшим коллегой, так ведь и веселье наше можно испортить. Что же он будет делать с продырявленным боком? А потом кровища хлынет, тоже дополнительные хлопоты.
Колян взял со стола рюмку и стал с прищуром разглядывать радужные переливы света в граненом стекле.
– Мы с тобой поступим очень грамотно. Стукнем тебя по темечку чем-нибудь тяжелым, отнесем в ванну и там разделаем, как поросенка.
