Директива – уничтожить - Нестеров Михаил Петрович (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
32
Антон буквально валился с ног. После последнего звонка Рябову он на «автопилоте» добрался до дома Гурина и уснул как убитый. С Юлей и пацанами он не встретился, хотя был уверен, что Рябов свое слово сдержит. «Ничего, через несколько часов увидимся». Засыпая, он подумал, что Андрею везет: спит ровно сутки. Антон согласился бы поспать столько же, если бы даже ему предложили прострелить предплечье. Тот спал, даже не изменив положения: на спине, полусогнутая раненая рука покоилась на заботливо подложенной Францем Николаевичем подушке.
Когда Антон проснулся, ему показалось, что он только что закрыл глаза, однако часы показывали семь часов утра. Откинув одеяло, он вскочил на ноги. Оказалось, что неполных семи часов хватило, чтобы он почувствовал себя вполне отдохнувшим. На икру правой ноги что-то неприятно давило. Антон не сразу сообразил, что это творение рук Франца Николаевича – самодельная кобура для «браунинга», сделанная из кошелька и подтяжек для носков. Хотя внутренне он был спокоен, и все же на встречу с Береговым и Лацисом ходил вооруженным: чем черт не шутит. Даже еще более уверенный в успехе Гурин настоял на этом, выражение «на всякий пожарный» было исчерпывающим. Он самолично пристегнул на правую ногу Антона кобуру для пистолета, а на левую – такие же самодельные ножны для кортика, который некогда принадлежал его отцу.
Антон верил, что все это не пригодится. Впрочем, если его задержат, то кортик с пистолетом не намного усугубят положение. А во-вторых, он не хотел обидеть старика, который полночи просидел за работой. Тот впал в детство и резвился по-своему. В мелочах – с теми же пистолетом и кортиком – проскальзывала игра в «разведчиков», но что касалось остального, то Франц Николаевич показал себя опытным резидентом.
Более громоздкий «хеклер», который, несмотря на все ухищрения, выделялся под одеждой, Гурин положил в бюро. Он и сейчас должен находиться там.
Поправив брюки, Антон прислушался. Из большой комнаты до него донесся чей-то голос. Наверное, Франц Николаевич, подумал Антон. Вспоминая хозяина, Андрей улыбнулся. Толковый старик, с понятием, настоящий разведчик. Потянувшись с хрустом, он открыл дверь спальни.
Оказалось, что говорил не Гурин, а Андрей. Он разговаривал по телефону. Оглянувшись, он улыбнулся и приветливо кивнул головой. Не прикрывая трубку телефона, он поздоровался с Антоном и закончил разговор:
– Ну все, пока.
Дробов опустил телефонную трубку и вызвал Иванова. Едва минуло семь, а руководитель службы безопасности был уже на месте. Сегодня ответственный день, и начинался он весьма удачно. Досадная череда промахов плюс сопутствующие проблемы несколько снизили боевой настрой генерала в отставке, однако ряд реставрационных мероприятий кое-что поправил. Сообщение Андрея Фролова было совершенно неожиданным, даже его голос предателя не звучал диссонансом. Но только потому, что он передавал определенную информацию, ту, в которой нуждался генерал.
Тяжелой походкой в кабинет вошел Иванов. По пятибалльной шкале он выглядел на три с плюсом. Шрамы на лице, результат случайного падения еще в годы учебы в военном училище, словно пульсировали и были похожи на свежие рубцы от удара хлыстом.
Дробов протянул ему лист бумаги.
– Это адрес. Там сейчас Фролов и Никишин. Данные: Фролов ранен в руку, Никишин только что проснулся. Входная дверь должна быть открыта. Пошли опытных людей, оба мне нужны живыми. Даже Фролов, я давно его не видел.
– А Никишин?
– С ним я вообще незнаком. Если еще вчера мне нужен был только его труп, то сейчас я хочу видеть его живым. Хочется посмотреть на человека, который доставил нам столько неприятностей. Тебе не кажется, что он этого стоит?
– Не уверен в этом. Куда доставить их?
– Я сам доставлю. Тем более что с базы мне нужно кое-что забрать. Понимаешь, о чем я говорю? Безопаснее всего это сделать мне. Квартира находится на Арбате, когда их возьмут, пусть выезжают на угол Смоленского бульвара и ждут меня. Ты остаешься здесь. Все распоряжения отдам я, тебе останется только наблюдать.
Иванов проворно, насколько позволяла грузная комплекция, вышел.
Спустя три-четыре минуты от офиса отъехал микроавтобус «Мицубиси», кроме водителя, в нем находились Заварзин, Юдин, Шикин, Лобанов и Куликов.
Дробов, глядя в окно, проводил их глазами и вызвал к себе Константина Сурова.
– Звони в редакцию и милицию. Передай Алле, чтобы отправлялась. Кочеткова ко мне.
Немногословный Суров вышел.
Родион Кочетков выглядел свежо. Глядя на него, Дробов напомнил:
– Помнишь, что я говорил о твоих зубах и проводах? Можешь понимать это буквально. Поедешь со мной, заберем с базы ОВ. – Он посмотрел на часы. Пора. Родион вышел вслед за ним.
Через десять минут в редакции газеты «Проспект Независимости» раздался телефонный звонок. Крикуши на месте еще не было, трубку снял Владимир Боков.
– Алло?
– Здравствуйте, у вас работает Светлана Рогожина?
– С кем я разговариваю?
– Я опасаюсь назвать свое имя. Хотя я и так знаю, что она работает у вас. Я нашел ее удостоверение журналиста, визитные карточки… Ее тело находится в бетонной трубе в километре от речного порта. Запишите координаты.
Дрожащей рукой Боков черкнул несколько слов, продиктованных неизвестным, и тут же связался с Крикушей.
Почти такой же диалог состоялся по телефону 02.
– С кем разговаривал? – Антон разглядывал раненого более внимательно. Казалось, за время сна он забыл его облик и видел будто впервые. Отчасти это впечатление было вполне оправдано: Андрей не такой бледный, как вчера, его щеки слегка порозовели.
– Звонил подруге, – ответил он. – Меня ищут, у нее тоже справлялись. Хотел домой позвонить, но не решился.
Антон неодобрительно покачал головой.
– А где Франц Николаевич? – спросил он.
– У него срочные дела в цирке. Я едва успел с ним поздороваться, как он ушел.
– Давно встал? – Антон направился в ванную.
Фролов, чтобы Антон мог его слышать, повысил голос.
– Минут двадцать назад.
– Хорошо выглядишь. Сильно болит? – Антон, выйдя из туалета, прошел на кухню.
– Боли почти не чувствую.
Чайник был уже горячим; чтобы приготовить кипяток для кофе, понадобилась всего пара минут. Закурив и чувствуя какую-то неловкость, Антон спросил:
– Вопрос, наверное, не к месту, но все же: как тебя угораздило попасть к Дробову?
Андрей неопределенно пожал плечами. Макнул печенье в банку с вареньем и положил в рот. Запив кофе, медленно заговорил:
– Так же, как и других. Генерал умеет убеждать, у него сотни аргументов заставить поверить в то, во что верит он сам. Хотя, с другой стороны, верой это не назовешь. Иногда приходят в голову мысли, что все это игра. Детская игра. Играл в детстве в войну?
Антон кивнул. Он пил кофе мелким глотками, избегая взгляда Андрея. Тот продолжал:
– Так вот это то же самое. Вспомни, играя, мы стреляли друг в друга, убивали. Мы никогда не задумывались над тем, что это понарошку. Раздувая щеки, кричали: пух-пух! Падай, ты убит! Радовались, когда понимали друг друга, и откровенно психовали, когда нет. Кто-то не захотел упасть, и начиналась потасовка до настоящей крови. А если вспомнить командиров-мальчишек… Они по-настоящему командовали, по-настоящему отдавали приказы. Их выполняли с каким-то возбуждением, может быть, даже с трепетом: отвести в подвал Ваньку и расстрелять там. Ваньку отводили, расстреливали – трата-та! – и для убедительности давали по уху. Потом в подвале тушили свет и закрывали дверь. И откровенно измывались, с радостными лицами слушая, как орет в подвале Ванька. Нам было радостно оттого, что ему там плохо, страшно, что он в это время слабее нас – тех, кто его запер. Когда его освобождали, он день, два, а то и неделю ходил надутый, а потом снова возвращался в отряд или команду. Но уже не за тем, чтобы оказаться слабаком, а наоборот, чтобы самому посмеяться над Колькой, которого, в свою очередь, посадят в подвал.
