Журналист - Константинов Андрей Дмитриевич (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
— Слушай, Маринка, а чем ты сейчас в Аппарате занимаешься?
— Чем я в Аппарате занимаюсь? — Рыжова пожала плечами и ответила с уже явно прорывающимися нотками раздражения: — Да ерундой всякой — бумажки разные перепечатываю. Шеф иногда диктует кое-что, магнитофонные записи некоторых переговоров расшифровываю… Я не понимаю: ты зачем сюда пришел — автобиографию мою послушать? Давай делом займемся… Ты цену знаешь?
Обнорского всего просто передернуло, но он кивнул, приятно улыбаясь, и Марина решительно встала с кресла:
— Ну тогда пошли в спальню… Мне вставать завтра рано, а я два дня поспать толком не могу, на работе сижу — носом клюю, шеф уже коситься начинает…
Обнорский остановил запись и начал раздеваться, смущаясь так, как будто никогда не спал с женщинами. В известном смысле Рыжова действительно была его дебютом, потому что прежде Андрею никогда не приходилось трахаться с женщинами за деньги и уж тем более записывать их тайно при этом на диктофон. Опять же совершенно не к месту вспомнилась Лена. Обнорскому все время виделись ее глаза, и он чувствовал себя самой распоследней свиньей. Все это не могло не сказаться на его «боевом настроении», поэтому, когда Андрей наконец разделся, никаких внешних признаков «безумного хотения», честно говоря, не наблюдалось.
— Ничего, не нервничай, — спокойно сказала скинувшая с себя к тому времени кимоно Марина. — Сейчас мы твоего птенчика орлом сделаем…
Она присела на корточки перед стоявшим посреди комнаты голым Обнорским и деловито начала работать губами и языком… Несмотря на весь ее опыт и профессионализм, до орла птенчик Андрея так и не дорос — дальше полудохлого грача дело не продвинулось, тем не менее Рыжова опрокинула Обнорского на кровать, уселась на него и впихнула-таки в себя его вялое хозяйство. Постепенно Андрей все же завелся, а под конец и вовсе разошелся — физиология, будь она неладна, взяла свое, ведь со дня последнего свидания с Леной прошел уже почти месяц… Когда все кончилось, Обнорский торопливо выбрался из кровати и схватился за спасительную сигарету, стараясь не смотреть на телеса мокрой от пота Марины. Потом он полностью оделся и снова включил в кармане пиджака диктофон.
— Ты знаешь, я, наверное, пойду уже… Что-то я сегодня не в форме… Да и завтра вставать рано и тебе, и мне… Спасибо. Все было чудесно. — И Андрей сделал поворот корпусом к дверям, как будто собирался уходить.
— Постой, — подскочила с кровати Рыжова. — Как это спасибо?! А деньги?
— Какие деньги, Мариночка? — включил дурака Обнорский. — Разве мы не по любви с тобой грех поимели? А любовь — она выше денег…
Рыжова просто лишилась дара речи от такой наглости. Впрочем, ненадолго. Выкатив глаза, она подскочила к Андрею и схватила его за лацканы пиджака:
— Ты что дурочку валяешь?! Как трахаться — так давай, а как расплачиваться — про любовь заговорил?! Где деньги, скотина?
— Какие деньги? О чем речь, дорогая? — продолжал придуриваться (причем, надо отметить, с явным удовольствием) Обнорский.
— Как это какие?! — чуть ли не во весь голос завизжала Рыжова. — За трахание, вот какие!
— Ах, это… — решил наконец прекратить балаган Андрей, потому что Марина уже доходила до состояния полной невменяемости. — Нет проблем. Только напомни — сколько? Я от тебя голову потерял совсем, всю память поотшибало… Шварц вроде говорил — полтинник?
— Семьдесят! — злобно отрезала Рыжова. — Пятьдесят баксов в прошлом году было…
— Понятно, — засмеялся Андрей. — Надбавка по условиям военного времени. Ладно, Маринка, ты извини — я просто похохмить хотел. Держи — и сдачи не надо. Все действительно было классно. Жаль только, что я не на высоте оказался. Устал я что-то…
И Обнорский протянул Рыжовой стодолларовую купюру.
Увидев деньги, Марина сразу успокоилась, взяла доллары и крепко стиснула купюру в кулачке.
— Ну и шуточки у тебя, Обнорский. Тоже мне, хохмач нашелся. А насчет того, что получилось не очень, не переживай, все образуется. Ты парень сильный, просто с первого раза так случается иногда. Первый блин — он часто комом бывает…
— Когда второй испечем? — улыбнулся через силу Андрей — у него опять в левой половине головы проснулась боль, хотелось как можно быстрее добраться до дома и принять таблетку анальгина.
— Когда? Ну, скажем, послезавтра… В это же время… Ты как? Устроит?
Рыжова явно сменила гнев на милость. Обнорский хоть и заставил ее понервничать, зато заплатил больше, чем она рассчитывала.
— Конечно устроит. До встречи, дорогая! Андрей быстро чмокнул Маринку в щечку и неслышно выскользнул из ее квартиры…
У себя дома он принял сразу две таблетки и около получаса, изнемогая от боли, вертелся на кровати, втискивая в подушку раскалывающийся лоб. Когда приступ наконец начал стихать, Андрей пошел в ванную и долго мылся, будто пытался соскрести со своего тела прилипшую к нему невидимую грязь. Плохо и муторно было Обнорскому, он чувствовал себя еще большей блядью, чем Рыжова, а ведь свой план он выполнил лишь на треть… Андрею очень захотелось выпить. У него в комнате была заначена бутылка спирта как НЗ на самый крайний случай. Обнорский даже достал ее, но потом все же пересилил себя и убрал обратно. Нельзя ему сейчас было расслабляться, никак нельзя. У бегущей по следу гончей должна быть ясная голова…
Спал Андрей в эту ночь плохо — ему снились вместе и по очереди Лена, Маша и Виолетта — каждая в чем-то его упрекала… Нет, Лена, кажется, ни в чем не упрекала, она просто молча смотрела на Обнорского и грустно улыбалась. Во сне Андрею представилось, что все происходит в Ленинграде, но на Лене почему-то была надета белая разодранная блузка, перепачканная кровью…
Весь следующий день Обнорский ходил хмурым и абсолютно разбитым, так что Сиротин даже спросил:
— Ты не заболел ли, часом, Андрюша? Чего смурной такой?
— Нет, Михаил Владимирович, не заболел, — ответил Обнорский, вымученно улыбаясь. — Просто устал…
«Отошел» Андрей лишь к вечеру, как следует выспавшись после обеда. Пользуясь тем, что Шварца и Кирилла не было дома, он взял двухкассетный магнитофон Вихренко и занялся художественным монтажом. С записи, сделанной в квартире Рыжовой, он переписал на чистую кассету рассказ Марины о себе (чтобы ясно было, кто говорит), а также ее требования денег с эмоциональными пояснениями, за что именно. Свой голос и все упоминания Рыжовой своего имени он, естественно, переписывать на чистую кассету не стал. Потом Андрей прослушал, что вышло, и удовлетворенно кивнул — получившаяся запись неопровержимо свидетельствовала, что Марина Рыжова, стенографистка Аппарата, которой Родина оказала высокое доверие, послав ее за границу, подрабатывала на ниве древнейшей женской профессии…
Эта кассета, по замыслу Обнорского, должна была заставить Рыжову сделать то, что он задумал.
Андрей с трудом дождался нового свидания с Мариной — ему хотелось, чтобы все решилось как можно скорее. У него уже сдавали нервы от гаданий, реализуется или нет выстроенная им комбинация…
В назначеное время Обнорский, предварительно убедившись, что никто за ним не наблюдает, отправился в квартиру Рыжовой.
Дверь, как и в прошлый раз, была не заперта, а хозяйка квартиры встретила его все в том же очаровательном неглиже. Странно, но как только Марина заперла за ним дверь, Андрей стал абсолютно спокоен и собран, к нему вернулись уверенность и ясность мысли.
Рыжова хотела было сразу потащить его в спальню, но Обнорский улыбнулся и предложил:
— Давай сначала шлепнем по чашке кофе, у меня к тебе есть одно интересное предложение…
— Какое еще предложение? — недовольно спросила Марина, но в кухню все-таки пошла.
Получив чашку горячего кофе, Андрей закурил и задал Рыжовой вопрос:
— Марина, ты деньги любишь?
— Что значит любишь? — фыркнула Рыжова. — Я их уважаю. Они мне нужны. Говорят, что счастье не в деньгах, но без них тоже не жизнь — я, слава богу, это уже попробовала… А к чему ты это?…
— Есть одна тема, на которой можно легко заработать за пару дней большие деньги, — ответил Обнорский, пуская кольцами табачный дым.
