Последний свидетель - Гайдуков Сергей (книга жизни .TXT) 📗
Ему позвонил дежурный офицер-связист и сказал, что группа «Верба» на связь не выходит. Возможно, какие-то проблемы со спутником, но...
— Повторяйте вызов постоянно, — сказал тогда руководитель операции, и офицер ответил: «Есть».
Вызов повторялся на протяжении сорока минут. Потом снова позвонил дежурный и бесстрастным голосом сообщил, что связи нет.
Было приказано связаться с первыми двумя группами и предупредить их о том, что с группой «Верба», возможно, возникла «тревожная ситуация». «Астре» и «Бамбуку» велели оставаться на месте, усилить бдительность и быть готовыми к эвакуации.
Связь с «Астрой» и «Бамбуком» была благополучно осуществлена, и это значило, что дело не в спутнике. Могла, конечно, случиться и неисправность в самом аппарате спутниковой связи, но это слишком хорошо звучало, чтобы быть правдой.
И тогда был отдан приказ поднять по тревоге команду поддержки, что была собрана на аэродроме под Барнаулом. Им велели вылететь на точку группы «Верба» и разобраться на месте.
В Барнауле в это время была ночь.
8
Одна машина приближалась с юго-востока, другая — с северо-запада. Судя по очертаниям, это были джипы.
В эти минуты, что оставались «Вербе» до вступления в дело, Гвоздев никому ничего не объяснял и не напоминал, потому что все уже было сказано. Инструкции были даны на взлетной полосе в Москве и повторены в самолете. Большего не требовалось.
— Мы имеем дело с двумя преступными группировками, — говорил им человек в штатском, чье лицо было совершенно незапоминающимся, усредненным, будто бы он вообще не имел его. Гвоздеву было ясно, что безликость эта не врожденная, а приобретена в результате продолжительных тренировок. Подбор костюма, прически, набор стандартных мимических движений — и вы забываете человека, как только он уходит из поля вашего зрения. У него не было отличительных черт, за которые можно было уцепиться.
— Одна из них контролирует северные районы, занимается контрабандой, — серым, бесцветным голосом вещал инструктор. — Вторая — контролирует юг, плантации конопли, мака. Чтобы вторые могли продать свой товар к нам, сюда, они вынуждены сотрудничать, хотя терпеть друг друга их главари не могут. И никогда не встречаются. Встречаются их представители. Это обычно происходит в степях, которые считаются нейтральной территорией. И те, и другие прибывают в условленные места практически без охраны. Там обсуждаются цены на сезон и количество наркотиков, которые южане продадут северянам. Нам удалось узнать три точки, в каждой из которых может произойти такая встреча. В каждую из точек будет направлена группа наших людей. Вы — группа «три». Мы не знаем точной даты, у нас нет гарантий, что встреча вообще состоится. Могут возникнуть новые обстоятельства. Тем не менее вы должны подготовиться к встрече и ждать. День, два, неделю — сколько понадобится. Пока не будет дан приказ об эвакуации. И еще — для казахских властей все вы — сотрудники милиции. Вы разыскиваете беглого российского гражданина. Если кто-то узнает, что мы проводим силовые операции на чужой территории, будет скандал. Такого случиться не должно.
— Поэтому, как только начнется акция, — продолжал в самолете Гвоздев, — Серега сразу же отключает проводника, оттаскивает его в укрытие, вкатывает снотворное, чтобы тот не очухался до самого конца. Запомните, нас интересуют живые люди. Живые и способные разговаривать, давать информацию. Поэтому не переусердствуйте. Итак, диспозиция следующая. Мы располагаемся на склоне этого холма. — Он ткнул пальцем в карту. — Это, конечно, холм только по степным меркам, но тем не менее. Наша маскировка должна заставить их подъехать вплотную друг к другу. Мы не будем гоняться за ними по степи. Они сближаются, я подаю сигнал, и тогда снайперы выключают водителей машин и бьют по колесам, чтобы застопорить всю эту компанию. Потом в течение минуты-двух мы ведем жесткий огонь по оставшимся. Чтобы произвести впечатление и как следует напугать. У них должно создаться ощущение, что их поджидал в засаде целый взвод. Потом резко прекращаем стрельбу, и я делаю предложение о сдаче. Если следует отказ, мы уничтожаем полностью тех, кто приехал с юга, и окружаем северных. Если еще один отказ, то придется хватать их врукопашную. Нам нужны живые. Нас послали не за трупами. Дальше. Как только мы получили пленных, начинается их немедленная обработка. Психологический и физический нажим, угрозы вплоть до крайней степени. Они должны начать говорить еще там. Допрашивать буду я, но на всякий случай запомните: нас интересуют их контакты в приграничных российских городах, их связи на таможне, на железных дорогах. Нам надо знать механизм переправки наркотиков на нашу сторону границы и их дальнейшего распространения. Эту информацию могут дать северные: поэтому в первую очередь нас интересуют они. Сумеем взять южных — колите и их. Всякая информация ценна, если самим не пригодится, так потом продадим казахам...
Гвоздев еще долго объяснял технику захвата и допроса, поминутно повторяя, что бандитов надо брать живыми, и глядя при этом почему-то на Михаила.
— А я что, убиваю их, что ли, все время? — не выдержал тот.
— Тебе труднее всех сдерживать себя, — заметил Гвоздев. — Ты с трудом останавливаешься после того, как разойдешься. Поэтому я на тебя и смотрю. И еще, — он обвел взглядом группу, — долго там рассиживаться после акции нельзя. Кто знает, может, за каждой из машин, что приедет на встречу, приволочется еще сотня головорезов и будет ждать в степи на расстоянии выстрела. Как только мы начнем, они рванутся к точке. Поэтому — сразу после того как взяли пленных, Олег выходит на связь и вызывает вертолет.
— А проводник? — спросил деловито Олег. — Его с собой возьмем? Он же снотворным накачан.
— Если все получится тихо-мирно и уходим спокойно, то никаких проблем нет, просто оставляем его в укрытии. Придет в себя, сядет в джип и поедет домой.
— А если будем уходить с боем?
— Тогда... Тогда и поглядим, — сказал Гвоздев. — Но с собой в Москву мы его не потащим. Я же сказал — казахи не должны знать о том, что нам действительно здесь нужно. Получается, что мы похищаем их граждан. Им это не понравится.
— Тоже мне, граждане, — фыркнул Михаил. — Подонки...
— Подонки с казахскими паспортами, — уточнил Гвоздев.
Михаил вспомнил это гвоздевское определение, когда подонки с казахскими паспортами на американских джипах лихо подкатывали к месту своей встречи. Михаил стоял в своем персональном окопе — выкопанной в его полный, метр восемьдесят, рост неширокой яме, из которой подъезжающим не была видна даже его голова. Так он надеялся. И так утверждая Гвоздев, который четыре дня назад проверял все окопы, отойдя в степь и смотря на своих замаскировавшихся людей со стороны.
Как Гвоздев и говорил, местом встречи был холм, даже два холма. Опять-таки холмами они могли считаться только по степным меркам. Но на фоне степи эти два бугорка, покрытые низким белесым кустарником, действительно возвышались.
Машины стали понемногу сбрасывать скорость, подруливая к холмам так, будто собирались остановиться друг напротив друга на пятачке между возвышениями рельефа, скрытые, насколько вообще можно скрыться в степи.
Если только заранее не вырыть себе яму метр восемьдесят глубиной.
9
Солнце висело в небе раскаленным добела диском, испуская слепящие и обжигающие лучи, спасения от которых не было нигде.
— Черт, — прошептал Михаил и слегка потянулся, разминая затекшие мышцы. Сейчас он жалел, что перед операцией постригся наголо — капли пота, не удерживаемые волосами, без конца стекали по лбу, заставляя Михаила морщиться и удивленно чертыхаться, задаваясь вопросом: откуда же в нем столько воды? Солнце выжимало его, будто тряпку. И это продолжалось уже пятый день.
Он был готов терпеть и терпел все внешние неудобства: жару, пыль, ветер, испепеляющее солнце, Сашкины подковырки... С этим можно было смириться. Но когда собственное тело становится неконтролируемым, исторгая все новые и новые дозы пота, — это уже слишком.
