Черное платье на десерт - Данилова Анна (первая книга .txt) 📗
– Хорошо, я поеду с вами, – дружелюбно ответила она и зашагала вместе с парнем к выходу. – Только с условием, что, кроме вас, в машине никого не будет.
– Я один, – сказал он, кивнув на стоящую на обочине дороги белую «Мазду». – Можете проверить…
Смоленская подошла к машине, чувствуя, как ее правая рука непроизвольно сжимает в кармане пистолет. Она была готова ко всему.
Но машина оказалась пуста.
– Я сяду сзади, – сказала она и, уже оказавшись в машине, тотчас приставила дуло пистолета к затылку парня. – Значит, так. Доезжаем до места, ты выходишь первым, а я сажусь за руль. Если я в течение одной минуты не увижу Изольду, ты – покойник. Все понял?
– Да она вас в посадках ждет, здесь недалеко, за поворотом… – услышала Екатерина спокойный ответ, и машина тронулась.
«Мазда» понеслась не в город, как предполагала Смоленская, а к дачному массиву и уже спустя пять минут притормозила у стоящей на обочине другой машины – черного «Мерседеса», из которого сразу же вышла Изольда и кинулась к «Мазде».
Екатерина, увидев влетевшую в салон машины счастливую, хотя и сильно похудевшую подругу, почувствовала себя круглой дурой.
– Господи, просто не верится, – шептала она, целуя мокрые щеки Изольды. – Как хорошо, что ты НЕ У НИХ… Какая каша заварилась, ты бы знала!
– Миша, поехали, – Изольда похлопала парня по спине. – Тебе повезло, мальчик, Екатерина Ивановна могла бы тебя прихлопнуть как муху…
– Могла бы… – вздохнула Смоленская, доставая пистолет и показывая его Изольде. – Извини… работа у нас такая. Куда мы сейчас?
– В надежное место. Сегодня запланировали одно важное мероприятие, и мне просто необходима твоя помощь. Документы все у меня на руках… Надеюсь, что ОНИ не додумаются перехватить меня там… Но об этом потом. Что нового в Сочи? У тебя есть хоть что-нибудь, за что можно было бы зацепиться?
– Есть, но очень мало.
– Вчера Валентина встречалась с Вадимом, он-то и вынес альбом с нашими фотографиями из моей квартиры, чтобы Миша тебя узнал и встретил…
– Я звонила твоему Вадиму… Решила, что это единственный человек, которому можно доверять.
– Правильно, но мы решили перестраховаться и обойтись без посредников. Ты знаешь, мы же встречали тебя и вчера – не знали, когда ты точно прилетаешь… Но теперь ты со мной. Ума не приложу, кому бы это могло понадобиться?! А какая грубая работа! Да разве бы я оставила свои отпечатки? Я, профессионал?! Чушь собачья! Но некоторым моим коллегам это, очевидно, на руку. Иначе как объяснить, что на моей квартире засада, там сейчас живут и спят на моей постели мои же золотые работнички… Ужас! Как же мне после этого оставаться в прокуратуре?
– Ты успокойся, прежде всего надо собрать всю имеющуюся у нас информацию, проанализировать ее, а уж потом начать действовать. Дело, с одной стороны, сложное, но с другой – наверняка элементарное, просто мы еще не сумели вычислить, кому все это нужно… Кто заинтересован в твоем аресте? Кому ты перешла дорогу? Тебе удалось что-нибудь узнать о Лебедеве?.. – И разговор плавно перешел к Пунш.
Между тем машина уже неслась по лесному массиву, и солнце, дробясь о сосновые стволы, раскрашивало золотыми бликами сидящих бок о бок и прижавшихся друг к другу подруг. Яркий солнечный день обещал массу приятных неожиданностей и просто радость общения. Кроме того, в воздухе запахло надеждой – ведь они теперь были вместе!
Выехав из леса, машина свернула на желтую мягкую песчаную дорогу и остановилась возле массивных ворот, словно пряжка ремня стягивающих высокий бетонный забор. Обычно за подобными массивными и капитальными ограждениями скрываются двух – или трехэтажные особняки, поэтому Смоленская была удивлена, когда, войдя в калитку, увидела одноэтажный, хотя и большой дом, на крыльце которого стоял высокий худощавый мужчина. Он хмурился, разглядывая приближающуюся к нему Смоленскую, и во взгляде его чувствовалась какая-то внутренняя борьба, словно он еще и сам не понял, можно ли доверять этой залетной московской птице или нет. И лишь сияющее счастьем лицо Изольды, вероятно, сказало ему о многом.
– Познакомьтесь, пожалуйста, это Екатерина Ивановна, а это – просто Иван.
Лопатин распахнул дверь и пригласил всех войти в дом.
– Екатерина Ивановна! – бросилась к ней на шею Валентина. – Прямо не верится… Мы ждали вас каждый день… Как хорошо, что вы приехали!
Иван предложил сначала пообедать, а уж потом заняться делами. Хлебосольный хозяин, он довольно уверенно чувствовал себя в кухне и столовой, и, хотя стол накрывала в основном Валентина, какие-то распоряжения, пожелания, а то и приказания исходили от него, и чувствовалось, что он рад всему случившемуся, что он наконец успокоился.
– Катя, Иван – человек, которому я доверяю и при котором ты можешь мне рассказывать обо всем. Если бы не он, меня бы, возможно, уже не было в живых…
– Изольда, не преувеличивай… – пробормотал Иван, отворачиваясь от чрезмерно внимательного взгляда Смоленской.
– Меня посадили бы вместе с уголовниками, я в этом больше чем уверена, – вздохнула Изольда. – Мне, честно говоря, все еще не верится, что меня в чем-то подозревают… Давайте пообедаем, а потом ты расскажешь подробнее про Сочи и про мои «пальчики»… Кошмар какой-то! В голове не укладывается…
Валентина принесла большую фарфоровую супницу с дымящимися пельменями и поставила ее на стол.
– Все! Кажется, все, – сказала она, взглядом проверяя, все ли на месте: кетчуп, сметана, масло, уксус. – Я же говорила вам, Иван, что Екатерина Ивановна приедет именно сегодня!
Пообедать без разговоров не получилось.
– У меня нет алиби, Смоленская. Нет. И то, что я весь май и несколько первых июньских дней провела у себя на даче, доказать невозможно. Я просто отсыпалась, с соседями не общалась, больше того – я намеренно не показывалась, чтобы они меня не звали к себе в гости. Ты знаешь, как я не люблю бесполезные разговоры… Я отдыхала, понимаешь? И мне никто не был нужен. Вот если бы ты ко мне тогда приехала и мы бы махнули на турбазу или на остров с палатками, то такое алиби стоило бы целой жизни…
– Прости, Изольда, но у меня в тот момент было столько работы…
– Вот и получается, что кто-то знал о том, что в мае у меня отпуск, и этот кто-то хорошо поработал, прежде чем подкинуть на место преступления посуду с отпечатками моих пальцев, я уже не говорю о зажигалке…
– Кстати, о зажигалке. Ты не могла бы вспомнить, когда ты последний раз держала ее в руках? Хотя я понимаю, что сделать это довольно трудно…
– Да ничего не трудно! Во всяком случае, я точно помню, что прикуривала от нее на Набережной, в тот самый день, когда там нашли труп Веры Холодковой. Возможно, я пользовалась ею и позже, но ведь ты хотела узнать, не исчезла ли зажигалка в мае? Так вот: нет. Она была у меня уже после отпуска. Ее могли у меня украсть или из кабинета, или из дома. И даже скорее всего из дома, потому что на работе я курю много, и у меня практически на всех костюмах есть карманы, куда я машинально кладу зажигалку вместе с сигаретами. И никогда еще я не теряла зажигалку, а тем более – эту, золотую. Знаешь, когда пользуешься такой дорогой, можно даже сказать, драгоценной вещью, ты даже на подсознательном уровне боишься ее потерять, а потому практически не выпускаешь из рук.
– Хорошо, давайте все же закончим с едой, я бы не отказалась от чашки крепкого кофе, а потом ты, Валечка, поможешь убрать со стола, а я достану все свои талмуды, и мы прикинем, что и как… Хотя, Изольда, я должна предупредить тебя сразу – ничего такого, что могло бы вдохнуть в тебя надежду, у меня нет. Другое дело, что все вместе, совместными, так сказать, усилиями, мы до чего-нибудь додумаемся… Иван, вы не могли бы принести нам большой лист бумаги, чтобы мы попробовали набросать план…
Спустя полчаса в столовой было не продохнуть от дыма – курили все, кто сидел за столом, даже Валентина.
Изольда изучала заключение судмедэкспертизы по всем «черноморским» трупам, которыми занималась группа Смоленской, и пыталась «привязать» эти убийства к Елене Пунш – бывшей жене Юрия Лебедева. Екатерина объяснила им, почему она приняла решение отпустить его.
